тщательно стёр пыль и поставил ожидать у кровати, а сам сунул в авоську заготовленные краски, кисти, молоток, топорик, стакан, кусман хлеба с очищенной луковицей и подался через магазин, где прихватил четвертушку, к Радомиру Викентьевичу с отчётом, который не надо было сочинять, не надо было отвечать за чужие грехи, а только за свои. Пришёл на кладбище, и так стало хорошо и спокойно, что хоть ложись рядом с профессором, и пропади всё пропадом. Всё рассказал самому близкому и самому живому человеку: и о синей, и о месторождении, и о премии, и о техручестве, и, со вздохом, о дальнем вынужденном отъезде, клятвенно пообещав навещать, а заодно подправил оградку и обелиск, выкрасил наново, выпил полчекушки в память, чуть надкусил хлеб, а остальное оставил, постоял, винясь, что не оправдываю надежд, и потопал, оглядываясь, восвояси, наперёд зная, что весь вечер проваляюсь на кровати под щемящие звуки «Лунной» и буду вспоминать, вспоминать…
В чистенькой энцефалитной робе и в сияющих летним небом кедах иду, не спеша, по главной улице, оглядываясь по сторонам и щурясь от яркого солнца, за плечами лёгкий рюкзачишко со сменным бельём и сапогами, а в душе необъятная и всеохватывающая радость.
Обгоняет знакомый техник-геолог из кузнецовских, хороший парень, настоящий таёжник и работяга до мозга костей.
- Чё это ты в такой день? – спрашивает.
- Надо, - отвечаю, и он не переспрашивает, знает это слово.
- А я, - сообщает, - на собачник, где медальки нашим поводырям раздают. Мужики говорили, что два грузовика «Жигулёвского» завезли, я и тешу прихватил, - хлопает по внутреннему карману пиджака. – Пойдём, засосём по паре и повалишь.
- Не хочется, - отказываюсь, - ты за меня. – Он смеётся:
- За мной не станет. Ладно, побежал, а то без меня всё вылакают и углы у Дворца уделают, - отошёл несколько шагов и оборачивается: - Слушай, тебя вчера на собрании тоже вроде бы выкликали?
- Ты ошибся, - смеюсь.
- А-а, - тянет он, - может быть: так даванули по случаю ленинского дня рождения, что до сих пор в башке гудит как в трансформаторной будке, - и заспешил дальше.
А я свернул в переулок и пошёл на таёжную дорогу. Она для меня длинная, через всю жизнь, и впереди Terra incognita, и не дай боже новых открытий. Finita la comedia.
