Железное сердце короля
- Дядюшка Бертран, дядюшка Бертран!
Кучка босоногих сорванцов, сломя голову, дико визжа и перекрикивая друг друга, неслась к старой прокопченной кузнице. Кузница была и впрямь очень старая: никто уже и не помнил, кто и когда сложил ее серые каменные стены и в первый раз раздул жаркий огонь в горне. Казалось, она существовала вечно, распространяя вокруг себя едкий запах дыма, тяжелый дух каленого железа и гулкий звон наковальни. Ее нынешний хозяин, дядюшка Бертран, получил ее в наследство от своего отца, а тот, в свою очередь, от своего предка. И отец, и дед, и прадед Бертрана были кузнецами и всю свою жизнь стучали молотом, не покладая рук, с одинаковой ловкостью выковывая мечи для кровавых сражений и плуги для мирной пашни.
Услышав свое имя, Бертран, сухощавый, но крепкий старик, отложил едва начатую им подкову и, утирая потное, огненно-медное от постоянного жара лицо, вышел на улицу. Орава разновозрастных мальчишек тут же окружила его. Шумно переводя дыхание и перебивая друг друга, они затараторили:
- Дядюшка Бертран! Дядюшка! А правда, что… Правда, что говорят про нашего короля? Что он… Что у него…
Старый кузнец, привыкший к шуму мехов, нагоняющих воздух в раскаленную печь, и оглушающему звону молота, нимало не возмутился тому крику, который издавали запыхавшиеся галдящие пострелята. Щурясь от ярких лучей солнца, которые почти что не проникали в черную от копоти кузницу, Бертран, вынув из своего кармана курительную трубку, не спеша начал набивать ее душистым табаком. Ребята стихли, не сводя глаз с кузнеца. И когда большая, пожелтевшая от табака трубка была плотно набита, один из мальчиков молниеносно юркнул в черное, пышущее каленым воздухом чрево кузницы и через секунду появился из него с тлеющей головней в руках. Приняв уголек из рук услужливого и расторопного постреленка, кузнец, не торопясь, чинно закурил свою трубку и, присев на ствол срубленного в незапамятные времена, лежащего перед кузницей дерева, исправно служившего скамьей, затянулся, прикрыв глаза от удовольствия.
- Что, опять наслушались болтовни старых дур с рыночной площади?! И пришли к дядюшке Бертрану узнать, есть ли хоть капля правды в том ведре помоев лжи, которое выливают полоумные толстухи-торговки на простофиль вроде вас? Выкладывайте, что набрехали вам в этот раз. Только не все сразу: вы так орете, словно стая ворон над дохлой собакой. Говори ты!
И Бертран ткнул своей дымящейся трубкой в кареглазого мальчугана, недавно принесшего ему уголек. Чумазый сорванец гордо, осознавая всю важность доверенного ему дела, глубоко вздохнул и выпалил на одном дыхании:
- Правда ли говорят, что у нашего короля железное сердце в груди, а свое настоящее, человеческое, он хранит в темнице замка, и охраняет его страшный пес-людоед с человеческим лицом?!
Услышав эти слова, старик изменился , руки его задрожали мелкой дрожью. Казалось, этот вопрос задел старого кузнеца за живое, заставил вспомнить о чем-то страшном и давно забытом. Не сразу, но Бертран все же взял себя в руки и нетвердым голосом обратился к окружившей его ребятне:
- Я знаю эту историю. И скажу вам больше: я был ее очевидцем. И хоть в болтовне городских сплетниц вранья больше, чем выкованных мною подков, эта история и вправду ужасна. Кровь застывает в моих жилах, когда я вспоминаю о ней.
Пестрая толпа ребятни наперебой, умоляюще, предвкушая душераздирающий рассказ мудрого кузнеца, затараторила:
- Расскажите! Расскажите, дядюшка Бертран. Мы все вас просим, дядюшка, расскажите!
