галактическом Совете даже бросали жребий, указавший именно на данную звезду и ее третью планету. Хотя, вряд ли… Дела Господни игральным кубиком не решаются. Скорее всего, дело в массе самой планеты, лишь на четыре процента отличающейся от массы Земли. Так что сила тяжести и здесь, и там практически одинакова, что очень удобно для работ, связанных с физическими нагрузками. Но даже если во всей этой истории и вправду задействовано колесо фортуны, то с ней уж тем более никто не поспорит.
Первые похоронные рейсы действительно были слишком затруднительны с финансовой стороны. И иметь удовольствие быть похороненным за сотню световых лет от родных мест мог позволить себе далеко-далеко не каждый. С тех времен еще и доныне сохранились крикливые рекламные объявления типа: «Увековечьте свое имя!», «Вы можете воздвигнуть себе памятник во вселенной!», «Обретите покой в просторах космоса, лишь там он — Настоящий!», ну и далее в том же духе. Будто умершим и впрямь приятней лежать где-то там среди черной экзотики галактической пустоты. Тогда казалось, что это весьма сомнительное удовольствие навсегда останется привилегией толстосумов да аристократов. Но с изобретением тахионной тяги и способностью входить в подпространство, межзвездные рейсы сразу стали в несколько раз дешевле, да и намного быстрее, если, по мнению некоторых, покойники еще и дорожат временем.
Раз уж речь зашла о времени, так сказать — среде нашего обитания, то тут уместно заметить, что хитовавшая в прошлом Теория Относительности многими уже забытого Альберта Эйнштейна, возникшая, кажется, еще в начале двадцатого века — бред чистейшей воды. Более столетия эта теория морочила голову всем, кто любит ее себе поморочить. Никакого замедления времени на самом деле не происходит и в принципе быть не может. Но в связи с открытием нулевого пространства оказалось, что замедляются лишь внутренние процессы в «элементарных» частицах, когда радиальная составляющая вектора скорости их компонентов (частиц более элементарных, дионов) уменьшается за счет увеличения продольной составляющей… Впрочем, ладно. Тут уже начинается скучная наука и тяжелый для понимания язык математических формул, опуститься до которого в этом повествовании просто непозволительно.
Короче, прогресс совершил очередной виток, и сразу же пошла массовая волна «переселенцев». Похоронная Компания «Space Undying» организовывала более десятка рейсов в год. Огромные грузовые звездолеты, облаченные в траур вечной вселенской пустоты, несли на своем борту от пятидесяти до ста тысяч усопших тел. На Земле их называли «посланцами смерти». Пресса иронично подшучивала, что теперь, согласно новой религии, не только души людей, но и их тела забирают на небо. Дети всерьез верили, что где-то там они продолжат свою жизнь в новом мире. Согласитесь, для психики ребенка гораздо легче воспринимать, когда его родителей увозят куда-то в космос, а не закапывают в сырую землю.
Таким вот образом «население» Флинтронны стало быстро расти. Под куполом мертвых звезд возникали нескончаемые ряды могил с небольшими пластиковыми памятниками — символами вечности и покоя. Целых полтора столетия все шло благополучно. Суеверный страх, присущий некоторым астронавтам перед этой планетой, был изжит. Похоронные рейсы без проблем стартовали с Земли и также благополучно возвращались назад. Недавний случай, произошедший с «Асторией», являлся просто нонсенсом. Они покинули Землю чуть больше года назад. К середине пути, как и полагается, послали подпространственный радиосигнал, который почти сразу же был принят. Это, впрочем, являлось последним упоминанием об их существовании. Что произошло потом: куда исчез звездолет и что с ним вообще могло случиться? — Вопросы, до сих пор оставшиеся без ответов.
Следующий сигнал через три месяца ждали с самой планеты, но его нет до сих пор. «Астория» уже давно должна была вернуться на Землю, но космос с той стороны пребывает в абсолютном молчании. Лишь слабо мерцает далекая и загадочная Эпсилон Волопаса, поглотив собой эту тайну. В обществе, разумеется, началась смута. Движение «Севастия» вылезло из собственной шкуры, чтобы эта смута возгорелась до политического скандала. На некоторое время похоронные рейсы приостановились, а в правительственных кругах уже поползли мнения о том, что стоит вообще отменить все эти дорогостоящие и театрализованные похороны. Компания «Space Undying» до сих пор пребывает в замешательстве. С величайшим трудом Стробстону, президенту компании, удалось выбить разрешение на полет «Гермеса». Вот такими витиеватыми судьбами он и оказался здесь, среди тьмы и негаснущих искр звездного фейерверка, в самом чреве галактической бездны и пугающей неизвестности…
…Флинтронна, вырисовываясь из космической мглы, медленно проплывала по экранам дисплеев, увеличиваясь в размерах и как бы поедая собой окружающее пространство. У планеты полностью отсутствовало внутреннее вращение, и одна ее сторона была постоянно повернута к свету, другая находилась под покровом вечной ночи — там и размещалось кладбище. Но отнюдь не из суеверных предрассудков, а просто температура поверхности на дневной стороне достигала двухсот градусов, и никакие работы там были просто немыслимы.
* * *
Айрант возвращался с очередного дежурства и наткнулся на служебного робота, слоняющегося без дела, точнее — находящегося под контролем примитивной программы «движения от стенки к стенке». Так, наверное, умели перемещаться только персонажи древних компьютерных игр, пока их не окликнут щелчком мыши.
— Послушай, Фабиан, тебе так и не нашли никакой работы?
