понадобилось сил, чтобы вернуться тогда на рабочее место, пересилив ощущение разбитости поступком Миши, словами женщин, сплетничавших о ней в туалете и больше всего осознанием того, что Таня была в курсе всех этих сплетен. Теперь понятно, что она имела в виду, говоря те слова на прощание. Понятно, почему Мишка не пришел проститься, почему ей не сказали об отъезде, почему жена его нарядилась в тот день и почему косу остригла с такой жестокой решимостью. Только одно оставалось не ясным - за что все так на Аленку-то? Она ведь ничего не сделала. Ну, нравился ей Мишка. Ну, заигрывала она с ним. И что??? Да с ним все женщины на рынке заигрывали. Но ни одну, почему-то, не обвиняют в соблазнении и попытке увести мужа из семьи. Такое положение расстраивало Алену и не давало вести себя с другими естественно, как раньше. Но все со временем успокаивается. Успокоились пересуды, косые взгляды стали исчезать, казалось, все всё забыли.
Шел конец рабочего дня. Аленка продала свою колбасу, остались небольшие куски. Самое противное продавать остатки: витрина имеет совсем неприглядный вид, на нее покупатели смотреть не хотят, выручки нет, а домой не уйдешь. Но вот пробил заветный час, когда разрешили сворачиваться. Девушка посчитала выручку и хотела нести ее владелице прилавка. Она повернулась в сторону, где сейчас предположительно находилась Светлана Олеговна, чтобы удостовериться, что та не отлучилась. Хозяйка оказалась на месте. Она стояла, как истукан и смотрела на свою подчиненную глазами человека, безумно жалеющего, что не задушила ту в первый день их знакомства. Алена не успела даже попытаться объяснить себе этот взгляд, как услышала сзади знакомый голос:
-Здравствуй, Аленушка! Как же я по тебе скучал!
Это был Миша. Он стоял у ее прилавка, осунувшийся, похудевший и, почему-то, очень виноватый.
-Миша? Ты? Таня? Вернулись? Надолго?- Алена не могла сейчас говорить предложениями.
- Я приехал один.
- Но почему? Что случилось?
-Ты закончила работу? Давай я тебя подожду, и мы спокойно поговорим. Хорошо?
-Ладно. Я быстро. Только деньги сдам.
Она пошла к Светлане Олеговне, смутно подозревая, что та ее встретит не очень ласково. Подозрения оказались не напрасны. Патронесса сразу обрушила на Алену всю правду о своем негативном отношении к сложившейся ситуации.
-Только этого не хватало!- запричитала она. - Что ж такое делается? Думала ведь, что обойдется, ан нет! Ведь у него сын там. И еще двое детей. Ты сама замужем. Что вы думаете-то??? Ты еще молодая, дурная, а он должен башкой думать?
Пока тетя говорила, лицо ее из бледного стало бардовым, на лбу и подбородке выступил пот - все признаки, очень явно указывающие на то, что ей нехорошо. Алена хотела сначала огрызнуться, но вспомнив, что у той давление, вовремя прикусила язык. Да и работу терять она пока не готова. Светлана Олеговна продолжала:
-У вас все серьезно? Говори!
-Что серьезно-то? Кошмар какой-то!- не вытерпела Алена, - что вы все пристали-то ко мне? Что я вам сделала?
-Ты мне прекращай корчить невинную овечку! - совсем вспылила хозяйка. - Что она мне сделала? Смотрите-ка, пристали все к ней!- предпринимательница хотела что-то еще добавить, но осеклась, вздохнула и сказала уже совсем другим тоном. - Ты мне ведь, Аленка, как родная стала! Привязалась я к тебе, не оторвешь. И он мне племянник. Родная кровь. И Танюху жалко, и ребятишек. Вся душа изболелась, – Светлана Олеговна чуть не плакала.
Алене сделалось до боли грустно. Ведь она сама уже успела полюбить эту неулыбчивую, суровую, порой даже жесткую женщину. Излишняя строгость и резкость высказываний, это напускное, навязанное коммерсантке работой. На самом деле она добрая, мягкая, ранимая и Аленку, действительно, любит искренне.
