– Светка, привет!.. У тебя там номер есть незанятый? – Дима прошел в вестибюль «Ниагары», где его высадила Елена Сергеевна. Красивая с потрясающей гибкой фигурой администратор встречала его на лестнице.
– Дима?.. Ты какими судьбами? Сказали, что ты уехал.
– Все, Света! Приехал!.. Хочу отдохнуть с дороги, освежиться!.. Перекусить принеси чего-нибудь.
– Сейчас все будет! В зеленую комнату проходи, там сегодня никого не было, белье свежее.
Он устало поднялся наверх. На втором этаже находились несколько дорогих апартаментов для гостей, желающих отдохнуть, – провести час-другой с роскошными девушками. В «Ниагаре» работали с полдюжины таких непревзойденных красавиц, о которых знал весь город. Их берегли, следили, чтоб они всегда были свежими, не уставшими. Девицы приносили неплохой дополнительный доход заведению. Солидная богатая публика не скупилась на расходы и полтысячи долларов за ночь не казались чем-то чрезмерным. К тому же отдельно оплачивался номер. Ну, а спиртное и закуска были бесплатными.
Светлана управляла этими делами, относилась строго и требовательно к своим подчиненным. Впрочем, была обходительна и любезна с подгулявшей капризной публикой. Принесла в номер поднос с обедом и высокий бокал вина. Дима, только после душа, с аппетитом принялся за хорошо прожаренный бифштекс.
– Чего это ты радостный такой? – она сидела напротив, с интересом разглядывая своего бывшего любовника. – Влюбился?
– Да! – он засмеялся. – Влюбился, Света!
– Который раз уже? Не верю я тебе! Как там Эллочка твоя?
Дима уже позабыл про Элеонору. Казалось, столько времени прошло!
– А Эллочка, как оказалось, еще и на стороне подрабатывала!
– Да ты что? Вот ты попал! Так тебе и надо!.. Зачем тогда от меня ушел? – она подсела к нему ближе, обняла за плечи. – Я что, хуже твоей Эллочки? Я собой никогда не торговала! А как любила тебя! Чего тебе еще надо?
– Света! Ты самая изумительная! Я не знал никого, лучше тебя! Во всем! Я не знаю, почему мы расстались, почему не вместе до сих пор!.. Просто ты… не моя! Извини, я не знаю, как сказать!.. Чего-то нам не хватило… – он конечно лукавил. Знал, не хватило самого главного, – любви! Но сказать об этом ей в глаза было бы слишком жестоко.
– Ты сам не знаешь, чего тебе надо! Все ищешь, выбираешь! Пойми: важнее всего, чтобы тебя любили!.. А я тебя люблю! – голос заметно дрогнул. Она обиженно отвернулась, достала платок, промокнула глаза. – Сволочь ты, Летяй! – легко поднялась, собрала посуду. – Хочешь, приду сейчас?
– Света! Ну, пожалуйста! Я с дороги!.. Сейчас четыре часа, разбуди в семь. И позвони Валюхе, пусть к половине восьмого подъезжает.
– Позвоню!.. Не беспокойся. На мой вопрос не ответил! Ну, так как? Справишься с собой, если приду?
– Светик! Я прошу тебя!
– Ну, я вижу ты не против!.. Я сейчас! – и выбежала, звонко застучав каблучками по лестнице.
«Что делать?.. Угораздило на Светку нарваться! Как ей объяснить? – усталость валила с ног. Прилег на мягкую постель и почувствовал, как неудержимо клонит в сон. Увидел лица Ольги, Ани, Феодосия… – Никто мне не нужен!.. Прости, Света! Я не поддамся чарам, хоть как меня соблазняй!» – он уже крепко спал. Вошла в номер Светлана. Долго смотрела на спящего Дмитрия. Всплакнула чуть-чуть. Но быстро взяла себя в руки. Она была девушкой с характером и очень хотела быть любимой и желанной. Подошла, поправила одеяло, поцеловала легонько. И вышла за дверь…
– Летяй, привет бродяга!.. – Валюха радостно обнимал Дмитрия. – Как ты жив-то остался?.. Как там, на море? – осмотрел с ног до головы. – А чего не загорелый?
– Не был я на море!.. Здесь, недалеко отдыхал. Тебе от Вити-Ежика привет!
– Ах, вон, где ты зависал! Ну, Ежик! Спасибо!
Сели за свободный столик. Посетителей пока было мало. Светлана принесла кофе и коньяк.
