Последнее желание.

– «лежалый товар», на который могут тратить время либо слепые, либо помешанные.
- Не против, - я развеселилась – приятно утереть нос кичливой красавице.
И мы медленно пошли по улице.
- Вы мне очень понравились, Лариса, - сказал Колесников, беря меня под локоток, - и будет здорово, если наше знакомство продолжится.
Медведь! Где его учили политесу!
Я аккуратно освободилась и заявила, почти с ненавистью глядя на обручальное кольцо на безымянном пальце его правой руки:
- Вы мне тоже симпатичны. Но я не встречаюсь с женатыми мужчинами. У меня на них, извините, иммунитет.
- Я разведен, - тут же сообщил мой спутник. – Уже лет пять.
Врет!
Перехватив взгляд, Колесников усмехнулся:
- Это все, что осталось от семейной идиллии.
Странный субъект! Если в разводе, то зачем ходить в «обручалке»?
- Могу я хотя бы угостить кофе понравившуюся мне женщину? – не унимался Максим.
Я подумала немного, и согласилась.
После кафе капитан проводил меня до подъезда и откланялся, не претендуя на визит в гости.
Я вошла в квартиру, нащупала на стене выключатель, а когда зажегся свет, вскрикнула от ужаса: в моем уютном гнездышке словно Мамай побывал, причем, со всем войском. Линолеум в коридоре вздыбился волной, словно кто-то в ярости пытался содрать его с пола. В кухне неизвестный вытряхнул на пол все крупы, а в гостиной вспорол обивку дивана. Гардероб обиженно сверкал голыми полками, в то время как вещи были разбросаны по всей комнате. Не краше выглядела спальня. Вандалы выпотрошили подушки и разломали прикроватную тумбочку.
- Максик!
Мой кот! В квартиру влезли грабители! Как же он, бедняга, напугался! Макс - домашний кот, из тех любимцев, которые квартиру покидают только в переноске и только для визита в ветеринарную клинику. Целый день он проводит на диване, изредка развлекаясь, сидя на подоконнике и глядя в окно. На этом знакомство с большим миром заканчивается. Открытые окна и форточки, как других кошек, его не интересуют. Макс не любит гостей и старается спрятаться подальше, если ко мне кто-то приходит. Представляю, какой ужас он пережил, когда по дому стали шнырять чужаки! Неужели от страха сиганул в открытую форточку?!
- Мя-а-у-у!
Пушистый шар выкатился из-под разоренной кровати и вспрыгнул на колени.
- Живой!
Кот таращил глаза и пытался боднуть меня головой в подбородок. А я, обняв его, заплакала.