Затянувшись трубкой и задумчиво выпустив белоснежное облако дыма, Бертран одобрительно кивнул головой, и стихшие, словно по команде, дети сели подле него, устремив жадные взоры свои на рассказчика. Глаза кузнеца прищурились и подобрели, словно воспоминания уносили его во времена далекой молодости. Затянувшись еще пару раз своей массивной дымящейся трубкой, он начал:
«… Сейчас мало кто помнит о том, что у нашего короля был младший брат. Звали его Иоганн, и был он младше своего единокровного брата Карла, нашего короля, на два года. Братья любили друг друга, и не было между ними ни ссор, ни зависти, которые обычно случаются в семье столь знатных особ. Ни тот, ни другой не были обделены родительской любовью. Карл, как будущий наследник престола, был более опекаем отцом своим - королем, а младший – Иоганн - слыл любимчиком матери-королевы. Как и положено царствующим особам, братья овладевали науками, упражнялись в фехтовании и стрельбе. Бывало, по полдня проводили они в седле, охотясь в близлежащих лесах. Ни тот, ни другой не уступали друг другу ни в уме, ни в силе, ни в ловкости.
Родители молодых принцев молились Господу, благодаря его за то, что он послал им столь великое утешение в старости: здоровых и растущих на глазах сыновей. Когда Карлу исполнилось восемнадцать, королевский двор устроил в честь дня рождения принца охоту. Что это была за охота! Великолепные лошади в дорогой упряжи, с седлами, украшенными золотом, были под стать своим высокородным хозяевам в пышных камзолах, отороченных соболями; их шляпы с яркими перьями были усыпаны драгоценными каменьями и шиты золотой нитью. Повсюду сновали проворные ловчие в окружении бесчисленных свор гончих собак. То и дело трубил охотничий рог и собаки скулили в нетерпении, ожидая гона.
Что это было за зрелище! Король лично подал знак к началу охоты, и вся пестрая толпа придворных, ловчих, загонщиков и собак устремилась в лес.
Оба принца возглавили погоню за диким зверем. Собаки бесновались, то и дело теряя след и жалобно воя от бессилия. Ловчие, сопровождающие принцев, отставали один за другим, а Карл и Иоганн устремлялись все дальше и дальше в глубь леса, не чувствуя опасности. Вдруг откуда-то из непроходимых зарослей навстречу принцам вылетел дикий вепрь, потревоженный охотниками в своем логове. Обезумевший кабан ударил своими бивнями лошадь Иоганна, и она, испугавшись, понесла принца, не разбирая дороги. Карл пришпорил коня и последовал за исчезающим из виду братом. Когда лошадь Иоганна остановилась в глубокой непроглядной чаще и Карл нагнал ее, братья осмотрелись.
Они были одни в чужом неведомом лесу. Им пришлось спешиться, так как лошади не могли идти сквозь бурелом. Солнце село, а братья все еще плутали по страшному зловещему лесу, пробивая себе дорогу в зарослях собственными мечами. Вдруг вдали показался крохотный огонек. Он мелькнул где-то впереди, за деревьями, и братья, приободрившись, пошли навстречу ему в надежде встретить помощь. Ободрав свои расшитые камзолы, затупив мечи, измученные принцы вышли на поляну, где горел костер, а вокруг него сидели какие-то люди. Как учтивые отроки, они приблизились к свету и представились неведомой им компании.
Ужас сжал сердца обоих братьев, когда узнали они, что забрели в логово разбойников под предводительством одноглазого Каспера, самого страшного и кровожадного головореза из всех, что когда-либо бродили по нашим лесам. Его шайка наводила ужас на всю округу. Жестокие разбойники грабили и убивали всех без разбору, будь то знатный вельможа или бедный сапожник. Часто они нападали на деревни, уводили скот, насиловали женщин, убивали мужчин и, уходя в свое логово в чаще леса, сжигали разоренные ими дома. Король давно уже объявил щедрую награду за голову атамана шайки – одноглазого Каспера. Но никто так и не смог выведать место его тайного убежища.
