Инкарнация совести

как на ладони. Сироткин остановился и пристально всмотрелся вдаль.
- Вон там, Серега, живут мои предки, - указал он рукой в сторону Анапы, - скоро налажу им достойную жизнь, - Сашка с беззаботной улыбкой обернулся к стоящему позади другу и в этот момент упругая струя паралитического газа, из баллончика Дроздова устремилась прямо ему в лицо. Сироткин недоуменно взглянул на товарища и, качнувшись, рухнул ему на руки.
- Зачем это, Серега?.. – глупо спросил он. Улыбка так и осталась на его губах, словно приклеенная.
- Ты сам виноват, Саня, - с сожалением ответил Дроздов уже потерявшему сознание Сашке. Он бережно положил его навзничь, подтащил кусок бетона и торчащей из него во все стороны проволокой прикрутил груз к ремню друга. Оглянувшись вокруг, он подтянул приятеля к краю мола и сбросил его в море. Раздался всплеск, и Сашка Сироткин с застывшей на лице безмятежной улыбкой, камнем пошел ко дну.
- Прости, старина, - трагическим шепотом произнес Серега, - так надо. Постоял с минуту, бросил в воду газовый баллончик и решительно зашагал в сторону города…
4.
Этот богатый дом, своей архитектурой искусно вписавшийся в живописный тропический пейзаж одного из Бермудских островов расположился на небольшом утесе, нависшем над лазурным океанским побережьем. С юга дом прикрывался завитым лианами киви кирпичным забором, за которым открывался великолепный вид на девственные джунгли. Небольшой, созданный трудами прежнего хозяина, цветник с экзотическими южными растениями, грациозно украшал вход в обиталище. Воздух был наполнен ароматами тропиков. Величественная панорама океана открывалась с севера, и легкий бриз, смешивая благоухания буйной растительности с йодистым запахом моря, взывал к беззаботности. Здесь все печали отходили на задний план, хотелось только безостановочно, бесконечно пить этот живительный нектар, без остатка заполняющий пространство, наслаждаться созерцанием окружающих царственных красот. К белому песчаному пляжу вела широкая лестница с пологими мраморными ступенями, утопающая в тени развесистых пальм.
Дом, как и 20 акров пляжной территории были собственностью Дроздова, вальяжного мужчины лет 35 с безразличным томным взглядом вечно скучающих глаз на холеном лице. Сергей Егорович не женился, лишь обзавелся приходящей прислугой - миловидной мулаткой, почти девочкой, которая, со временем, все чаще стала заменять ему жену. Она была на 15 лет моложе его, и, казалось, не претендовала на то, чтобы узаконить их отношения. Ее вполне устраивало существующее положение дел. Щедрые вознаграждения работодателя и отсутствие у того ревности, позволяли ей жить в свое удовольствие, не задумываясь о будущем. Между тем с годами, она все больше привязывалась к своему хозяину и скоро окончательно обосновалась в его жилище. Сергей Егорович не противился, но выдвинул условием постоянного пребывания служанки на своей территории беспрекословное ее подчинение своим капризам.
Дроздов постепенно научил ее довольно сносно разговаривать по-русски и привил хорошие манеры. Он выделил ей отдельные апартаменты и стал чувствовать себя еще более умиротворенно от постоянного присутствия в доме живой души, раболепно исполняющей все его прихоти. Несмотря на близость, усилиями хозяина их отношениям был предан статус официальной холодности, чем-то напоминающей отношения между барином и его прислугой. Разговоры носили немногословный, подчеркнуто вежливый характер. Окружающая обстановка богатого дома, считал Сергей Егорович, располагала к такому режиму общения, и новоиспеченный барин старался всячески его поддерживать. Мыслями же о продолжении рода своего Сергей Егорович пока не обременял себя. «Успеется, - думал он, - какие наши годы…»

С тех пор, когда Дроздов, убил своего товарища и стал единоличным обладателем внезапно свалившегося на его голову капитала, минуло уже 10 лет. Заветная мечта сбылась – он недорого купил вполне сносное жилище на одном из немноголюдных Бермудских островов, не задумываясь над тем, от чего цена его столь невелика. Посредник, осуществлявший продажу, что-то невнятно бормотал о причудах прежнего хозяина, перуанца Хуана. Что якобы здесь ему досаждала своими визитами покойная жена, трагически скончавшаяся за несколько лет до его поселения в этих местах, и он, чтобы окончательно не сойти с ума решил как можно быстрее расстаться со своим гнездом. Дроздова мало заботили эти мистические бредни, выжившего из ума старика, он усмотрел в сделке лишь явную финансовую выгоду для себя. Не торгуясь, Сергей Егорович приобрел виллу за треть ее реальной стоимости.
