транспортом и питанием за счет средств профсоюза. Экипировка у секции была обепечена более ранними вливаниями и была в отличном состоянии.
Сборы были проведены быстро и качественно – руководители секции были с опытом и ранним утром крытый грузовик (в ту пору автобусов было немного и отлично справлялись грузовики, оборудованные быстросъёмными скамейками. Да и народ был неприхотливый.) с командой в два десятка человек, под здравицы провожающих отправился от проходной завода в горы по шоссе мимо аэропорта, выставки достижений. И через час уже был в знаменитом Тяньшанском альплагере «Ала - Арча». Ася подарила Сугробину букет ромашек и поцеловала при всех медленно, крепко прижавшись к нему.
- Когда свадьба, Асенька? - спросил Клименко, также вышедший на проводы. Все заждались.
- Не за горами, Алексей Григорьевич, пусть и уехали альпинисты в горы.
Ася и Леонид за день до отъезда Леонида в горы подали заявление на регистрацию. Ася собралась съездить к родителям, пока Леонид штурмует в горы. Моторный Сугробин предложил расписаться и закрыть все вопросы. «Ты приедешь на отчину уже замужней женщиной, и все возможные вопросы отпадут», - убеждал он её. У него в самой глубине подсознания возникало иногда неосознанное беспокойство об их международной любви. Она, наоборот, ни в чём не сомневалась. Но уступила. И они, взяв в свидетели Вову Кукушкина, подвернувшегося под руку альпиниста, поехали в ЗАГС. Там их ждало глубокое разочарование. По новым указаниям регистрация могла быть совершена только через месяц. Уговоры заведующей не принесли успеха. Сугробин помрачнел. Спавшие кошки в глубине его души проснулись и выпустили острые коготки.
- Не грусти, любимый. Я с тобой, я твоя. И что такое месяц? Подписываем заявление и начинаем приглашать гостей… У тебя десять дней в горах и я тебя жду в «нашем» доме. Не грусти, - Ася и сама расстроилась от неожиданного препятствия, но никакой тревоги у неё не было. Они оставили в брачной конторе заявление, угостили Володю шашлыками и не расставались до посадки в машину. Последние взмахи рук и хор из двадцати глоток –
«…Там долины, там вершины,
Там снега ласкают глаз.
И хорошее настроение
Не покинет больше нас….»
За дни альпиниады Сугробин вместе с остальными новичками сделал два восхождения, получил значок альпинист СССР и удостоверение альпиниста, в котором для него рекомендовалось продолжение занятий. Он был горд без юмора. Это был не туристский значок за выезд на озеро. «Шуткам не учат в наших лагерях…»
Вернувшись с гор, Сугробин помылся, почистился, нацепил белоголубой значок с двугорбым Эльбрусом и ледорубом на рубашку, и пошёл к Анастасии. Был конец воскресного дня. Она знала, что он вернётся в воскресенье, но её не было. «А она уехала, милок», - тягучим голосом сказала ему хозяйка дома. – «Сказала, что на несколько дней». «Записки не оставила?» «Нет. Передай, сказала, моему другу, что вернётся в субботу. А вот нет». Леонид огорчённо кивнул и уехал на рынок, где ещё можно было успеть выпить холодного кумыса из бурдюка. И ничего не толкнуло его в сердце, не почувствовал он, что в жизни его начался новый поворот. И с удовольствием пил изумительный напиток
Ася не появилась ни через три дня, ни через неделю. И вообще никогда больше не появилась в жизни Сугробина. Он беспокоился, расспрашивал близких ей корейцев, но те по – восточному, отмалчивались. И только один, лучше других ему знакомый и женатый на русской женщине, сказал, что, вероятно, её прижали родители за дружбу с ним. Что кто-то наклепал раньше времени. Так оно вероятно и было. Позже он узнал, что Асю родители заманили, сославшись на тяжёлую болезнь матери. Она не собиралась им докладывать о своём замужестве. Но каково потерять в одно мгновенье смысл жизни!? Такое уже произошло с ним совсем недавно в историческом отрезке времени. Он смирился, начал новую жизнь и снова вмешательство неземных сил. Сугробин чуть не волком выл, слоняясь в одиночестве, не зная, куда себя деть в огромном пространстве тоскливого времени. И когда Костя сказал, что ему предложили работать в КГБ как бывшему подводнику(правда нештатным сотрудником) и порекомендовать достойных людей из своего окружения, Сугробин уже на другой день заполнил анкету. «Пройдешь медкомиссию и жди,- сказал полковник в штатском, выдавая ему направление в медсанчасть.- И как получим разрешение, отправим тебя в Москву на обучение спецнаукам и иностранным языкам».