Металлический корпус тотчас замер и повернулся к говорящему.
— Пока нет, сэр. — В синтезированном голосе даже скользнула чувственность, родственная глубокому сожалению, мол: «какое несчастье, что для меня, венца творения человеческих рук, не отыскалось достойного занятия!»
Тихая, но вполне уловимая для слуха вибрация ежесекундно напоминала о действии реактивных двигателей. Тахионные уже давно находились в отключке, а фотонные, пожалуй, все еще остывали. Бортмех каким-то странноватым взглядом посмотрел на своего полупроводникового коллегу и непонятно для чего спросил:
— А знаешь ли ты, что на планете, куда мы направляемся, очень суровые условия, и ты должен быть настоящим солдатом, чтобы выполнить поставленную нам задачу?
— Мне это известно, сэр, — этот монотонный голос, если быть туговатым на оба уха, в темноте можно было даже принять за человеческий.
Айрант резко изменился в лице. Глаза его сверкнули, а огненно-рыжая вечно непричесанная шевелюра, точно воспламенилась от внутренней вспышки.
— Если ты солдат, то как ты, скотина, стоишь перед своим генералом?! А ну встать по стойке «смирно»!
Робот вытянулся по швам и превратился в незыблемую титановую статую, словно только что отлитую и начищенную до блеска.
— Теперь на месте… шаго-ом… марш! Раз, два! Раз, два!.. Выше колено, Фабиан, разве солдаты так шагают?!
Робот старался как мог, координируя движения рук и ног, делая их предельно четкими и синхронными. Его хромированные суставы издавали лишь незначительный шорох, а мягкие подошвы без лишнего грохота стучали по пластику, имитируя топот обыкновенных ног. Он напоминал какого-то средневекового рыцаря в шлеме с забралом и металлическими латами на руках и ногах, облаченного в белую кирасу. Не хватало еще, впрочем, длинного меча со щитом, и аналогия была бы полной.
— Кру-у-угом!.. Вперед шаго-ом… марш!
Фабиан добросовестно отчеканил несколько шагов и остановился.
— В чем дело, солдат?
— Дальше стена, сэр.
— Где? — Айрант подошел и вытянул руку вперед. — Действительно стена. А что, для тебя это проблема?
— Дальнейшее движение «вперед» бессмысленно, сэр.
Бортмех снова посмотрел на него своим диковатым, насквозь прожигающим взглядом.
— Вот что я в тебе ценю, ходячий металлолом, так это остатки соображения, тщательно скрываемые твоим титановым черепом. Стой на месте и маршируй пока мне не надоест!
Подобного рода сцены на борту «Гермеса» были до того привычны, что даже появившийся капитан воспринял этот идиотизм, как факт сам собой разумеющийся.
— Ладно, хватит над ним издеваться! Пойдешь со мной! — это была уже команда для Айранта.
Через минуту оба сидели в капитанской каюте, стены которой были увешаны всякими безделушками с родной планеты, фотографиями родственников, а на одной из полок уныло восседал потрепанный временем плюшевый медведь, одно ухо у которого было небрежно пришито черными нитками. Кьюнг часто называл его «лучшим другом детства», но эти ностальгические чувства с трудом воспринимались другими членами команды, даже наоборот — выказывали душевные слабости их капитана. И зачем было тащить его с собой в космос?..
Два молчаливых взгляда уставились друг на друга, один — задумчивый, другой — немного вопросительный и, кажется, ко всему безразличный.
— Вообще ничего не могу понять! — Кьюнг выложил на стол пухлую пачку снимков и продолжал: — Ни «Астории», ни ее следов, ни даже духа ее присутствия. Испарилась, что ли? Те четыре спутника, которые мы послали для фотоанализа поверхности, не дали никаких результатов: пески, скалы, проклятые могилы и больше ничего! Либо она провалилась сквозь землю… согласись, неплохая версия.
Айрант усердно закивал, его лохматая, не ведающая о существовании расчески шапка волос затряслась в воздухе.
— Да, да! Я тоже хотел ее высказать!
— Либо, — продолжал капитан, — «Астория» не долетела до планеты вообще. И это более вероятно.
Айрант взял со стола снимки и принялся разглядывать чуждый ландшафт вымершего царства песков. Он долго вертел их перед носом, прощупывал взором, прежде чем вынести собственное заключение:
— Давай обратимся за советом к здравому смыслу, — наступила пауза, в течение которой он усердно почесал свой затылок, — то есть, ко мне. В этой истории самое печальное то, что к ней не прилепишь никакую версию. Если даже предположить худшее: у всех членов экипажа одновременно произошел сердечный приступ, или версия чуть более смелая: все они повзбесились от такой жизни и поубивали друг друга, то радиопередатчик сам должен был послать сигнал. Система безотказна, поверь мне. Если же «Астория» по какой-то причине взорвалась… ну, допустим, кто-то не потушил окурок в общественном туалете. Может такое быть? В таком случае, ее останки не могут более десятой доли находиться в подпространстве и всплыли бы наружу. Заблокированный передатчик должен был совершить то же самое…
— Но…
— Вот и я говорю: «но!!» Предположим непредполагаемое: внутри самого передатчика возникли какие-то неисправности. Он бы сейчас в любом случае являлся бы отражателем наших собственных сигналов. Мы бы его легко запеленговали в радиусе всей планетарной системы… Без особых для себя потуг. Вот как дело-то обстоит! Кстати, почему ты не записываешь мою речь? Она же гениальна.
Капитан вяло махнул рукой.
— Пусть она передается из уст в уста. А если серьезно, я
