польского полицейского (наверняка не первый раз пропускающего таких «туристов» и на деньги, вырученные от криминальных структур, переправляющих нелегалов по всей Европе, уже планирующего покупку собственного домика в деревне), и отмашка – «Поехали!».
Все, железный занавес захлопнулся за спиной, Россия, стрелки и разборки, бывшая жена и далекая спортивная юность – все осталось за спиной, впереди – новая жизнь и Европа! Следующая остановка – Мадрид.
Наконец пошли терракотовые поля срединной Испании. В Мадриде пересадка. Как затекли ноги! Дальше – автобус на Лиссабон: в Португалии регулярно проводят легализацию нелегалов.
Он ехал с Олегом на пару – такая вот «гуманитарная помощь» Европе от России - один бандит и один зэк! Побросали три сумки в автобус, радостно плюхнулись на новенькие удобные сидения рядом с чернокожей малышкой. Тут Владимир заметил, что весь этот обычный рейсовый был автобус заполнен такими же красотками и их бойфрендами с африканского континента.
- Десять негритят пошли купаться в море, - вспомнилась детская считалочка.
«Негритят» было как минимум пятнадцать. Остальные – дети всех народов мира. Паноптикум.
- Вымирающая Европа не вымрет, пока идут со всех континентов такие вот «разноцветные» автобусы. Но пожелтеет и почернеет, это уж как пить дать!- Володе захотелось сказать что-то смешное и приветливое соседке с сотнею черненьких туго заплетенных косичек на голове. В косички были кокетливо вплетены цветные ленточки. Но единственным словом, которое он знал по-португальски, было «бригада», что на нелогичном языке мореплавателей означало вовсе не лысые черепа и стеклянные глаза «братков», и к чему «бригадному генералу» трудно было привыкнуть.
Слово навеивало воспоминания, хотелось поговорить по душам. Единственным собеседником, понимавшем по-русски, был все тот же Олег.
- Что это они заладили, «бригада» да «бригада»? – спросил Владимир Дикого. – Что, так заметно? Надо было хоть волосы немого отрастить.
Два лысых черепа русских «туристо мафиози» заметно выделялись на фоне черных кудряшек счастливых беглецов с африканского континента.
- Ты что!!! Офигел?! Мы уже не в России! Им и в голову такое не придет! Все пучком, «obrigado» по-португальски - просто «спасибо», - успокоил его Олег.
С непривычки оно напоминало на слух русское слово «бригада».
Лиссабонский вокзал Санта Аполония встретил их туманом и вынырнувшими откуда-то из пелены дождя полицейскими. Вывалившиеся из автобуса Владимир и Олег особого восторга у представителей местного правопорядка не вызвали: и не столько лысые черепа добрых молодцев или стокилограммовая фигура malandro были тому причиной. Просто вокруг Олега буквально светилась особая аура семи лет строго режима, отдавая всеми крестами и куполами его татуировок, просвечивавшими даже сквозь три слоя одежды. Черный цвет кожи собратьев по разуму из того же автобуса видно благоприятно оттенял белизну героев российского криминального фронта. Так что Португалия все же впустила их в свое лоно.
- …сладострастно постанывая, - добавил про себя Malandro.
Европейцы, даже с восточной Европы, для местных властей все же были предпочтительнее выходцев с других континентов: Европа стремительно желтела и чернела.
Хотелось так перевести дух, но делать это было рано. Ох, как рано!
На этот момент Владимир был счастливым обладателем последней штуки долларов, столь вожделенных в России бумажек с изображением североамериканского президента. Бумажек, которые не меняли в Лиссабоне ни в одном обменнике!!!
Потом, когда Владимир переживет первый шок и выживет, не скатится до отчаянья и ночевок в бумажных коробках под мостом, и даже будет снимать вполне респектабельную квартиру неподалеку от площади Святого Андрея, с окнами, выходящими на местное кладбище, он напишет инструкцию по выживанию. В которой расскажет, до чего же они опасны, эти наши тупые и ничем не оправданные отечественные мифы. Эти наши полные самоуверенности представления о примитивной европейской душе, в противовес нашей родной русской загадочной душе - такой простой и вовсе не загадочной. Там, в этой самой примитивной и не загадочной Европе наши мифы были просто смертельно опасны для жизни эмигранта, опасны ровно так же, как самодельная водка на исторической родине! Например, миф о том, что доллары принимают в любой стране. Или что английский язык знает весь мир.