Грустного от потери Анастасии Сугробина навестил в КБ Николай Степанов.
- Вот тебе путёвка на вторую смену в «Ала – Арчу». Бери отпуск, и в горы. Горы от всего лечат. Путёвка бесплатная.
- Алексей Григорьевич, - позвал Леонид своего начальника и показал ему путёвку. - Не мотай головой, не мотай. Я вчера ещё всю сопроводительную документацию упаковал. А технику пусть Шин в Казахстан сопровождает. Может Анастасию встретит.
- Ну, что тебе Анастасия, - завёлся как обычно Шин. – Её отдел кадров ищет. Скоро милиция начнёт искать, а ты всё Шин, Шин. Нечего за корейскими девушками ухаживать.
- Ладно шуметь, - остановил его Клименко. – Вот тебе задание. Оформляй командировку. – А тебе, - обратился Клименко к Сугробину, - командировка будет через месяц, когда придёшь после отпуска. Клима заменишь и будешь Алма – ату покорять.
Через день Сугробин был в лагере. Перед отъездом позвонил Гюзели. –
- Еду в лагерь. Не хочешь Петровича повидать или передать что–нибудь.
- Привет передай. А в лагерь не поеду. Если мужчине девушка нужна, пусть находит время быть с ней. Письмами огонь не разожжёшь, - и повесила трубку.
- Понимаешь, никак не получается даже два дня выкроить, - оправдывался Петрович, выслушав грустные новости Леонида и неласковый привет от своей девушки.
- Я сейчас никакой, - сказал Леонид, - но хочу зверски работать. Ты организуй мне все восхождения на разряд в две недели. У меня на вторую половину отпуска путёвка на Иссык – куль, на заводскую базу отдыха. Если меня возьмут в органы, и я уеду, не повидав жемчужину востока, придётся всю жизнь жалеть.
Нормативы третьего разряда Сугробин выполнил за шестнадцать дней. В этот раз он увидал с высоты не передаваемую словами панораму «Цирка» или «Короны» Киргизского Ала – Тоо, и горы покорили его окончательно. И уехал рейсовым автобусом в Чолпон–ата, заглянув в общежитие на минуту.
Ласковые волны Иссык–куля. Сугробин никогда не забывал и не забывает это удивительно прекрасное неповторимое высокогорное море–озеро. Восьмое или двенадцатое, но абсолютно точно, что чудо нашей планеты. Недаром даже Тамерлан со своими разбойничьими войсками дважды навещал этот высокогорный район, хотя для грабежа там делать было нечего – ни богатых городов, да и вообще никаких городов в его время там не было. Тамерлан понимал, что неизгладимая чарующая красота и лечебный климат необыкновенного места развеет в его воинах грусть от потерь близких друзей и печаль от совершённых подлостей, без которых нет ни одной войны, тем более захватнической. Масса размышлений охватывала и Сугробина при созерцании чуда небес.
На высоте 1600 метров от уровня мирового океана, окружённое вечно заснеженными горными вершинами, раскинулось на 200 с лишним километров в длину и до 70 в ширину голубоглазое море-озеро с солоноватой кристально чистой водой. Смотреть в его дали можно часами, а уж почерпнёшь могучие думы или нет – это зависит от способностей индивидуума увидеть то, что другие никогда не увидят и не услышат.
