Я шла по Большой Грузинской. Стоял жаркий летний день. Самый разгар лета в прямом и переносном смысле. Народу было много. В Москве всегда много народу. Громкий детский плач заставил меня обернуться. Плакала девочка лет пяти, стоявшая с молодой мамой у забора Зоопарка и смотревшая вверх. Там высоко летел воздушный шарик, довольно быстро становясь всё меньше и меньше в размерах. Ох, уж эти гелевые шарики! Сколько их не держи, всё равно когда-нибудь , да улетят. Сразу вспомнился Окуджава:« Девочка плачет, а шарик летит!» Тоже самое было и сейчас, только шарик был не голубой, как в песне, а жёлтый. Люди на плачь оборачивались, кто-то смотрел сочувственно, кто-то улыбался, а кто-то оставался к этой детской трагедии равнодушным. Мама уговаривала дочку: «Вика, ну ничего страшного, пойдём , купим тебе другой. Я же привязала тебе его на руку, ну, как ты умудрилась упустить?»
Я почему-то подумала, что эти шарики с гелием напоминают некоторые человеческие отношения, например любовь. Да, вот только чуть-чуть зазеваешься, расслабишься, отвлечёшься, на миг забудешь о ней и она улетает, пропадает и нет возможности вернуть её назад. Иногда следишь за ней , улетающей, как за шариком. Видишь, как она становиться всё меньше и меньше и вот, совсем исчезает! Нет её. Конечно , может прийти другая когда-то, человеку трудно без любви прожить, плохо, как сейчас этой девчонке без шарика. Лети , лети, шарик! Лети , лети моя любовь! Пусть в небесах тебе будет хорошо! Я хотела привязать тебя к руке, но не успела, зазевалась, наслаждаясь тобой, не думая, что сохранение любви-это работа, постоянная каждодневная работа по её поддержанию.
А Викина мама купила дочке новый зелёный шарик. Девочка намотала верёвку несколько раз вокруг ладони, чтоб он не улетел и они продолжили свой путь по улице. Её слёзы быстро высохли, ведь стоял жаркий июльский день, была середина лета. Мои же слёзы в самом сердце , куда не проходят горячие солнечные лучи.
