она бы сейчас окунулась в бассейн! Несколько секунд сидела в нерешительности.
- Мам, можно я пойду погуляю?
Гости в это время уже ехали в такси. Далеко, на другой конец города, ближе к Москве.
- Не грусти, Сергунь, с такой матерью она до тридцатника будет девственницей.
Усмехнулся.
- Глупо все… Все глупо. Ну, мать… и слава Богу! Это вообще твоя идея была. Проехали…
«Принцесса» выпорхнула из подъезда. Теплый ветерок коснулся разгоряченного лба. Поняла: это то, что ей сейчас нужно.
Двигалась она всегда быстро и ловко. Сейчас и вовсе не чувствовала ни дороги, ни своих ног. Куда идти? Да, какая разница. Лишь бы ловить взглядом розовые закатные облачка. Если смотреть только вверх, кажется, что летишь вместе с ними. Арина обогнула свой микрорайон и шла уже в соседнем, четвертом. Там была длинная улица, как стрела, с одной своей стороны вся обсаженная красивыми деревьями с ажурной листвой. Такие деревья чаще растут на юге. Они графично, как на китайской миниатюре, вырисовывались на фоне скользящего неба. Улица заканчивалась спуском к реке. За ней высились вековые сосны, такие радостные в закатных лучах. Казалось, что этому лесу, за рекой, – нет конца…
Арина чувствовала, что вот сейчас, сию минуту, любит весь мир. И деревья, и улицу, и облака. Вместе с ними над нею летели его глаза, весь страстный облик. С каждым шагом ощущение невесомости и парения над землей усиливалось. Ее тело будто исчезло, растворилось в вечерней прохладе. Она не ступает по облаку, она сама – облако, одно из тех, розовых, пронизанных солнцем. Вместе с ней сила. Чтобы лететь. Она поняла: вино – это топливо для полета. Хотелось смеяться и кружиться. Надежда на что-то чудесное все ширилась и ширилась в груди, и, в конце концов, ей стало казаться, что шагом своим обнимает всю Вселенную. Потому что он смотрел в ее глаза… Потому что подарил мечту, парусник, расправивший для ветра все паруса. «Бригантина».
Арина вся была в тот миг – пустота и наполненность, расслабленность и спонтанность. В голове ни одной мысли. Только ощущения. Если на свете есть Бог – он разлит во всем сущем, растворен, как она – частичка его любви – сейчас.
Сладко, пряно было на душе.
Когда открыла квартиру, в ней было очень тихо. Сделала несколько шагов… У нее подкосились ноги. Мама лежала поперек коридора рядом с ванной. Она была недвижна, грудь не колыхалась. Дыхания не было. Белые губы полуоткрыты. Волосы, почему-то мокрые, растрепались темными змеями вокруг головы. Последние лучи красили кожу в зеленоватый цвет.
У Арины застрял ком в горле. Бросилась к телефону. Продирая спазм, вызвала «скорую». Приехали моментально.
Те несколько минут, что она была с мамой до врачей, она простояла возле нее на коленях. Если ангелы плачут, то только тогда, когда у ребенка не становится матери. И неважно, сколько этому ребенку лет.
Звук органа мощно звучал в ней. Звучал сквозь ужас, застрявший в горле. Высокая, небесная лестница, - «Ave Maria». Как в детстве, она не могла двинуться под эту музыку. Застыв, окаменев, держала безвольную, прохладную руку…
Арина плакала за ангелов.