Было что-то удивительно – неповторимое и прекрасное в этом море – озере, в его беспредельных сливающихся с небом далях, в кристально чистой голубой воде, такой прозрачной, что казалось можно сосчитать все песчинки на его дне. Озеро притягивало к себе людей и, даже мимолётно взглянув на него только раз, никто не мог ни забыть, ни равнодушно отвернуться от этого чуда природы.
Душа Сугробина всегда помнит и откликается на мягкое звучание слов, как звук малинового колокольчика: Иссык-куль…Иссык-куль…Иссык-куль. И приехал он тогда на озеро, спрессовав срок пребывания в альплагере до непрерывного подъёма - спуска опять только потому, что озеро ждало его вместе с Асей, как начало жизни. Но его вел свой рок. И на озеро он приехал один. И был покорён. И как Тамерлана, оно позвало его ещё раз через годы, чтобы с его берегов началась новая жизнь взрослого и много повидавшего Леонида Ивановича. Когда он понял, что не бывает в этом мире ничего случайного, и осознал всю цепочку событий.
Палаточный дом отдыха на берегу озера под городом Чолпон - Ата. Отец утренней звезды. Поэтичное название, неправда - ли? Двенадцать волшебных дней. Море утром, море днем, море вечером и ночью. Леонид не помнил ничего, кроме бесконечных туманных далей и постоянного мелькания силуэта Анастасии, которая шла к нему по туманной, прозрачной или лунной воде и никак не приходила. Но ему казалось, что ещё чуть-чуть и она будет с ним. Полное опьянение любовью, тоской и надеждой. Даже облепиховый ликёр не требовался. И никакие тёплые компании не завлекли. И кроме обаяния озером – ну, ничего Сугробин не запомнил.
- Отдохнул, Леонид Иванович? – встретил Клименко своего сотрудника, дочерна загоревшего и подсохшего до худобы. - Смотрю, профсоюзные хлеба тебя не раскормили.
- Опять за подкалывания, - гражданин начальник. - Нет бы, новости сообщить, так его мой внешний вид беспокоит.
- А то! Надеюсь, не устал от путешествий. Тогда вынимай своё задание и готовься к новым. Шин у нас от испытаний подзаболел. Придётся нам с тобой в Казахстан двинуть. Заодно и Аську поищем. Не против? Кстати, какой – то её след объявился. В кадры заявление пришло с просьбой заочно уволить. Возьмём адресок и нагрянем.
- Не надо мне никаких адресов, Алексей. В божеское дело людям соваться не следует, - ответил Леонид и отошёл к окну, чтобы никто не заметил скользнувшую слезинку.
Ася потерялась для Сугробина навсегда. Её вызвали родители жившие где – то в южном Казахстане для строгого разговора о её намерениях стать русской женой. И она отправилась в те дни, когда он поехал завоёвывать значок альпиниста. «Чтобы истратить дни, когда тебя нет со мной», - сказала Ася на проводах. Адрес не оставила. Сказала, что она своего Сугробина ни за что не потеряет. И не вернулась. И не проявилась…Он шестым чувством понимал, что надо было её отговорить от поездки до регистрации. Знакомые корейцы на его вопросы отнекивались. И только уже незадолго до окончательного решения об отъезда из Киргизии коллега по группе Клим Шин, с которым они дружили, сообщил, что родители её не увидели радости в существовании некого Сугробина и поставили вопрос ребром…А фактически заключили в домашнюю тюрьму». «Восток дело тонкое…», - заметит потом известный киногерой Фёдор Сухов. А тогда, непонимающий и потерявшийся, Леонид болтался целое лето неприкасаемым в полной непонятности. Он не мог по образу вестернов, собрать команду и поехать добывать невесту оружием. Любить, быть любимым и остаться с болью ?! Судьба не была благосклонна к Сугробину.
Сугробин с Петровичем сидели на свадьбе своих друзей – альпинистов Валерия Астафурова и Светланы. Красивая радостная пара сидела во главе