Глава 6

Я всплакнула, а потом умылась и принялась за уборку. Никакую полицию вызывать не стала. Зачем? Все равно вандалов не найдут, только зря потрачу время и нервы.
Чтобы привести квартиру в более или менее приличный вид, я провозилась полночи. Потом вышвырнула объемистые полиэтиленовые мешки с остатками подушек и крупяным кошмаром на балкон – в столь поздний час я ни за что не отважусь выйти на улицу к мусорным бачкам, которые установлены очень неудобно, за вереницей гаражей.
Место крайне неприятное даже днем, потому что здесь вечно собираются бомжи и прочие не внушающие доверия граждане.
Максик бессовестно дрых на разодранном диване и, похоже, видел десятый сон. Я тоже рухнула в постель, сунув под голову, за неимением подушки, свернутую куртку, и устало смежила веки.
Сон пришел моментально. И какой! Меня снова позвали партизаны! Только теперь наша боевая компания носилась не по лесам и болотам, а по каким-то катакомбам. Причем, в каждом углу, натыкаясь на труп с перерезанным горлом. И еще – это самое жуткое – убитый почему-то был вылитый Яшка-моряк. Он смотрел на меня выпученными мертвыми глазами, словно что-то хотел сказать. И вдруг из мрака туннеля вышла Людмила. С распущенными черными волосами, на плечах – цветастый платок. Она держала круглый аквариум с золотой рыбкой. «Смотри, не потеряй мой клад!», - проговорила Яшкина вдова и грохнула стеклянный шар об бетонный пол. Брызги разлетелись в разные стороны, попали мне на руки, обожгли кожу острой пылью. «С ума сошла», - хотела я крикнуть.
И проснулась. В окно било солнечное утро, а по мне усердно топтался проголодавшийся Максик, бессовестно трогая когтистой лапой мою обнаженную руку.
- Уйди, зверюга, - простонала я.
Но кот и не думал подчиниться. Он укоризненно мяргнул и с большим рвением продолжил «иглотерапию».
Пришлось подниматься, кормить усатое чудовище консервами (слава богу, воры на них не позарились), и снова приниматься за уборку. Что греха таить – ночью я не слишком аккуратничала.
На работу мне идти не надо было – наступил законный выходной.
Я вымыла пол и, забрав с балкона пакеты с мусором, потащила их к бачкам. А когда возвращалась, у подъезда встретила Петровну. Старушка каждое утро совершала пробежку вокруг дома.
- Лара, - окликнула она, - ты сегодня выходная? Я сейчас еще кружок сделаю и к тебе поднимусь, мне нужно, чтобы ты под заявлением подписалась. Наш дом решил оборудовать детскую площадку во дворе, деньги я нашла наконец-то, спасибо, есть на свете добрые люди!
- Заходите, конечно, - ответила я, в очередной раз подивившись энтузиазму нашей коммунистки.
Петровна и на пенсии по-прежнему чувствовала себя партийным вожаком и опекала вверенный ей коллектив (в смысле, жильцов дома), как могла. Так, благодаря ее стараниям, в нашей пятиэтажке всегда вовремя проводился косметический ремонт. У подъезда сгнившие от времени лавочки заменили, а под окнами разбили вполне приличные клумбы.
Старухе не лень ходить по инстанциям, убеждать и требовать. В конце концов, она добивается своего. Только в одном желании ей отказывали.
В нашем дворе некогда была детская площадка. Но с годами качели-карусели износились, а обновлять оборудование никто не собирался. В муниципалитете, куда Петровна каждый день ходила как на работу, устали объяснять: на сверхпроекты (а наши жильцы мечтали о настоящем игровом городке) денег нет. В конце концов, удалось договориться, чтобы заменили хотя бы качели и в рассохшуюся песочницу привезли песка на радость местным карапузам. Однако идея строительства грандиозной детской площадки, минимальная стоимость которой около семисот тысяч рублей, по-прежнему не дает покоя нашим старикам, поэтому Петровна примерно раз в месяц пишет заявление от имени жильцов дома и планомерно обходит с ним квартиры, собирая подписи. А потом начинает охоту на спонсоров. И, кажется, сейчас наша активистка дожала какого-то податливого мецената. Молодец, бабуся!
Мысленно аплодируя Петровне, я поднялась к себе в квартиру и растянулась на продранном диване. Максик тут же вспрыгнул мне на грудь, замурлыкал, усыпляя.
Раздался звонок в дверь, и я в который раз восхитилась прытью престарелой соседки: ведь только-только во дворе виделись, а она уже тут как тут!
Но когда я открыла, на пороге стоял недавний кавалер Людмилы. Тот самый, носатый и чернявый.
- Вам кого? – на автопилоте спросила я, отступив вглубь коридора. Сама не знаю, чего я вдруг испугалась.
- Вас, - любезно промолвил гость с юга и двинулся ко мне. – Наша общая знакомая, Людмила, просила передать для меня посылочку.
- Вы ошибаетесь, - возразила я, пятясь до тех пор, пока спина не коснулась стены, - Люда ничего у меня не оставляла. Вы, вероятно, что-то перепутали.
- Ой ли? Лучше отдай чужую вещь, не надо обманывать, - и носатый, с явно нехорошими намерениями, протянул к моей шее руку. – Решила чужие денежки прикарманить, сучка?
Я почувствовала: еще немного, и от ужаса я потеряю сознание.
- Ларка, чего не закрываешься! Не ровен час бандюган какой явится, знаешь, сколько их в последнее время развелось, - с этими словами в дверном проеме появилась Петровна, по-прежнему в спортивном костюме, но уже с хозяйственной сумкой.
Людкин ухажер обернулся, да поздно. Увидев мое бледное, перекошенное лицо и незнакомого мужчину, старуха, вмиг оценив обстановку, без лишних слов огрела носатого сумкой. Тот кулем повалился на пол.
- Говорила же, кругом одни воры и насильники, - подытожила Петровна. – И хорошо, что я всегда с собой кирпич ношу. На всякий случай.

