Глава 10. Как сходят с ума
- Что случилось? – спросила я неудачливого палача, но всё поняла, не дожидаясь ответа: Чарльз Габельн вместо того, чтобы обезглавить меня, отрубил себе большой палец левой руки.
Несчастный с ужасом в голубых глазах смотрел на то место, где только что был палец, а теперь – глубокая кровоточащая рана. Зрелище, конечно, не для слабонервных.
- Сейчас... – приговаривала я, высвобождаясь от верёвок, - Подожди две секунды... Сейчас...
Тем временем вопль уже сменился громкими всхлипываниями.
- Куда ты дел мою сумку? – спросила я плачущего Чарли, а он указал в угол, где бился и громко лаял привязанный Микки.
Там лежала моя «бездонная сумка». Я приблизилась к ней и встала коленями на холодный пол. Запустив в сумку руку, я принялась по ней шарить. Почему-то мне не удалось найти там револьвера, но на это я плюнула: мало ли, в каком углу сумки он может быть, самое главное то, что в моей «бездонной сумке» был бинт. Вынув его, я встала и подошла к Чарльзу, сидевшему в противоположном углу на холодном полу.
Вообще-то, такие раны прижигаются, но как, извините, мы это будем делать здесь и сейчас?
- Дай перевяжу, - Я взяла Чарльза за левую руку.
Он покорно дал мне свою руку, и я принялась за перевязку.
- Какие у тебя нежные руки, - вздохнул молодой человек и взглянул на меня мокрыми от слёз глазами, - Никогда ещё я не видел таких хороших рук.
Пока я была занята перевязкой, Чарли любовался моими руками, а когда я уже кончила, то он опустил свои красивые голубые глаза и виновато проговорил:
- Знаешь, я ключ, кажется, потерял...
Этот факт напугал меня. Немного прядя в себя, я воскликнула:
- Так давай же искать его!
Чарльз кивнул, и мы с ним принялись обшаривать пол.
На протяжении часа мы ползали по полу, тщетно ища ключ. Наконец я устала и пошла в тот угол, где был Микки и моя сумка. Там я села на каменный пол. Ко мне подошёл Чарли и сел рядом. Он долго разглядывал меня, а я, злобно взглянув на него, заговорила:
- Пока я валялась без сознания, ты мог делать со мной всё, что хочешь. Ты воспользовался таким случаем?
- Ну были мысли... – опустил глаза мой неудачливый палач, - Но...
- Что «но»?
- Понимаешь, когда я убиваю, я делаю это как-то не задумываясь, на меня что-то находит, и все прочие мысли – это мысли где-то в самом дальнем углу моего мозга, смутные и бесформенные, - принялся оправдываться Чарли.
Ладно, хоть что-то хорошо. Но мне не давало покоя то, что в «бездонной сумке» нет моего револьвера. Ну может, я просто его не отыскала? Я ещё раз запустила руку в свою сумку, пошарила там. Нет револьвера. Наконец, отбросив сумку в сторону, я произнесла:
- Где мой револьвер? Я знаю, что ты шарил по моей сумке. Куда ты дел его?
Оказалось, что Чарли заткнул мой револьвер себе за пояс. Когда же я «начала вести допрос», молодой человек достал его и покрутил в руках.
- Я могу его вернуть, - заговорил мой неудачливый палач, - Только за «выкуп». Хочешь, чтобы я вернул его тебе?
- Каков выкуп? – поинтересовалась я.
Чарли выдержал паузу.
- Поцелуй, - наконец заявил он.
- Что?! – опешила я, - Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя?! Нет уж, тогда оставь его себе!
Кажется, мой неудачливый палач обиделся. Он заткнул револьвер обратно за пояс.
- А если я завтра умру, ты поцелуешь меня сейчас? – спросил он, - Я же могу умереть в любой момент.
Мне стало жалко Чарли. Я приблизилась к нему и обняла его за шею.
- А что ты чувствуешь, когда убиваешь? – вдруг спросила я.
- Когда убиваю? – переспросил несчастный молодой человек, - Не знаю. Мой рассудок помрачён сладостным предвкушением крови.
Я тяжело вздохнула и, взглянув в его голубые глаза, прошептала:
- Да... Наверно, я понимаю... Хочешь, я прощу тебя?
