настроение. Вроде, день как день, а испытываешь счастье.
Я оценила её память. Пожалуй, в следующий раз она припомнит и «таинственную слезу», набегающую на глаза Гаршина.
- Ну, дамы, и отлично, что у вас прекрасное настроение, - жизнерадостно заявил Николай. - Я как раз и хотел пригласить вас на кладбище.
- ???
- ???
Мы ничего не могли сказать на это странное заявление, но вид у нас обеих олицетворял безмолвное удивление.
- Сельское кладбище - это не просто место упокоения мёртвых, - объяснил Николай. - Это особое место. Люди, лежащие под могильными холмиками, связаны между собой родством или же были соседями, ведь все они из одного села или из близлежащих деревень, где все друг друга хорошо знают. Иногда можно по надписям прочитать историю целой семьи. Я каждый раз, когда приезжаю сюда или в другие загородные места, захожу на местное кладбище. Однажды в Пушкинских горах я слышал, как над одной из могил пела девушка. Не знаю, кто там похоронен, может, мать, может, отец, а может, жених или молодой муж, но она явно пела усопшему. И прекрасно пела. Кладбище было пустынным, и ей некого было стесняться. А я стоял за деревьями и слушал.
Он чудесно это рассказал, задушевно и просто. Было очевидно, что этот инженер имел душу поэта. Впрочем, одно другому не мешает.
- Это было давно? - спросила Аня.
- Да, очень давно. Почему вас это заинтересовало, Аня?
- Потому что сейчас она бы не стала петь на пустынном кладбище. Она вообще бы не пошла на кладбище, если бы там не было народа. Побоялась бы.
Практичное высказывание моей подруги вернуло меня на землю.
- Кстати, надеюсь, это кладбище не очень далеко от села? - спросила я. - А то мы как-то встретили толпу подростков, которые приставали к прохожим и явно пытались вызвать их на скандал или, может, драку.
- Нет, там спокойно. Оно недалеко от крайних домов. Но, если там есть кто-то подозрительный, мы туда не пойдём, а сразу же повернём обратно. Зайдём в следующий, более подходящий раз.
Я с каждым днём открывала в Николае что-то новое. Сначала мне понравилась непринуждённость, с которой он разговаривал, лишённая даже намёка на развязность, потом - его деликатность. Когда он сообщил, что он не предприниматель или чиновник, а инженер, не пожелавший расстаться с заводом, мне он вообще показался роднее и ближе, а теперь в нём открылась новая черта. Оказывается, в нём развита наблюдательность и воображение. Даже лицо его менялось с каждой новой встречей. Сначала оно показалось самым заурядным, а постепенно я стала находить его очень привлекательным. И поведение его тоже менялось. В первый раз он вызывал настороженность из-за того, что вдруг, ни с того ни с сего, подошёл к нам, заговорил, познакомился, договорился о встрече, а сейчас он уже представляется нам добрым знакомым, хоть, в сущности, мы о нём почти ничего не знаем.
Мы шли вдоль шоссе, и я, честно говоря, наслаждалась прогулкой. Мало того, что Николай занимал нас беседой, так дорога была удобной для пешего хождения. Здесь не было асфальта, но земля была сухая и плотно утрамбована. Окрестности были самые обычные. Временами дома скрывались за деревьями, растущими группами, но иногда подходили прямо к шоссе. Судя по внешнему виду участков, это были дачи. Потом они плавно влились в поселковые домики с участками, расположенными за домами, а не вокруг домов, как на дачах. Преобладали старые дома, впрочем, аккуратно покрашенные. Мы дошли до синего дома с резными белыми наличниками и свернули в проход, прошли мимо заборов и, когда они кончились, увидели небольшое открытое пространство, поросшее травой, а за ним деревья. Оградки начинались перед деревьями, хотя было ясно, что когда-то ближайшие могилы скрывались за зеленью. Да, русские семьи всё уменьшаются, а кладбища разрастаются.
Справа виднелась толпа. По-видимому, кого-то хоронили. Мы вошли на кладбище с другой стороны.