– Слушай, Валя, я Марине звонил! В курсе происходящего…
– Да и не говори, стреляют как в Чикаго! Мусора озверели. Из Москвы комиссия приехала, начальника РУБОПа сняли, в ФСБ сутолока поднялась! Хорошо я выскочить успел. Как бы опять под горячую руку не загреметь. Им-то, результаты нужны. Впрочем, на тебя давно уже рукой махнули. Такую чернуху даже менты проглотить не смогли!
– Это Славина работа! И ролик на ТВ, и статья в газете, и покушение на меня!
– Да ну!.. А зачем ему это все? Ты откуда информацию взял?
– Оттуда! Есть источники, – он улыбнулся, видя, как Валюха непонимающе смотрит на него.
– Марина сказала?
– Валя!
– Да знаю я, Дима! Иваныч – ее дядя родной. Уже давно знаю... Просто я ее не видел, самого вчера только выпустили.
– Тогда нечего от тебя скрывать, – и Дима рассказал ему о вчерашнем телефонном разговоре.
– Вот как! Теперь все ясно! Слушай, надо от него избавляться, пока не поздно. Чего еще от него ждать? Я тут вчера с его парнями встречался. Он их бросил, скрывается где-то, ни слуху, ни духу от него. Держат какую-то мелочь, – автостоянки, несколько бань. Аркан к себе не берет, Азиату тоже лишние рты не нужны. Я взял себе трех надежных парней, еще пять к тебе просятся. Остальные сами по себе, не знают к кому примкнуть. Ничего у Славы не осталось!.. У него в кармане загудел сотовый телефон. Звонила Марина:
– Валя, привет! Дима с тобой? Приезжайте сейчас ко мне! Иваныч здесь. У меня и поговорите.
– Хорошо, Марина! Уже выезжаем…
– Слушай, Валя! Мне бы тачку взять...
– Да взяли уже. Только с Владика пригнали. Такой же «Крузер». На стоянке возле «Спартака» стоит. Завтра и забирай. Документы на машину – вот.
– Спасибо, друг! – Дима с благодарностью обнял Валентина.
– Да брось!.. – Валюха пристальными серьезными глазами прямо смотрел в лицо: – Дима! Хочу с тобой посоветоваться. Дело личное…
– Валя, что за церемонии? Чего у тебя?
– Не знаю, как сказать... – он замялся, необычайно смущенный. Долго и сосредоточенно молчал, отвернувшись и уставившись в пол. – Дима!.. – наконец решился, выпалил, будто из пушки выстрелил: – Я Марину люблю!
У Димы от изумления брови поднялись высоко. Он не верил своим глазам. Валя и Марина?.. Но в последние дни случилось столько всего, что и удивляться было нечему.
– Она давно мне нравится! Каждый раз, как смотрел на нее, душа цепенела. А после гибели Черкеса, сам знаешь, каждый день у него доме бывали с тобой. Видел, в каком она находилась горе и отчаянии. И так это меня закрутило, – волком выть готов был, такой она дорогой была, беззащитной. В камере только о ней и думал, а как вышел, робость взяла, – не могу без повода приехать. Такая тоска на душе, Дима! Понимаю, ситуация сложная... Кто я для нее?.. А внутри все переворачивает! Смотрю на нее и с ума схожу: – лицо, походка, голос! Что со мной, Дима? Тридцать лет прожил, женщины для меня – сам знаешь. И вдруг!.. Тяжело как-то. Будто в чужой огород лезу! Что скажешь, друг?
– А что я могу сказать? Точно такие же обстоятельства и у меня! Только все уже определилось. Будешь теперь свидетелем на свадьбе!
– Да ты что, Летяй! Когда успел? Вот молодец!
– Да, Валя! Наверно у нас с тобой время пришло для чего-то серьезного! Сколько можно зажигать? Душа настоящей любви просит. Не какой-то имитации. Что мы видели, что чувствовали?.. А чуть прикоснулись к чистому и живому, все, затрепетали от понимания, в какой скудности мы жили. Ведь Марина Серегу очень любила. Беззаветно, бескорыстно. Ты же видел. И не ссорились!.. Не знаю, как ты…
– Да ты что, Дима? Я о взаимности и не мечтаю. Но и не видеть ее не могу! Вот уедет в Испанию, что я делать буду? Думал про себя: может, отпустит чувство? Нет, как увижу, только хуже становится. Я и сейчас ехать не хочу. Но не могу... Надо же, страдания!
