этих слов Владимир облегченно вздохнул, а Ниночка откровенно ему подмигнула.
Время было уже поздним, и за дверью домика встретила темнота. Во всем лагере лишь один фонарь возле балка начальника боролся с мраком в ближайшем окружении, дотягиваясь уже слабенькими лучами до вагончика столовой. Я машинально глянул в ту, единственно светлую сторону, и увидел, что из вагончика выскочила женщина и помахала в мою сторону рукой. Как это она меня увидела, в полной темноте нашей части лагеря? Я еще раз оглянулся вокруг, поджидая Варю, шагавшую в мою сторону, и с удивлением обнаружил, что не так-то и темно. Это после электричества в домике я поначалу ничего вокруг не различал, а сейчас глаза привыкли к неожиданной для них темноте, все вокруг начал различать неплохо, и даже на приличном удалении.
Варя подскочила ко мне, увидела в руке спальник и все поняла:
«Если хочешь, могу тебя в вагончике положить. Только долго спать не даст сменщица, рано придет завтрак готовить»
Сменщица Вари, вторая повариха, была женщиной серьезной, в среднем возрасте, и никаких заигрываний с чьей-либо стороны, кроме единственного счастливчика, не допускала. По этой причине лишнего общения с ней ранним утром, если не поздней ночью, мне только и не хватало. Поэтому я Варю тут же остановил:
«Отлично переночую на свежем воздухе. Отойду в сторонку, чтобы дурак какой на машине не раздавил, спальник расстелю, и все, считай звезды да жизни радуйся!»
«Тогда я посмотрю, как устроишься», - согласилась Варя с моим планом, и потихоньку в сопровождении деликатно отставшего на пару метров Чапы, мы пошагали в сторону от лагеря, внимательно глядя под ноги, что бы не дай бог за что-нибудь не запнуться. Непривычная к темноте в горках, Варя крепко вцепилась за мою свободную руку, и изредка ойкала, когда под ногами оказывался камушек, бугорок или ямка.
Не прошли и двести метров, как нужное место я нашел – между двумя большими камнями, которые не переедешь, не сдвинешь даже бульдозером. Ногой в сторону отбросил несколько маленьких камушков, что бы не чувствовать их во сне под боком, расстелил спальник.
«Все, ночлег готов», - доложил Варе, и как любой мужчина, с показным сожалением поплакался, - «одному только вот скучать придется!»
Ранее женщина молча смотрела, как я устраиваюсь, теперь же, после моих слов, повернулась ко мне лицом, дотронулась рукой:
«Хороший ты человек, Юра. Даже слишком хороший», - сказала ласково. Как мужик зрелый, я прекрасно понимал, что стоит за этими словами. Как и то, что должно за ними последовать.
«Почему слишком?» - задал необходимый в начавшейся любовной игре вопрос.
«Ну», - Вара чуть-чуть помолчала, что-то про себя решая. Как и ожидал, решилась, и уже быстро, словно боясь остановиться и не все нужное высказать, продолжила: «Я же вижу, что тебе сейчас женщина нужна! У тебя же все клеточки об этой кричат! А ты все стесняешься, даже меня поцеловать!» Высказалась на едином выдохе, затем на вдохе прошла пауза: «А я ведь тоже живая, и от тебя мне ничего, кроме ласки не надо!»
И что мне оставалось делать? Ну, скажите, вы, мужики и бабы, мужья и жены, любовники и любовницы! Что я должен делать, когда женщина сама, без грубости, наглости, принуждения предлагает свою любовь? Мысли о которой все чаще посещают мою голову?
Через час спокойную и довольную женщину я проводил до ее домика, услышал на прощание «спасибо за все!», поцеловал и пошагал к месту ночлега, посматривая по сторонам, чтобы ненароком не нарушить покой еще одной парочки – Нины и Доки, которые где-то рядом тоже на ночлег собирались устроиться.