- Многого не узнать, - проговорил Николай, оглядываясь. - Я был здесь в прошлом году, но вот этих оград не было. Посмотрите, могила только одна, а место отгорожено для четырёх, не меньше. И плиты везде капитальные. Мне кажется, это дачники здесь обосновались. Кто-то один умер, а они заранее занимают места для родственников. Их можно понять. Участки недалеко, навещать легко. А если человек умрёт здесь, то и везти его никуда не надо.
Мы прошли дальше. Постепенно оградок становилось всё меньше, а могилы стали проще, с обычными крестами, без тяжёлых мраморных памятников.
- Читайте, - предложил наш провожатый.
- «Мухин Константин Савельевич»… - прочитала я. - Сколько ему было? Где-то около восьмидесяти. Семьдесят восемь, если быть точной. «Мухин Павел Савельевич». А ему было… Ого! Восемьдесят девять лет. «Мухин Сергей Константинович». Пятьдесят четыре года. «Мухина Мария Ивановна». Шестьдесят два года. «Мухин Коленька». Три года было бедняжке. Здесь всё Мухины, но есть и другие фамилии.
- Это старая часть кладбища. Относительно старая, - пояснил Николай. А вот могилы посвежее. Обратили внимание, как изменился возраст усопших? Сорок два года, двадцать семь, пятьдесят три, тридцать два, тридцать один, шестьдесят семь, сорок пять, опять двадцать с чем-то… Очень много молодых.
Мы прошли через всё кладбище и достигли его дальнего конца. Здесь тоже были большие ограды, но попадалось очень много безымянных холмиков, часть из которых почти совсем сравнялась с уровнем земли.
- Если пойти в ту сторону, то можно выйти к реке, - сказал Николай. - Но это далеко от дома. Думаю, не стоит туда идти. Или вы хотите прогуляться?
- Нет, наверное, не стоит, - решила я. - Это надолго, а мы не предупредили, что уйдём на несколько часов. Как бы Катя не начала волноваться. На сегодня хватит и кладбища.
Мы вновь углубились в него, проходя по другому пути, но стараясь держаться подальше от похорон, чтобы не мешать людям. У одной из могил мы остановились.
- Смотрите, какой крест! - сказала я.
Это был мраморный крест, по-моему, очень старый. Могила была явно давняя, и по её состоянию было видно, что её никто не посещает.
Аня взвизгнула.
- Что случилось? - испугалась я.
Почему-то мне показалось, что она наступила на змею. Но, присмотревшись, я убедилась, что у неё под ногой просто изогнутая ветка. Николай тоже встревожился.
- Собака! Опять та же собака!
Аня дрожащей рукой указана на дерево, растущее прямо посередине пышного куста. Я ничего не заметила, а Николай кивнул.
- Да, я видел чёрную морду, - подтвердил он. - В последний момент заметил. Это собака. Она отскочила, когда поняла, что её заметили. По-моему, не очень крупная.
- Она нас преследует! - жалобным голосом причитала Аня. - Она всё время нас сопровождает. Куда бы мы ни пошли. Это странно. Нет, это не странно, а тревожно! Ой, я боюсь! Это не к добру.
Николай растерянно смотрел на куст, за которым скрылась собака, потом подошёл к нему, обошёл вокруг.
- Убежала, - сообщил он.
- Или ИСЧЕЗЛА, - поправила Аня. - Это не простая собака. Это или призрак, или чупакабра. Мила, я не хочу тебя пугать, но будь осторожна. Когда я её заметила, она смотрела прямо на тебя.
У меня и раньше эта собака порой вызывала чувства, граничащие со страхом, а теперь меня прошиб озноб. Что нужно было от меня этой собаке, живая ли она или призрак, а может, и правда, чупакабра? Почему она неизменно интересуется именно мною? Сейчас был день, а в это время призраки должны вести себя тихо и не докучать людям.
- Знаете, дамы, теперь я начинаю подозревать, что в тех чудесах, о которых вы мне рассказывали, что-то кроется, - задумчиво сказал Николай.
- Это означает, что прежде вы нам не верили? - спросила Аня. - Хорошего же вы были о нас мнения!