Глава 7

Меня охватила паника. Перепрыгнув через тело поверженного врага, я пулей вылетела в подъезд и быстрее лани понеслась вниз по лестнице, перескакивая через три, а то и пять ступеней.
- Стой, Лара! – кричала вслед Петровна. – Заявление-то подпиши! Да куда ты?
Надо же, и в такие минуты наша верная долгу парторг думала прежде всего о работе!
Выбежав на улицу, я в изнеможении рухнула на лавку. Сердце бешено билось где-то у гортани, было трудно дышать, на глазах выступили слезы. Мало того, что на меня напал бандит, так теперь еще в моей квартире образовался труп! Нет, спасибо, конечно, Ольге Петровне, но сейчас-то как быть?!
- Экая ты скорая, - из подъезда вышла спокойная, как тысяча буддийских монахов, спасительница.
По-прежнему с хозяйственной сумкой, в которой она начала тут же рыться. Наконец Петровна выудила черную кожаную папку и из нее достала лист бумаги:
- Подпиши заявление. Зря, что ли, я за тобой гналась?
В полной прострации, я автоматически черкнула свою фамилию.
- Вот и ладно, - улыбнулась соседка. – Лара, ну-ка, приди в себя! Прямо кисейная барышня! Размякла на своей работе, книжечки перебирая.
- Ольга Петровна, - выпала я из ступора, - вы же, кажется, его убили!
- Да брось ты, - активистка защелкнула замок сумки, - так, оглушила чуток. Будет знать, как к честным людям в квартиру врываться. Ты, вот что: шуруй за Платонычем. Я, когда с пробежки возвращалась, его видела, как раз к Таньке из первого подъезда направлялся. А мне с тобой недосуг болтать, я еще в третьем подъезде подписи не собрала.
Николай Платонович – наш участковый. Он живет в соседнем доме и частенько захаживает к Татьяне Некрасовой, которую упомянула Петровна. Старухи во дворе болтают, что у Тани и Николая в молодости был роман. Только робкий Коля не смог вовремя признаться девушке в любви, а когда ушел в армию, его ненаглядная выскочила замуж за более успешного поклонника. Только брак оказался неудачным. Муж Татьяны пил, дебоширил, гонял ее с маленьким ребенком. Почему она терпела все эти издевательства – не понимаю. А может, надеялась до последнего, что супруг исправится? Вот уж глупость!
Тем временем Николай вернулся домой, поступил на службу в милицию и вскоре был назначен участковым уполномоченным в нашем районе. И когда Татьяна, которой уже белый свет стал не мил, впервые решила пожаловаться на мужа-тирана и принесла жалобу в милицию, ее заявление попало в руки отставного возлюбленного. Николай Платонович побывал дома у буйного пьяницы, провел разъяснительную беседу, а взглянув в печальные глаза Татьяны, на тот момент красовавшейся с фингалом на пол-лица, пропал. Платоныч, наверное, сам не мог разобраться: то ли его захлестнула безмерная жалость к женщине, которая когда-то, много лет назад, подарила ему первый в жизни поцелуй, то ли правда, любовь к Татьяне никуда не уходила, а просто ждала своего часа.
Через год после этой судьбоносной встречи Татьяна с мужем развелась, а Николай стал захаживать в гости. И всякий во дворе знает: если Платоныча нет в кабинете, то найти его можно в квартире номер шесть в первом подъезде нашего дома. У Татьяны.
Я сглотнула разок, другой, чтобы успокоиться, и отправилась за участковым.
В подъезде витал аромат свежеиспеченных оладий, а когда Некрасова отворила, сразу