ТРУДНАЯ ДОРОГА К САМАРКАНДУ

нэсу. Тяжолий мишок бил.
–Вот, – гаварит он саседям, – безбожник адумался, калым несет.
– А большой калым?
– Да что с галадранца взять! 6 мешков риса, 4 мешка кишимиша и деньги еще.
– О! Якши! – говорят, –хароший калым!
– А много денег?
– Да какие деньги у него! Взял, чтоб Аллаха не гневить.
Всэ смеются, кивают и бороды гладят. А я нашу мешки, кагда через два дня, кагда через три. Ти думаешь, я багатым стал? Нэт! Просто никто не зналь, что в мешках ничего не било, а всякие там тряпки и шурум – бурум. Так ми с ее атец дагаварились. И ишо мая жена знал аб этам и ее мама. И всо! О! Патом мине уважят сталы в кишлаке. Как же, калым заплатил, к мулле ходил, Аллаха помнит.
Потом нам принесли плов, потом снова был чай. Много времени прошло, а мы все о жизни говорим. А жена его бегает туда сюда, туда сюда или невидимкой в стороне стоит, прислушивается. Я говорю Камилю:
– Пазави жену, ей, наверно, тоже интересно было бы послушать.
– А зачэм ей здес? Здес мужчины разгаваривают. Я ей патом всо расскажу. И детям.
Я детям дал две банки сгущенки, и они с разрешения Камиля с веселыми криками побежали к ручью, чтобы выпить ее с водой.
                   Утром Камиль разбудил меня, мы позавтракали, а потом я сфотографировал всю семью к большой их радости. Сели мы на ишаков и поехали. К 10 утра уже были в кишлаке. Подошел автобус, мы распрощались, как старые друзья или даже, как родственники, и я поехал в Самарканд.

                         Часа через 3 я был уже в Самарканде. Взял билет на самолет и поселился на турбазе. Хожу по городу. Самарканд смотрю, на базар хожу, в мечеть хожу. Хороший базар в Самарканде! И ремесленников еще много осталось. Особенно чеканщики по меди мне понравились. Красиво работают! Куда не пойдешь – везде чайхана стоит. Там чай, лагман, шурпа есть и это можно покушать, чай попить, поговорить или разговоры послушать. И везде горы арбузов и дынь продаются по10 и 20 коп соответственно.
Видел интересного узбека на базаре. Такой он ободранный, грязный, чалма из каких-то былинок, травинок. В общем, чокнутый, наверное. Он громко начал кричать и махать руками, когда увидел мой фотоаппарат. Мне потом объяснили, что он боится, что его для газеты снимают, как за нищенство на базаре. Я еле уговорил его, доказывая, что я не из газеты, и мне он просто понравился, как хороший человек. И только! В, общем, уговорил, успокоил, сфотографировал.
                          И еще что меня поразило, это как там при чайхане для лагмана лапшу делают. Это был цирк! Это была работа фокусника! Он взял кусок теста и раскатал его в длину до определенной толщины. Затем взял его в руки растянул и начал им перед собой вибрировать. Быстрым движением он сомкнул руки и затем развел их. Перед ним качалось две ленты из теста. Затем он снова сомкнул руки и развел их. Перед ним было уже 4 ленты. Как он это делал, я и сейчас не пойму, но каждый раз у него число лент из теста удваивалось, а толщина их уменьшалась. В определенный момент он все это бросал на доску, обрезал края и закладывал эту лапшу в котел. Виртуозная работа! Сейчас так делать лапшу, наверное, не умеют
                           Был у знаменитой мечети Биби - Ханум. Большая мечеть! Красивая! А какие краски, а узоры какие! Цвет такой свежий, как сейчас построили, а ей уже 800 лет. При Тимуре ее построили в честь его первой жены Биби-Ханум. Правда, центр купола обвалился, но ведь, сколько землетрясений было! Я залез сбоку на стену, а потом выше к основанию купола и набрал там разных цветных плиточек, которые внизу валялись. Бирюзовых, желтых и белых с разными оттенками. Наверно не надо было. Но уж очень красивые были краски!
Если мечеть не начнут реставрировать, то лет через 20 – 30 она развалится. Слез. Дальше иду. На каждом углу шашлыки по 70 копеек – две палочки, еще кусочек лепешки и немного зелени с луком. Вах! Вах! Какая прелесть! В столовую можно не ходить. Но самое интересное место в Самарканде – это Регистан. Это центр старого города. Сюда сходились шесть радиальных улиц, на пересечении которых и началась в начале 15 века монументальная застройка площади. Еще при Улугбеке были построены три медресе (1420 г.). Затем к медресе Шир – Дор (1630г.)  уже в 18 веке  было пристроено торговое сооружение. Эти монументальные сооружения высотой более 35 метров с громадными порталами, стрельчатыми сводами, стройными минаретами и сплошными коврами разноцветной майолики и резной мозаики просто поражают своим величием и великолепием. Ни землетрясения, ни время не смогли разрушить эти бесценные творения рук человеческих. Многое ушло в небытие и напоминает о себе только развалинами, но многое еще и сохранилось.
                            Одни только развалины обсерватории Улугбека чего стоят! Их уже не восстановить, но сохранить нужно. В 18 – 19 вв. отмечался экономический упадок в этом районе, и средства на поддержание древних построек практически не выделялись. Как это ни странно, но больше половины мечетей и медресе Регистана были реставрированы при советской власти и выглядят они сейчас также как и в 17 веке. И хорошо! И правильно!
Ведь развалины Коллизея сохраняются и охраняются. А мы что? Свои не сможем сохранить? Да и вообще, Восток еще не раз нас удивит и кое-чему научит. А древняя « священная » Бухара? Расцвет ее приходится на 16 - й век, когда туда была перенесена столица узбекского государства из Самарканда. Ой! Наверно, нет конца моим восторгам всему прекрасному на Востоке! Но все всегда когда-то кончается. Вот и мой самолет.

                     Прощай Самарканд!
                     Я летел в Ташкент. В город, где прошло мое послевоенное детство. Там были мои друзья. Ну, не могли же они все разъехаться! Там были … там было… мое детство. Как Оно выглядит сейчас? Ну, не Оно, а те места, где Оно проходило. Почему-то стало как-то волнующе тревожно. Но самолет уверенно гудел, светило солнце, под нами проплывали редкие белые облака, и это меня успокаивало.