Долгие годы беззаботной жизни, последовавшие за тем, лишь подтвердили его правоту: ничто не беспокоило его в этом райском уголке. Более того, совесть, вначале мучавшая его в связи с убийством Саши Сироткина, стала постепенно успокаиваться. Правда, временами на него вдруг накатывала волна воспоминаний о прежних годах. И тогда нестерпимо хотелось видеть подле себя друга своей бурной молодости – Саню Сироткина, который мечтал о такой жизни, и мечты которого так и не осуществились. «Эх, Саня, Саня, - почти вслух говорил он, оставаясь в тоскливом одиночестве, - будь ты рядом, сейчас бы мы тряхнули стариной…» Но минуты такой ностальгической меланхолии приходили все реже, и он уже почти забыл о давних драматических событиях, когда, вскоре в доме и его окрестностях стали происходить непонятные явления…
Началось все с того, что четвероногий любимец Сергея Егоровича огромных размеров, старый камышовый кот Инк, доставшийся ему в наследство от прежнего обитателя этих мест начал вести себя как-то странно, чего ранее хозяин за ним не замечал.
О коте этом надо бы отдельно сказать несколько слов…
…Спустя небольшое время после покупки Дроздовым виллы, прежний владелец ненадолго вернулся под предлогом забрать какую-то забытую им безделицу, и Сергей Егорович разговорился с ним. Выяснилось, что почившая жена его оказывается тоже была уроженкой России, он довольно сносно разговаривал по-русски и это расположило Дроздова к перуанцу…
- Простите за нескромный вопрос, - несколько замешкавшись, спросил он тогда, - а это правда, что в доме водятся приведения. Место-то необычное… Бермудский треугольник.
- Думаю, Вас это не коснется, почтеннейший, не переживайте… - слух Сергея Егоровича резануло старомодное, подчеркнуто вежливое, обращение к нему, уместное разве что в интеллигентских кругах старой России. Хуан же, словно уловив долю издевки в вопросе, всем своим надменным видом показал, что не хочет продолжать этот разговор, Дроздов сразу понял это и поспешил сменить тему.
- А кота своего, что же оставляете? Не жалко?
- Конечно, жалко, но куда я с ним? Он ведь к месту привык, хотя и хозяина любит.
- В честь кого Вы кличку такую придумали… Инк.
- Инки – это латиноамериканские индейцы, предки перуанцев. А вообще-то когда мне подарили эту зверюгу, у нее уже было имя… Инкарнатор…Инк – это сокращенно… Мне показалось, что Инкарнатор слишком уж экстравагантно… Стало быть для кота вовсе не подходит. Куда благозвучнее Инк. Он редко появляется в доме, в основном в лесу пропадает и не будет Вам докучать.
