Кто ты?

смогу.
- Странные дела творятся в старом городе Иерусалиме! Бывший шпион хочет стать отшельником. Богач из Аримафеи и член Сангедрина хочет похоронить какого-то самозванца, которого этот же Сангедрин и приговорил к смерти. Моя жена, чистокровная римлянка, просит за него, как обычная служанка. А как только умирает самозванец, гремит гром, сверкают молнии и трясётся земля. Воистину он был необычным человеком. Хорошо, я огражу тебя от мести Каиафы. Сегодня ты переночуешь в темнице, а завтра рано утром тебя выведут за городские ворота.
- Спасибо, префект, - Шпион поднялся с колен.
- Молись обо мне, - произнёс префект. – Я знаю, ты поверил Иисусу. Может, он услышит твои слова. Молись обо мне.
- Благослови тебя Бог, префект.
Шпион вышел. Дверь снова открылась, и вошёл немолодой человек в неброской простой одежде.
- Ты Иосиф из Аримафеи? – спросил Пилат.
- Да, префект.
- Зачем тебе хоронить Иисуса? Кто он был тебе?
- Он был моим учителем.
- И ты не боишься говорить мне об этом вот так, прямо?
- На всё воля божья, - спокойно сказал Иосиф.
Пилат помолчал.
- Хорошо. Я прикажу отдать тело тебе. Хорони его так, как вы это делаете.
Иосиф поклонился и повернулся уходить.
- Ты ненавидишь меня? – спросил вдруг Пилат.
- Нет, префект. У меня к тебе нет ненависти. Нельзя ненавидеть секущую тебя плеть. Ненавидишь того, кто её держит.
- Ты ненавидишь своего Бога?
- Тоже нет. Случилось то, что должно было случиться. Если бы Иешуа не претерпел ради нас, Бог бы нас не простил. Иешуа должен был пострадать за нас. Разве можно ненавидеть отца и мать? Даже, если они наказывают тебя? Нет, префект. Я только  скорблю о смерти учителя, - Иосиф повернулся и вышел.
Пилат снова остался один. Воистину мир изменился. Стоит посмотреть с балкона на беснующийся Иерусалим – потоки воды реками бежали вдоль улиц, оглушительный гром грохотал как будто у тебя в голове. Местами земля всё ещё тряслась. Сами боги восстали против несправедливости людей. «Кто бы ты ни был, бог или человек, ты не должен был терпеть такие муки», - думал Пилат. Ещё он думал о яде. Как хорошо было бы выпить сейчас чашу горького напитка, забыться и не просыпаться. Голова его ещё больше раскалывалась от боли. Он схватился за неё руками и застонал.
- Боль уйдёт, всё будет хорошо, - тихо сказал голос у него над ухом. Прохладные ладони легли на его лоб. Пилат дёрнулся, и увидел Клавдию: она неслышно подошла облегчить его страдания. – Бог тебя простит. Но важнее, чтобы ты сам простил себя.
Пилат больше не мог сдерживаться. Эти же слова говорил ему Иисус. Пилат со стоном зарылся в пышные волосы жены, вопреки римским обычаям рассыпанные сейчас по плечам. Она гладила его по голове и нежно улыбалась.
Вдруг Пилат поднял голову.
- Я хочу уехать.
- Из Иерусалима?
- Из Иудеи. Я поеду в поместье своего отца. Я устал. Слишком долго я на службе. Мне нужен отдых. Ты поедешь со мной?
- Мы поедем с тобой, - лукаво сказала Клавдия.
- Мы? – недоумённо  переспросил Пилат.
- К следующей весне ты станешь отцом. Теперь я в этом уверена.
Пилат посмотрел на небо. Что несёт ему новый день – новую жизнь или новую смерть? Сможет ли Клавдия родить после того, как столько времени мучилась, или они с ребёнком умрут, как уже умерли перед этим его первая жена и ребёнок? Сменили ли боги свой гнев на милость или опять накажут его? Он должен быть наказан – он поступил как трус, он, никогда не боявшийся смерти. Пилат считал, что достоин наказания, но, глядя в просветлевшие глаза жены, он почему-то поверил, что всё будет хорошо, что Бог его простит. Вдруг он  поймал себя на мысли – Бог? Неужели он поверил Иисусу? Похоже, что так. Иисус был прав – смерти нет. Есть жизнь и любовь. И он не умер. Он есть. Он живёт. И Пилат будет жить. И его жена, и их ребёнок. И всё у них будет хорошо. И кем бы ни был Иисус, его будут помнить. И он, наверно, ещё преподнесёт ему сюрпризы. Более того. Сюрприз Иисуса или его учеников ждал префекта не далее как через три дня. И этот сюрприз заставит его поломать голову и с изумлением поверить в учение сына Бога и человека. Ещё долго будут мучить людей таинственные события, случившиеся после праздника Пейсаха. Ещё долго будут разные последователи разных учений утверждать свою правду, так и не доказав, что есть истина. Пилат не знал, но его имя теперь навечно будет рядом с именем сына простого плотника, почитаемого как сына Божьего. Когда будут поминать одного, непременно вспомнят и другого. Бесславный конец самого префекта тоже ему не был известен – суровые воды Ренуса ещё сомкнутся над ним, когда он, отставленный от должности и лишённый почестей за то, что правдиво доложил в Рим о непонятных вещах в Иерусалиме и, по словам Тиберия, создал нового бога из секты сумасшедших оборванцев, будет сослан на север, в Галлию, где поселится в местечке Виенна. А после окажется в Швейцарии, где и прыгнет со скалы, не в силах понять, почему его, честного служаку, выставили бунтовщиком и глупцом.  Но будет ли, случится ли это? Или жизнь Пилата закончится скромной старостью и тихой смертью в окружении детей и внуков? Сейчас начиналась его новая жизнь. И в ней он надеялся и верил только в лучшее. Слишком долго он страдал. Слишком много раз его боги испытывали и наказывали его. Может, этот новый и незнакомый Бог будет милостивее? Ведь Его сын простил его. Простил и подал надежду.
И, подставив своё лицо под холодные капли дождя, льющего из чёрных туч, он засмеялся. Засмеялся так искренне, как давно этого не делал. Смеялся, как беззаботный ребёнок, суровый и надменный, вспыльчивый и жестокий пятый префект Иудеи, всесильный наместник Рима, Пилат Понтийский, из всаднического сословия со знаменитым прозвищем, добытом в бою и не раз покрывавшимся славой, Золотое Копьё.