-Светланочка Олеговна, перестаньте Вы, – заговорила девушка, обнимая уже начавшую всхлипывать хозяйку. - Ну, правда, я не знаю, от чего все на нас наговаривают. Не было ничего и не может быть. Таньку я любила. И она меня тоже. Как бы я ей в глаза смотрела?
-Ой, будто такого не случается?!!! – Светлана Олеговна уже взяла себя в руки. - Лучшие подруги мужей уводят, а вы знакомы всего пару месяцев. Будет мне тут рассказывать! – она презрительно поджала нижнюю губу. Помолчала немного и, недоверчиво покосившись, снова спросила:
-Правда, ничего не было? Не врешь?
-Честно. Не было.
-Я так и знала, что это он, старый козел, дурью мается. Понятно, что ты девочка красивая, любому голову снесет, но он взрослый мужик! Думать ведь надо. Вот я с ним еще поговорю! - и она повернулась в сторону племянника с таким видом, что Алена поняла - ей сейчас не давали взбучку, а объявляли благодарность.
***
Мишка стоял у входа в рынок и курил. Алена сразу его заметила и пошла через двор под ядовито-завистливыми взглядами своих товарок. Эти взгляды жгли ей лицо, прожигали спину, и она понимала - все еще только начинается.
-Давай пройдемся пешком хотя бы остановку, - сказал он, - поговорить нужно.
-Ладно, - ответила Алена, заранее зная тему предстоящего разговора.
Несколько минут они шли молча. Потом Мишка решился:
-Что Света тебе говорила?
-Светлана Олеговна? Да так, ничего. По работе все.
-А! По работе, значит? - он улыбнулся в усы. - Да ладно, Алена, все я знаю. Плохо, что я еще не успел с родней объясниться. Надо было сначала с ними поговорить, а не тебя на амбразуру кидать.
-Да уж! – перестала сдерживаться девушка. – Кинул так кинул! Здорово мной прикрылся! Сначала сбегаешь, не попрощавшись даже, потом сваливаешься, как снег на голову, но на неприятные разговоры попадаю я. Придется все же тебе мне первой все объяснить.
-Объясняю. Я ушел от Татьяны. Совсем ушел.
-Почему??!!!
-Ален, ты умная девочка, а такие вопросы задаешь. Сама ведь все знаешь.
-Нет, не знаю, – она разозлилась не на шутку. – Все вокруг только и твердят, что связь у нас с тобой, что я тебя из семьи увела. А ты мне нормально ничего сказать не можешь. От тебя я уж точно...
Его слова оборвали лившийся поток упреков:
- Я люблю тебя.
- Миша! – только и смогла выдохнуть Алена.
Он стоял неестественно прямой и натянутый. Лицо будто окаменело, живыми казались только глаза - черные и бездонные глаза.
-Я тебя люблю, – повторил он.
-Миша, я же замужем, - Алена немного пришла в себя, - я тебе ничего не обещала. Мы даже не говорили еще.
- Знаю. Я виноват, что молчал. Думал, что смогу справится с собой. Не получилось.
- Ты, правда, из-за меня вернулся?
- Да.
- А как же твой сын? Ты оставил его?
Мишка дернулся, как от чего-то очень болезненного, подбородок и нижняя губа задрожали. Так с ним всегда случалось в минуты сильного стресса.
-Мне пришлось. Он будет жить с матерью и моими родителями. Стану посылать деньги на содержание. С Таней это обговорено.
-Но зачем???? Зачем?
Он посмотрел на нее, как на маленькую девочку.
-А ты не понимаешь? Я не могу без тебя. Мне нужно знать, что ты живешь где-то рядом, так близко, что я в любой момент смогу увидеть тебя.
- Ми-ша, я за-му-жем,- повторила девушка по слогам. - Ты не забыл? Ты это, вообще, понимаешь?
Грустная улыбка растянула его губы, немного оживив лицо, но от этого оно показалось девушке более неестественным.
-Понимаю, все я понимаю. Хотя было бы лучше, если бы не понимал.
