Сказка про не Этот Конец Света.(18 +)

объелся!"
- А подать мне сюда немедленно шута моего закадычного, Федоську! Хочу взглянуть в глазки его узенькие да бесстыжие!
Развели руками бояре, головы повесили.
- Что? - не понял царь. - Где мой шут?
- В пруду, - набрался смелости боярин Роман, молодой да ранний.
- В каком пруду?
- В дворцовом.
- А что он там делает?
- Вчера утоплен по указу Вашего Величества.
- По какому указу? Какого Величества? - опешил царь.
- По вашему Вашего.
Царь помолчал, осмысливая. - По устному моему указу или по письменному?
- По устному, царь-батюшка.
- Так сколько же вас, бестолочей, учить? - разгневался царь. - Ничего не делать по устному. Только по письменному. Только по трём экземплярам, под печатями сургучовыми!
- Виноваты! - хором ахнули бояре, падая на колени.
" Вот оно как!  - молоточком по наковальне стучало в голове царя. - Сон в руку. Едва я про ладью разузнал что-то, а Федоська уже в пруду. Ну, гусь! Ну, вражина! Ну, лекарь горестей моих!"
- Кто из вас, - закричал царь нервным голосом, - из бояр великоучёных,премудростям дипломатии и этикету сведущих, брюхо с моего стола снедью набивающих, свою мошну с моей казной путающих, девок моих горничных тискающих, в моём саду клубнику срывающих. Кто из вас, братцы, за мной и в огонь и в воду.?
- Все как один! - грохнули бояре, стоя на коленях.
- Молодцы! Тащите акваланги!
Кто бы мог подумать, что из двух сотен великих мужей с дипломами и грамотами от деканатов и математических Олимпиад, никто не способен отличить акваланг от противогаза.
- Натягивайте акваланги, идём на пруд!
- Топиться?
- Нет, спасать Федоську!
- Федоська вчера утоп, как же мы его сегодня спасём?
- Лучше поздно, чем никогда!
                                                                                                      ***
Между тем, почивший в бозе, Федоська вовсе даже и не тужил о сём прискорбном факте.
Сидел Федоська в огромной палате, отделанной перламутром, как раковина. Сидел в жемчугах и янтаре, обнимая за пышный бок княжну пресноводную - русалку чешуекожую, которая по причине своей безутешной вдовости была невменяема на всё сухопутное.
Федоська с удовольствием находил, что житьё-бытиё под водой не хуже, чем над водой и даже имеет прочную тенденцию к улучшению. Поговорить, конечно, не с кем, поскольку, если рыбы и владеют языками, говорить с ними абсолютно не о чем.
Другие утопленники, помимо шута, в пруду отсутствуют, а русалка, как подозревал Федоська, страдала слабоумием, ибо на все вопросы отвечала односложно: "да", "нет", "потрясающе", "эксклюзив" и "мужчина, хотите чаю?".
Чай Федоське уже обрыдл, он попросил чего-нибудь покрепче. Налимы, выслушав эту просьбу, выкатили из-под камней бочонок мальвазии, обросший тиной.
- Что это ? - спросил Федоська.
- Потрясающе! - ответила русалка.
- Знаю, что потрясающе. Откуда оно у вас?
- Мужчина, хотите чаю?
- Спасибо, - сказал Федоська. - Чаю я напился досыта. Налейте-ка мне из этого бочонка, да полну чашу, да не расплескайте!
- Эксклюзив! - сказала русалка.
                                                                                                      ***
Были сомнения в правильности использования акваланга. Опытного человека не нашлось, и царь-государь приказал импровизировать. Не самая удачная мысль, приведшая к трагическим последствиям. Единодушие сказалось лишь в том, что все бояре без исключения полагали, что основное предназначение акваланга известно. Разногласия возникли по ходу эксплуатации.  Боярин Шест чуть не задохнулся.
- Всё верно, - объяснил боярин Роман, - акваланг есть прибор для дыхания под водой, а не на суше, поэтому мы и задыхаемся.
- Ну, прыгайте! - затопал ногами царь.
Кто-то с охотцей, кто-то не очень, но сиганула боярская Дума с берега в пруд. Из двухсот человек только боярин Шест камнем пошёл ко дну.
