Вспоминаю про платок и… в ужасе останавливаюсь.
Боже мой! Как же я могла забыть?! Моя сумка… она осталась в квартире Малянова. Я хорошо помню, как бросила ее на тумбочке в прихожей. А в ней деньги, ключи, паспорт! Я стою на пороге подъезда и чувствую, как холодный осенний ветер наотмашь хлещет меня по лицу. Вот тебе! Вот! Дура! Растяпа! Ну, как можно было так опростоволоситься! Что теперь делать? Неужели придется возвращаться?
При одной мысли об этом у меня подгибаются колени и к горлу подступает тошнота. Нет-нет, только не это! Еще раз увидеть эти рожи, услышать, как они меня обсуждают. Ведь наверняка сейчас там, в квартире эти двое с удовольствием моют мне кости. Конечно! А как же иначе! Соседка поливает меня помоями, а этот жалкий подкаблучник во всем ей поддакивает. Он ведь на все готов, чтобы только отвести от себя подозрения. Небось, сочинил новую байку, будто я сама напросилась в гости, намереваясь половчей запрыгнуть к нему в постель… Нет, ни за что туда не вернусь! Уж лучше всю ночь буду бродить по улицам! Или… или переночую у мамы… А что, это, пожалуй, выход! А перед этим позвоню Малянову домой и скажу, чтобы он завтра прихватил мою сумку на работу… Стоп, но ведь завтра суббота. Точно, суббота! Значит, я смогу получить ее только в понедельник!.. И все это время я должна буду находиться у матери, выслушивать ее бесконечные нотации?! Господи, ну почему, почему мне так не везет?!
Я устало опускаюсь на лавочку у подъезда. Как ни крути, а вернуться все-таки придется. Не сегодня, так завтра… Нет-нет, только не завтра! Завтра этот козел будет дома один и - чего доброго - опять полезет с приставаниями… Поэтому лучше все сделать сегодня, сейчас, немедленно! Или… или я уже просто не выдержу! Я ПРОСТО СОЙДУ С УМА!
Тем не менее, еще с полминуты я сижу на месте, обхватив себя за плечи и раскачиваясь вперед-назад (со стороны я, наверно, напоминаю боксера, готовящегося к очередному раунду), и только после этого через силу поднимаюсь. Подъездная дверь поддается не сразу. Здесь все тот же мертвенный свет и запах кошачьих испражнений. Из темноты, словно приглашая, подмигивает желтый глаз лифта. Нет-нет, спасибо! Я уж как-нибудь так, пешком.
Быстро преодолеваю ступеньку за ступенькой… Выше… Еще выше… Надо же, десяти минут не прошло, как я по этой же самой лестнице птицей летела вниз, торопясь покинуть это жуткое место. А теперь вынуждена опять подниматься по ней, чтобы оказаться перед дверями той самой квартиры (Господи! Какой же у нее номер?.. Никак не вспомню...), и все из-за спешки, все из-за своей проклятой несобранности!.. Так, еще один пролет… Все. Кажется, здесь. Да, точно. Вот эта дверь. С номером 19.
На маляновском этаже горит свет, но лучше б его не было. В темноте как-то спокойней. На цыпочках подхожу к квартире. Прислушиваюсь. С той стороны ни звука. Странно… Может, я этажом ошиблась? Да нет, не может быть. Вон и пятерка жирной краской на стене. Значит, все верно. Почему только так тихо? Умерли они там, что ли?..
Чувствую, как мои коленки вдруг начинают выбивать мелкую дробь. Это плохой признак. Это значит: еще немного, и я начну выкидывать что-нибудь эдакое. Например, закричу, затопаю ногами. Или с громким утробным воем брошусь вниз по лестнице… Нет, нельзя этого допустить. Надо что-то срочно предпринять. Постучать. Или позвонить. Или… может… просто… попытаться открыть?.. Мысль эта кажется сначала нелепой… Ну, в самом деле, какой дурак (даже такой, как Малянов) на ночь решится оставить дверь незапертой? Тем более, в подъезде с поломанным домофоном!.. Хотя, с другой стороны, он ведь мог просто не успеть этого сделать… Или же забыть в суматохе. Конечно, на него это не очень похоже. Ну, а вдруг! Ведь это сразу бы избавило меня от кучи проблем. Не пришлось бы лишний раз лезть в глаза, объясняться. Действительно, чего проще! Быстро открыть дверь, схватить сумку с тумбочки и - деру!..
Оглянувшись для чего-то по сторонам, тихо - очень-очень тихо - я берусь за дверную ручку, так же тихо на-жи-ма-ю… Легкий щелчок, и… дверь начинает медленно открываться. Я не верю своим глазам. Я засовываю в рот кулак левой руки (правая все еще сжимает дверную ручку), чтобы не закричать… Дверь открывается шире… еще шире.
В коридоре темно. То есть, почти темно. Приглушенный свет, падающий откуда-то сбоку, позволяет, хоть и с трудом, разглядеть и тумбочку у противоположной стены, и мою сумку, небрежно брошенную сверху, и даже край платяного шкафа в углу… Надо же, все именно так, как я и предполагала… Ну, что же ты стоишь? Действуй!
Я быстро переступаю порог, делаю шаг по направлению к сумочке и вдруг… замираю на месте, привлеченная странными звуками, долетающими из соседней комнаты… Похоже на работу прессовального станка, сопровождаемую каким-то непонятным не то чавканьем, не то рычанием. Что бы это могло быть? На цыпочках подхожу к двери и заглядываю в образовавшийся проем… Да-а! Зрелище, которое предстает передо мной, прямо скажем, не из приятных. Я тут же отворачиваюсь, хватаю с тумбочки сумку и бесшумно - так же, как и вошла - выскальзываю за дверь.
Скорей-скорей… вниз по ступенькам… подальше от этого места. А перед глазами картина, которая, боюсь, еще долго будет всплывать в моей памяти: горчичного цвета диван и на нем мой начальник, собственной персоной, в расстегнутой рубашке, со спущенными до щиколоток штанами и голым, смешно оттопыренным задом, равномерно двигающимся между двух толстых трубообразных ног в красных, отороченных розовым мехом, тапочках…