Он стал опять серьезным, легонько провел ладонью по ее косе, на кончике немного задержался, поиграл пальцами с локоном, вздохнул, неохотно убрал руку и сказал:
-Не бойся, Алена, все будет хорошо.
***
Миша, конечно же, устроился на рынок. Теперь они снова виделись каждый день, но что-то сломалось, что-то было уже не то. Он не скрывал своего отношения к ней. Каждую свободную минуту старался находиться по близости, что-то ей подарить, чем-то угостить, в общем, всячески хотел порадовать. Она же не чувствовала уже той легкости в отношениях, что была до того, как они объяснились. На Алену давила тяжесть вины перед его женой и детьми, перед Светланой Олеговной, перед Мишкиной родней и, наконец, перед самим Мишкой. Вина была невольной, но ответственности за ситуацию, которая возникла, не снимала, а совсем наоборот. Отягчающими моментами можно считать легкомыслие Алены, ее глупую гордость и желание нравиться всем. Это остальным она могла говорить, что совсем не хотела влюблять в себя этого мужчину, что наоборот всячески препятствовала развитию его чувств, но себе самой пыль в глаза не пустишь. И каждый раз, когда она видела, с какой нетерпеливостью этот сильный и необычайно гордый самец, входя утром в рынок, ищет ее глазами, а найдя, становится по- детски счастливым, и лицо его светится, согревая лишь ее одну, будто желая отдать здесь и сейчас всю нежность, на которую он только способен, ей хотелось со всей силы двинуть себя разделочной доской по лбу, в надежде, что боль от «шишки» сможет хоть на время заглушить ее моральные терзания, которые со временем стали уже почти физически осязаемы. Как можно было допустить, не остановить его? Как можно было позволить так в себя влюбиться?
В общем, Алена не могла больше оставаться рядом с Мишей. Что-то нужно было менять, нужно дать ему возможность отвыкнуть, оторваться от нее, пока она не проросла в его сердце могучими многолетними корнями, выкорчевать которые будет куда сложнее, нежели вырвать пока еще молодые побеги любви. Может, если они не будут видеться каждый день, сердце его успокоится. Когда она перестанет заполнять все пространство перед его глазами, появится шанс у какой-нибудь другой женщины ему помаячить, а там, глядишь, он и остановит взгляд на ком-то. Да и работать на рынке вечно, не было пределом ее мечтаний. Твердо решив уйти, девушка стала внимательней прислушиваться к предложениям, которые ей все время делали. Вариант нашелся быстро. Пришлось вытерпеть унизительное объяснение со Светланой Олеговной, с укорами и истерикой, и даже с обвинениями в предательстве. Алена знала, что та успокоится и пожалеет о сказанном, поэтому постаралась не перечить и молча выдержать четверть часа, пока хозяйка винила ее во всех грехах и несчастьях, которые обрушивались на человечество последние пять столетий. Мало-помалу весь запал из предпринимательницы вышел. Она сразу ссутулилась, плечи опустились, прихватив с собой голову. Надев очки, и даже не взглянув в сторону своей, теперь уже бывшей работницы, хозяйка сказала куда-то в торговый зал:
- Завтра не выходи. Сами справимся.
Это означало, что они теперь абсолютно чужие друг другу люди.
Еще нужно было рассказать Мише, а это куда сложнее. Она нашла его во дворе, когда тот сгружал ящики с колбасой на тележку. Удачно, на улице меньше свидетелей.
-Миш, я сегодня последний день работаю.
Он почти уронил ящик. Несколько палок колбасы выпали и покатились по ступенькам крыльца под машину. Алена сделала движение, чтобы их поднять, но мужчина поймал ее за руку.
-Что ты сейчас сказала?
Он вцепился в нее, видимо, даже не осознавая, что делает больно.
-Миш, отпусти. Синяк будет.
Михаил инстинктивно разжал руку, и девушка потерла запястье, на котором отпечатался рисунок его верхонки. Тот проследил взглядом за движением, понял, что переборщил, но на лице не появилось даже намека на раскаяние. Все же он произнес:
-Прости. Нечаянно. Так что ты сказала?
-Я нашла другую работу. Ухожу с рынка. Света сказала завтра уже не появляться.
Он молчал несколько минут, и