Разбойники обрадовались такой нечаянной удаче. Взять в плен обоих принцев - им и в голову не могло это прийти! Иоганна и Карла связали и поставили на колени перед одноглазым главарем. Атаман разбойников был счастлив: два высокородных принца, оба наследника престола, попали в его грязные руки. Задыхаясь от собственной алчности, он объявил, что вернет их королю за полкоролевства, не меньше. Принцам было горько созерцать пьяное глумление разбойничьего атамана, но руки и ноги их крепко обвила веревка, и они не в силах были что-либо предпринять.
Утром обоих братьев усадили на коней и, завязав им глаза, повезли по потаенной лесной дороге. Когда повязки были сняты, перед принцами предстала знакомая местность: они стояли на берегу реки, а на противоположном берегу, за зеленеющей фруктовой рощей, виноградными полями, сияющими полными гроздьями спелых ягод, окруженный благоухающим садом, виднелся их родной замок.
Атаман разбойников, криво улыбаясь и сверкая своим единственным глазом, объявил, что отпустит одного из принцев, дабы он собрал небывалый доселе выкуп и заплатил за свободу своего брата. Его выбор пал на младшего из братьев – Иоганна. Разбойники рассудили так: никто не посмеет оставить Карла, наследника престола, будущего короля, в плену у бандитов. И король, какой бы грабительский выкуп ни был назначен, соберет его ради жизни собственного сына. Иоганну даже развязали руки и уже готовы были пришпорить его коня, чтобы тот, перейдя вброд реку, отвез принца в замок с дурными для короля вестями. Но тут Иоганн стал беспричинно смеяться и, кланяясь, благодарить разбойников. Такой оборот дела насторожил атамана, и он, остановив лошадь, поднес к груди младшего принца острый кинжал.
- Что ты смеешься?! – заорал одноглазый Каспер.
- Я смеюсь и благодарю вас за то, что вы делаете меня королем, сами не зная того.
- Как это? В чем здесь подвох? – потребовали объяснений возмущенные разбойники.
- Очень просто, - отвечал им Иоганн. – Мне по рождению моему суждено было вечно быть вторым, прозябая в тени своего старшего брата. Но теперь, вернувшись домой, я объявлю, что брат мой погиб. И я сам видел, как его разорвали дикие звери в чаще леса. Я стану королем, а брат мой Карл, даже если вы его и отпустите, будет объявлен самозванцем и убит.
Разбойники схватились за головы: как они, умудренные опытом злодеи, не заметили столь очевидных вещей? Тут же, посовещавшись, они решили оставить у себя подлого младшего принца и отпустить Карла. Старший брат долго не мог прийти в себя после речи Иоганна. Изумленный, он перешел вброд реку и, не в силах двинуться с места, смотрел на младшего брата своего, оставшегося в плену у разбойников.
- Брат мой Иоганн, не бойся, я заплачу любую цену за твою свободу! - наконец выкрикнул он.
Иоганн отвечал:
- Беги, брат мой Карл, и правь нашим королевством по праву, а обо мне не думай: ведь я перехитрил разбойников.
И пока обомлевшие от таких слов злодеи переглядывались, не понимая, в чем дело, Иоганн с силой ударил своей грудью о наставленный на него острый кинжал. Клинок вошел в сердце принца до рукояти. И Иоганн, побледнев, упал замертво.
Рыдая от горя, Карл добрался до замка и поведал все приключившееся с ним, не упуская ни малейшей мелочи. А когда дошел он в своем повествовании до места, когда брат его Иоганн расстался с жизнью, старая королева-мать, не в силах вынести потери сына, умерла. Схоронив брата и мать, оставив в болезни отца, Карл со своим войском отправился на поиски разбойников, пленивших его и Иоганна.
Что вызвало в принце такой приступ ярости, неизвестно: то ли чувство вины за гибель брата, то ли утрата матери, а может быть, ему не давал покоя позорный плен в шайке лесных разбойников, - но Карл два года без