- Зачем? – вздохнул Чарли, - А если я буду продолжать творить зло, я же безумный, ты тоже будешь прощать меня, красавица моя?
- Да! – кивнула я, - Я буду прощать тебя за всё, что ты бы не делал!
Чарльз гладил меня по волосам и молчал. Микки уже не лаял, и поэтому я могла слышать дыхание моего неудачливого палача. Всё же он очень хороший, только немного безумный, совсем чуть-чуть.
- Ты такая красивая... – вдруг зашептал Чарли, - У тебя замечательные волосы... А таких ножек, как у тебя, я ещё не видел ни у одной девушки... Ты прекрасна...
Я улыбнулась, вспомнив историю с Джозефом.
Отстранившись от Чарли, я взглянула в его голубые глаза и спросила:
- Почему ты начал убивать?
А он потупился и зашептал:
- У меня была подружка, Китти... Она бросила меня, и я зарезал того парня, а потом нашёл чертёж, собрал гильотину... Потом убил саму Китти...
- Несчастный мой Чарли, - вздохнула я, - Ты знаешь, какой ты красивый? Как жаль, что такой красивый человек, как ты, тык несчастен...
Чарли закрыл лицо руками. Он замотал головой, и чёрные кудри на его голове затряслись, а я приблизилась к нему, положила на плечо руку.
- Это моё проклятие! – восклицал несчастный, - Всё, всё из-за того, что я нравлюсь девушкам! За что это мне?! За что?!
Я принялась утешать Чарли, но он оттолкнул меня и полез за револьвером. Достав его, молодой человек приставил его дуло к виску.
- Я лишний в этом мире! – заявил мой неудачливый палач, - Сейчас я нажму на курок, и земле станет гораздо легче.
- Стой! – остановила я, - Не делай этого! Люди, кончающие жизнь самоубийством, не уважают себя. Жизнь это подарок, полученный из рук Бога, а подарки возвращать неприлично. Ты же ничего не сделал для того, чтобы жить. Бог дал тебе жизнь и сказал: «На, Чарльз, бери свою жизнь. Это мой подарок. Береги его и будь хорошим человеком. Всё. Неужели, так сложно понять, что всё в жизни исправимо, кроме смерти? Ты не имеешь права решать, кому умирать. Опомнись: если ты, убивая, берёшь на себя все грехи убитого, то кончая жизнь самоубийством, ты просто удваиваешь свои грехи! Разве, ты не боишься попасть в ад? Жизнь – это проверка на выносливость, и если ты пройдёшь эту проверку, совершив минимальное количество ошибок, то это значит, что ты достоин вечного блаженства и спокойствия после смерти.
Об этих вещах мы беседуем с нашими домочадцами, собираясь по вечерам в гостиной у камина. Все мы верим в бога, пускай немного по-разному: я православная, папа и Бранчи – англиканцы, миссис Итен, как это ни странно для англичанки, католичка, а Джозеф вообще баптист, но как бы не назывались наши религии, верим-то мы все в одного и того же бога, и Священное Писание у нас одно и то же.
Чарли выслушал мой монолог и, скривив в усмешке рот, заговорил:
- Ты веришь во все эти бредни про ад и рай? Людям надо во что-то верить - без веры мало кто проживёт. Это сказки для глупых людей, а ты, как мне кажется, неглупая. Так почему же ты во всё это веришь? Миром правит человек, а не какие-то силы. Разве кто-то видел этого твоего бога? А там ничего нет – там пустота!
Мой отец говорит, что ни атеиста, ни верующего вы никогда не убедите в обратном. Сколько бы не спорили на тему существования Его, ответа бы так и не нашли. Ответ будет тогда, когда душа покинет тело, но Чарли не верит в душу – он верит, что всё в мире тленно. Но если жить, думая так же, как Чарли, то, если задуматься, зачем же тогда жизнь нужна? Нет уж, мне нравится то, во что я верю.
- Ладно, Чарли, - вздохнула я, - Тогда я скажу короче: живи ради тех, кто живёт ради тебя.
- Разве, ради меня, такого жестокого гада, кто-то будет жить? – возразил несчастный молодой человек.
- Твои родители, - ответила я, - Это первое. А второе: если ты застрелишься, а я не найду ключ, то мне придётся чёрт знает сколько времени сидеть тут, в подвале, наедине с крысами и трупом, трупом любимого человека. Так что застрелишься, когда мы сможем выйти.