- Это что такое? - распереживался царь, глядя как надувными матрацами плавают по поверхности пруда верные его подельники.
- Боярская Дума не тонет! - гордо ответил боярин Роман.
- Не тонет? - переспросил царь.
- Никак нет!
- Удивляюсь я тебе, свет ясный, боярин Роман. Взрослый ты человек, до первых седин дожил, а не ведаешь какого рода вещь в воде не тонет.
- Сам попробуй! - обиделся и от обиды осмелел боярин Роман.
- А чего тут пробовать? - молвил царь-государь, разбегаясь и прыгая головой вперёд.
                                                                                                  ***
Мальвазия из бочонка оказалась напитком улётным. Не успел Федоська прополоскать язык всесторонне, как сверху, прямо на бочонок свалился боярин Шест. Свалился, сел, ножки свесил, вытаращился на подводную вдовицу. Вдовица от столь пристального внимания зарделась.
- Ты чё, хам? - спросил Федоська. Боярина Федоська не узнал. Был боярин в акваланге, который на поверку оказался всё-таки противогазом, что и было установлено позже в процессе следственных мероприятий.
- Ты чё, хам? - повторил свою претензию Федоська. - Самоутопствуешь?
- Водолаз я, - ответил боярин Шест.
- Да ну? - заинтересовался Федоська. - А покажи!
Показать ничего боярин не удосужился, даже если и мог. Навернулся на него царь-государь и тоже в противогазе.
- Ещё водолаз? - Федоська разволновался. - Чего зачастили?
- Добрый вечер! - излился в сарказме царь.
Первое мгновение Федоська ушам своим не поверил( "сплю ли я, мимо рай просыпая?"). Однако царь шустро сполз с боярина Шеста и бочонка мальвазии, укоряюще воткнул в сторону Федоськи указательный перст, унизанный колечками с брюликами, -  Ответствуй,  злого умысла не тая, где клад моего пращура Петрушки, в сём водоёме утраченный?
- Да ты, старичок, вконец ополоумел? - взревновал справедливости Федоська. - Не по твоему ли приказу стрельцы меня сюда определили?
- А по какому моему приказу, по письменному или по устному? - ехидно спросил царь.
- А мне без разницы по какому! Сымай корону и мантию!
- Чего это? - насторожился царь.
- Не видишь? Я на княгине подводной подженился. Следовательно, я есмь теперь владыка суверенный. Сымай корону и матию! Сам не сымешь, слуги мои верные, рыбы окуни сымут вместе с портками.
- А с портками зачем?
- А затем, чтобы плетей тебе всыпать в счёт прошлых заслуг.
- Потрясающе, - сказала русалка.
- Я тебя с ложечки вскормил, с сосочки вспоил, на поруки взял, а ты меня в плети? - затянул плачевную царь-батюшка. Понимал он, что не на его стороне здесь численное превосходство.
- Ложечку пожалел? Сосочкой попрекаешь? Будет тебе сейчас и первое, и второе, и третье. Эй, караси с раками, несите ложечку, сосочку и клизму побольше!
"- Ирод!" - посинел при упоминании клизмы царь. - На кого покушаешься?
- Мужчины, хотите чаю? - сказала русалка.
- Вот чаем-то клизму и заправим. Несите самовар, да погорячей, погорячей!
Участи своей скорбной царь решил не ждать. Резво вскочил, резво побежал. Побежал, побежал..., да недалеко. Бегать под водой - не тоже самое, что бегать за девками по горнице.
Рыба сом, исполняющий при русалке роль неподкупного правопорядка, догнал Алёшку Васильковородного в два маха, шлёпнул хвостом, опрокинул навзничь, прижал, чтобы не трепыхался. Раки вцепились клешнями в царя-батюшку, порты на кусочки рвут. Караси тужатся, клизму волокут, потом обливаются - ух, тяжёлая! Налимы выносят самовар, с пыла, с жара, только что вскипел.
Каково это, братцы, ужас байховый - бесчестие принять, чаю упившись?
Царь чувствует, что приключения сего ему, как столба позорного, не пережить. Возрыдал он слезами горючими. Напрасно! Рыбам того не понять. Плачет царь или смеётся, им то невдомёк.
- Эй, Федоська!- возопил Его Величество в последней надежде. - Говори, чего хочешь? Всё отдам!