- Да мне-то что, я люблю кошек, - улыбнулся Сергей Егорович, пытаясь вспомнить что же означает Инкарнатор, - Инкарнатор… Хм. Действительно необычно для кота… Это, ведь, значит воплотитель… Или что-то в этом роде… Насколько я помню…
- Именно так, почтеннейший. Вы попали в точку… А приведений не опасайтесь, - Хуан, протягивая для прощания руку, засобирался уходить, - живите спокойно… Если, конечно у Вас совесть чиста…
- У кого она чиста теперь, - иронично заметил Дроздов и на мгновение испытал какое-то необъяснимое волнение, словно легкий озноб пробежал вдоль позвоночника. Он поежился и невольно обернулся. На заборе сидел Инк и пристально буравил его магическим – так ему вдруг показалось – взглядом огромных зеленых глаз. Увидав, что на него смотрят, кот тут же спрыгнул и исчез в гуще тропического леса.
Вполне вменяемый дед, рассудил тогда Сергей Егорович. Что за бред он себе выдумал. Однако, чужая душа – потемки…
Как и сказал Хуан, Инк - Инкарнатор всегда отличался независимым свободолюбивым нравом, посвящая все свое время охоте на лоне природы, и появлялся в доме лишь для того, чтобы полакомиться каким-нибудь деликатесом. Его невозможно было погладить, не говоря уж о том, чтобы взять на руки. Но теперь, ни с того ни с сего, он по-собачьи, вдруг стал всюду сопровождать нового хозяина, бегая за ним, словно привязанный. Дошло до того, что даже среди ночи, когда Сергей Егорович внезапно просыпался от чего-то, он обнаруживал на себе пристальный магически мерцающий в свете луны и загадочный взгляд Инкарнатора, расположившегося где-то неподалеку. Кот напрочь забросил охоту, и казалось не осталось у него иной заботы, как охранять своего хозяина невесть от чего или от кого. Дроздов не придавал, правда, этому факту особенного значения, полагая, что такое поведение кота обусловлено преклонным возрастом, ведь по всем кошачьим меркам этот представитель фауны давно пережил свой век, однако своим внешним видом и поразительной для его лет активностью, опровергал все законы природы. Между тем то, что стало происходить далее, заставило Дроздова встрепенуться.
Вскоре у Сергея Егоровича появилось стойкое навязчивое ощущение присутствия в доме кого-то третьего. Служанка отсутствовала, впервые за эти годы взяв длительный отпуск, чтобы навестить престарелых родителей, живущих где-то в Латинской Америке. И беспокойное ощущение это, усугубляемое вынужденным одиночеством Сергея Егоровича, нарастало день ото дня, заставляя его тревожиться все сильнее, особенно по ночам, когда сумерки опускались на побережье, окрестности наполнялись стрекотом цикад, да океанская волна своими мерными накатами нарушала тишину ночи. Дроздов стал плохо спать, он как будто ждал появления этого третьего. Однажды под утро он отчетливо услышал чьи-то удаляющиеся шаги, доносящиеся из гостиной. Чертыхаясь под нос, он вскочил с измятой постели и ринулся на звуки. Но никого не обнаружил, лишь показалось, что мелькнула в дверном проеме гостиной обутая в дешевый кроссовок нога человека, спешащего прочь, в сторону кухни. Однако и на кухне тоже никого не оказалось. «Нервишки…- констатировал Сергей Егорович, возвращаясь в спальню, - надо бы попринимать успокоительное». Но тут же чуть было не был сбит с ног стремглав вылетевшем из спальни Инкарнатором, который, что есть духу, рванул через гостиную в сторону кухни, преследуя воображаемого визитера.
Третий явно обосновался в доме. В этот же день, до обеда периферическим зрением Сергей Егорович несколько раз улавливал его то мелькнувшим за окном, то в дверном проеме соседней комнаты, но никак не мог поймать прямым взглядом. Тот как будто растворялся, стоило Дроздову посмотреть в его сторону.
Наконец, во второй половине дня Сергей Егорович, спустившись в холл, увидал незваного гостя.
Это был Сироткин, тот самый Саша Сироткин, которого он лишил жизни десять лет назад. Он сидел на кожаном диване и, казалось, дремал. Но что самое поразительное, Саня внешне