Мой неудачливый палач, кажется, согласился со мной. Вообще-то, он и не собирался кончать с жизнью, иначе сразу застрелился бы, не слушая мои, как сам и выражается, «бредни».
Убрав револьвер от виска, Чарльз запихнул его обратно за пояс. Голубые глаза молодого человека печально взглянули на меня.
- Ты поражаешь меня, - заговорил он, - Другая бы на твоём месте сразу же грохнулась в обморок, а ты таким спокойным тоном рассказываешь мне свои бредни, словно бы ничего такого и не происходит.
Я пожала плечами.
- Мне довелось видеть, как приходит смерть.
- Ты знаешь, может, в чём-то ты и не права, но в одном я согласен с тобой: всё в жизни исправимо, кроме смерти, - продолжил мой неудачливый палач, - Но иногда и смерть можно исправить, и только ты можешь помочь мне сделать это. Ты поможешь мне?
- Да, - твёрдо заявила я, а Чарльз сказал мне:
- Я могу вернуть тебе револьвер, если ты сделаешь одну несложную вещь. Так же я могу забыть о желании покончить с собой, если ты выполнишь кое-что, что будет уже гораздо сложнее.
- Так что же я должна сделать?
Молодой человек подошёл ко мне и, печально улыбнувшись, отозвался:
- Всё так же, поцелуй меня. Поцелуй так, как бы целовалась с тем человеком, которого безумно любишь.
Я спрятала глаза. Ещё никогда до этого мне не приходилось целоваться с мужчиной. Из-за моего нежелания всех этих приложений к чувствам мы и расходились со всеми молодыми людьми, с которыми я когда-либо встречалась. Кажется, Чарли понял это. Он наклонился ко мне и, положив руки мне на плечи, спросил:
- Ты никогда ни с кем не целовалась?
Я мотнула головой. Тогда молодой человек снова задал мне вопрос:
- Хочешь, я поцелую тебя?
Я хотела мотнуть головой, а Чарльз заглянул мне в лицо, и я почувствовала его тёплое дыхание, до моих губ докоснулись его губы. По моей спине пробежали мурашки, меня передёрнуло, словно бы через меня пропустили электрический разряд...
Глава 11. Гюго был прав...
На улице уже смеркалось. Маленькое окошечко уже не излучало света, а было тёмно-фиолетовым. Несчастный Микки так истошно лаял, что я сжалилась над ним и перерезала удерживавшую его верёвку.
- Как я спать хочу! – зевнула я и опустилась на пол.
Чарли сел рядом и обнял меня. Я положила голову ему на плечо, мои веки сомкнулись, и уже через минуты я видела сны.
Утром я проснулась оттого, что у меня ужасно сосало под ложечкой. Чарли тоже проснулся (если он вообще засыпал) и теперь сидел, безумно глядя в сторону гильотины, откуда доносились очень аппетитные причмокивания, издаваемые Микки. Как это подло: жрать на глазах у голодного человека, да ещё так чавкая!
- Мне интересно, что это он там нашёл, - задумчиво проговорил Чарльз.
Отсюда не разглядеть.
Подойдя к Микки, я наклонилась над ним и увидела, что белая шерсть вокруг его пасти запачкана кровью, а в острых клыках моей собаки...
- Боже! – воскликнула я и отшатнулась назад.
- Что там?! – Чарли сорвался с места и через секунду уже стоял у меня за спиной.
Получше вглядевшись, он увидел то же, что видела я. Как бы ужасно это не звучало и не выглядело, но мой пёс жевал тот самый палец, который отрубил себе неудачливый палач.
Я услышала всхлипывания за своей спиной. Это плакал Чарли. Обернувшись, я обняла его и прошептала:
-Микки – собака, и он поклоняется животным инстинктам, самый главный из которых – инстинкт самосохранения. Этот инстинкт заставляет его есть то, что можно съесть, чтобы выжить. Инстинкты заменяют ему разум. Они сильнее разума. Только человек, венец природы, создан Богом по Своему образу и подобию. Человек превзошёл животные инстинкты, он полностью отдался разуму, который со временем уводит его от Бога...
- Хватит! – вскричал Чарли, отстранившись от меня, - Бога нет!