- А ничего я уже не хочу, лишь бы клизму по месту вставить! Эй, караси, заряжайте инструмент!
- Эксклюзив! - сказала русалка, когда раки дорвали наконец на царе-батюшке парчовые порты.
- Чай! - кричит Федоська. -  Чай не проливайте!
- А чай-то, - кричит царь. - Чай-то хоть с сахаром?
- Тебе ль не всё равно?
- Мне не всё равно! Я с сахаром люблю! Побойся бога, Федоська! В последнем моём желании отказывать не смей!
- Ладно, согласен. Намешайте ему сахара!
Выручил царя боярин Роман, который критику воспринимал близко к сердцу и креативно. Обрушился он на дно подобно грому, молнии, граду, шарообразному камнепаду. Облачённый в парадный рыцарский доспех, да оседлав стального механического коня из Эрмитажа, Роман сверкал и переливался.
- Эгей,эгей! - размахивал сабелькой боярин. - Есть тут кто-нибудь живой?
Рыбы и раки перепугались страшно. Бросили и клизму и чай и царя.
- Я здесь! Я здесь! - возрадовался царь, вскакивая и подбирая те лохмотья, что остались от портов.
- А ты кто?
- Я есть Я! Ты что, холоп, не признаёшь природного своего государя?
- Без портов не признаю. Без портов государя не бывает. Хочешь, чтобы я в тебя поверил? Ищи порты!
Целые и доступные порты имелись только на Федоське.
- Отдай, иуда!
- Попробуй возьми!
- Потрясающе! - сказала русалка, разглядывая боярина Романа в упор - его никелированное великолепие. Женщина она была слабая, натура - увлекающеяся. Втрескалась княгиня пресноводная в боярина тотчас, без промедления и по уши.
- Мужчина, чаю не хотите?
                                                                                              ***
И была у боярина Романа с русалкой великая Любовь. И нарожала русалка боярину детей, типа ихтиандров, что свободно перемещались в обоих стихиях, и в воде, и посуху. Нянькой им боярин Роман назначил шута Федоську, а царя посадил на цепь, как собаку возле потешного кораблика, сторожить реликвию, потому что порты Федоська царю не отдал.
- Счастлив я, - молвил боярин Роман русалке, - что встретил судьбу свою нечаянно-негаданно, в месте неожиданном и для жизни человека малопригодном.
- Эксклюзив! - соглашалась русалка, улыбаясь мелкими и острыми, как у судака, зубами.
- И хочу вас за то поблагодарить, - боярин Роман целовал русалке ручку.
Русалка от такого проявления чувств млела, - Мужчина, хотите чаю?
Федоська на боярина поначалу обижался. Как же так! На чужое, нагретое место, рядом с княгиней сел! Потом привык, смирился, стал находить в новом своём положении немало выгод. Нянька - должность почётная, нравоучительная. Пенсия хорошая, за выслугу лет - прибавка.
Царь-государь лютовал страшно. Лаял беспрестанно, норовил обязательно кого-нибудь тяпнуть, за что был бит ершами неоднократно. Однако, не успокоился, мести взалкал и не было бы ему возмещения, кабы не браконьеры, которые запустили в пруд сети.
" Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!"
- Ой, дядя Серёжа, что это?
- Утопленник. Не видите, цепь на шее.
- Что будем делать? Вызовем милицию?
- Милиция нас первыми и загребёт. За сети и незаконный лов. Вывалим утопленника обратно, пусть плавает дальше.
Утопленник при этих словах открыл, выбеленные долгим пребыванием под водой, глаза, излил из ротового отверстия желчь и залаял.
- Ой, дядя Серёжа, чего это он - жив?
- Не пойму. Вроде как - да!
- Это верно тот дайвер, который три дня назад пропал. Слышали по радио?
- Макаревич?
- Нет. Какой-то другой, но тоже автор исполнитель.
- Лает-то чего?
- Три дня плавал, как не залаешь. Может и умом немного повредился. Вот что, пацаны, давайте вытаскивать его из сетей.
                                                                                                         ***
Спасителей своих царь-государь охаял как только мог. Дядю Серёжу укусил за палец. Дядя Серёжа очень расстроился. Настолько, что и наливать из заветной фляжки не хотел. Пацаны