- Не то, что не верил, но сомневался… Согласитесь, что и вы, на моём месте, тоже заподозрили бы, что у кого-то просто шалят нервы.
Аня промолчала с оскорблённым видом, но я согласилась.
- Да, пожалуй. Иногда мне и самой не верится, что всё происходит на самом деле.
- Может, со временем всё выяснится, а пока не ходите в одиночку там, где нет людей, - посоветовал Николай. - Не стоит рисковать.
Мы и сами это понимали.
Обратно мы шли уже не в том лучезарном настроении, в каком пребывали до встречи с собакой.
- А если бы вы не успели заметить собаку, то вы сочли бы меня сумасшедшей? - пришло в голову Ане.
- Нет, не счёл бы, - возразил Николай.
- Не сумасшедшей, а просто истеричкой, - поправила я.
- Зачем вы так? Я бы подумал, что у вас богатое воображение, только и всего.
- Ну да, конечно, - обижено согласилась Аня. - У трусливой дуры богатое воображение, и она всюду видит призраков.
Я поняла, что Аня всю дорогу будет раздувать свою обиду, поэтому сказала:
- Не будем больше говорить об этом. Всё выяснилось, Николай убедился, что мы ничего не выдумываем, так что успокойся. Мы ведь и сами временами пытаемся объяснить происходящее.
- Например? Как можно всё это объяснить?
- Ты же сама объяснила появление земли у двери на чердак тем, что это я сошла с дорожки и выпачкалась в земле, - напомнила я. – Что, по-моему, невероятно.
- Земля у двери на чердак… - пробормотал Николай. - Интересно. Действительно, интересно. И вы говорите, что Марина сама вас сюда пригласила?
- Не просто пригласила, - поправила я, - а позвала. Она была так напугана, что попросила пожить с ней до тех пор, пока не пройдёт сорок дней после смерти её мужа. Кто-то сказал ей, что после этого срока все потусторонние явления прекратятся.
- И позвала она только Милу, а Мила убедила приехать сюда вместе с ней и нас с Катей, - уточнила Аня.
О чём думал Николай, я тогда так и не поняла, но всю дорогу он был рассеян и надолго замолкал, что до сих пор было ему несвойственно.
Когда он довёл нас до нашей улицы и мы расстались, Аня сказала:
- Ты заметила, как его проняло? А ведь до сих пор он не слишком вслушивался в наши рассказы. То есть, он, конечно, проявлял к ним интерес, но скорее как к сказкам, а не как к действительным событиям, а после того, как увидел собачью морду, а особенно после того, как ты сказала про землю у чердака, он прямо в лице переменился и стал задумчив. Явно пытается растолковать все эти чудеса. Ему бы ещё ночью послушать, как наверху воет и скребётся призрак! Представляешь, что бы тогда с ним стало? Он бы с ума сошёл.
Я подмела лестницу у чердака и обнаружила, что песка много и ниже. Наверное, этот КТО-ТО оставил ошмётки земли на всём пути от входной двери до чердака, но мы их не заметили и растоптали.
- Ну, как погуляли, девочки? - спросила Катя. - А тут без вас в калитку звонила соседка и долго передо мной извинялась за своих детей. Даже не знаю, что на неё нашло такое. Вчера она ругалась, а сегодня была сама любезность. Она всё просила меня не обращаться в милицию.
- А ты? - спросила я.
- Ясно, что я никуда не буду обращаться. Если бы мне часть черепа снесли или потребовалась бы пластическая операция, тогда дело другое, но из-за синяка, даже такого ужасного синяка, я не буду возиться. Но… Вы уж меня извините, девочки, я решила ей отомстить и сказала, что буду думать.
- Молодец! - похвалила я. - Пусть испытает, каково это ждать расплаты за содеянное. Видно, привыкла откупаться, обнаглела и решила, что ей можно всё. Она тебе не предлагала деньги?
Катя помялась.
- Предлагала, - созналась она. - Я чуть было не согласилась… А что? Раз я по её вине пострадала, то она и должна мне заплатить.
- Но всё-таки не взяла? -
С уважением, Андрей.