– Да ты радуйся, что душа у тебя гореть хочет, любви просит! Ты не раскисай, она женщина. Сама мне сказала, что любить хочет. А если человек, хотя бы раз любил искренне, до боли, взаимности, – все, он без этого жить больше не сможет. Станет незаметно угасать, как уголек. И всю жизнь, вольно или невольно искать ее, – Любовь! Так что, друг, поехали. К Марине!.. Там потом видно будет. Ты только не спеши, дай ей от смерти мужа отойти…
– Да ты что? Я ей в глаза посмотреть не в силах. Как тряпка стал! – он поднялся, взял телефон.
– Дай матери позвоню! Тоже, сын любящий, – Дима набрал номер.
Долго слушал, как радостно плачет мать. – Часа через три-четыре буду, мама! – он чувствовал себя виноватым перед ней. – Все хорошо, много нового тебе расскажу. Обрадую…
– Я жду, сынок! Все приготовлю. Не задерживайся.
По дороге Дима подробно рассказывал Валентину о своих поразительных приключениях. Об Ольге, Ежике, о Феодосии…
– Ну, Летяй! – удивлялся Валюха, на большой скорости проезжая многочисленные перекрестки.
«Чероки» черной сверкающей птицей летел по пустынному загородному шоссе. Впереди справа показалось мрачное Кудряшовское кладбище.
– Отсюда все началось!.. – Дима вспомнил, как Черкес увидел Ольгу в белом платье, как потом она одиноко брела по обочине…
– Скоро сорок дней, – Валя сосредоточенно смотрел на дорогу. – Пока она будет здесь…
– Может, уговорить ее остаться? Или пускай в Испании поживет полгода, в себя придет, ну а там вернется?
– Я не смогу, Дима! Поговори ты. Мне кажется, она к тебе прислушается.
Дима долго, внимательно смотрел на своего друга.
– Не узнаю тебя! Безумный, ты ли это? – вместе весело рассмеялись.
Марина встретила их у ворот. Увидела джип, бегом выскочила из дома. Крепко обняла Диму, заплакала.
– Живой, Димочка?.. Ну, проходите, проходите… – взяла их под руки, повела в дом.
Иваныч, – седой плотный мужчина лет пятидесяти, тепло поздоровался с гостями. Они знали друг друга несколько лет, отношения были вполне дружескими. Поднялись на второй этаж, присели за накрытый стол. Марина выбегала на кухню, брала какие-то закуски, относила наверх. В шелковом домашнем халатике и легких босоножках выглядела очень привлекательной. На Валентина смешно было смотреть. Он всеми силами старался не обращать внимания на иногда непроизвольно разлетающиеся полы ее халата и никак не мог с собой совладать. Глаза из-под бровей невольно следили за передвижениями, лицо окаменело, застыло в каком-то непонятном отчаянном выражении. Дима отвлекал Иваныча разговорами, а Марина занималась сервировкой. Все же заметила его странный взгляд:
– Валя! С тобой все в порядке? – она с тревогой внимательно смотрела на него.
– Все нормально… – он замешкался, смутился, опустил голову.
– Что с ним, Дима?
Ему было смешно, он еле сдерживался.
– Что ты хочешь, бедняга неделю в камере провел! Одичал совсем…
Все понимающе рассмеялись. Валька тяжело вздохнул.
– Ладно, садитесь к столу! – она пригласила всех. – Валя, распоряжайся... – кивнула на пустые рюмки. Он подрагивающей рукой стал аккуратно разливать коньяк.
– За встречу!.. – Иваныч, на правах старшего, предложил тост. Дружно выпили и закусили, помолчали немного. Еще раз
Вы описали интересный момент прихода к Ольге духа Антона — знаю, что такое случается на самом деле: духа можно прогнать и он бы ушел, а Ольга, наоборот, обрадовалась ему и привязала.
Насчет монолога Анечки, я бы сказала, что она абсолютно права, Женька Мокей сам виноват. Никогда я не найду оправдания самоубийце, а уж насколько любят себя пожалеть алкоголики знаю прекрасно. Чем больше выпьют, тем сильнее их горе, так что она все правильно сказала, а Дима правильно сделал, что увез их в день похорон подальше от деревни. Ну а подходят ли такие резкие слова семнадцатилетней девушке — а почему же нет? Иногда семнадцатилетние умней и рассудительней некоторых инфантильных 27-летних женщин.
Большое спасибо!