А фиг вам, дорогие соотечественники! Malandro считал себя «чемпионом мира по выживанию» и в такой роли уже представил, как он обращается к народам мира по каналу Euronews:
- Дорогие россияне, сограждане! Дорогие жители Третьего мира! Товарищи, друзья! Эмигрируя в Португалию, не забывайте, что в Лиссабоне в обменниках не принимают доллары!!!
Дружные и продолжительные аплодисменты прерывают его страстную речь…
Последовавшую за прибытием и торжественной встречей под радостные взгляды видавшей виды местной полиции главу его жизни можно было назвать «Гимн устройщику».
Любить устройщиков принято в той же степени, в какой беговые лошади садиста-жокея – по принципу, «раз ты, бедолага, попала на ипподром, куда ты, милая, денешься!». Любить «жокеев» не принято, но и без них не просто обойтись, без них нелегалу – никуда. «Затык», нет, что там «затык» - «полный абзац» без устройщика нелегалу! Потому как устройщик нелегалу – отец родной и посредник между ним и патроном, то есть именно той самой акулой империализма, к которой так неистово, можно сказать, пересекая меридианы и параллели, и стремилась душа нелегала, и которая, акула то есть, и нанимает нелегала на работу. Жадно клацая зубами от возможности получить рабсилу задешево. Приставка «раб» здесь вполне соответствует своему первоначальному античному смыслу, потому как документы у вас могут взять в вечное пользование и утопить на дне Атлантического океана, и канут они безвозвратно в пучине вод португальских, равно как и ваши кровные недоданные евро. Устройщик же тоже существо, у которого при виде каждого вновь прибывшего соотечественника с зубов от вожделения все тех же евриков слюна капает. Устройщиков не принято любить. Их принято уважать.
Николай был устройщиком не характерным, можно сказать, на фоне прочих коллег по бизнесу - практически даже бескорыстным. До определенной разумной степени. Он все-таки давал новобранцам шанс. Выжить.
Владимир и Олег встретились с бескорыстным Николаем в центре Лиссабона, на площади Россиа у фонтана.
- Ну что, есть место сварщика, и еще одно – к нему в придачу, то есть на подхвате, - обрисовал перспективу дальнейшей жизни нашей парочки символ бескорыстия. – Вы что-нибудь понимаете в сварке?
Как-то в местах не столь отдаленных Олегу пришлось сварить четыре кроличьих клетки Вероятно, доверили ее ему от безысходности, просто потому, что больше этого никто сделать не смог. Что там, в этой самой зоне строгого режима делали кролики, никто теперь точно и не помнил, но видимо, судьба ничего не делает просто так.
- Ну, я – сварщик, - вспомнив кроличью историю, отреагировал Дикий.
- Ну и славно, - ответил дрессировщик новоиспеченных рабочих лошадок.
При приеме на работу Дикий что-то пытался сварить. Смотреть на полученный в результате его потуг предмет без боли было невозможно. Шов по внешнему виду напоминавший «автограф» на изуродованной трубе как результат глумления пьяного сварщика над выгнавшим его прорабом.
Но ссылка на то, что по весьма уважительным причинам синьор Олег имел полугодовой перерыв в работе со сварочным аппаратом, подействовала на португальца как наркоз. Причины сочинялись тут же, по ходу беседы, причем, разумеется, Николаем, единственным, кто мог объясниться на местном наречии. Главным достоинством новоиспеченных работников португальской фабрички по производству транспортеров был их будущий оклад. Точнее, - возможность сэкономить на нем. От мелькнувших в сознании патрона циферок в его глазах появился здоровый блеск, помешавший ему разглядеть всю убогость сварочного шва. Дело было сделано. Они подписали бумажки, которые впоследствии оказались полноценными годовыми контрактами.
Дешевая общага – «пенсау» на местном наречии, койки в два яруса как в казарме для новобранцев ударного капиталистического труда, комната типа шкаф на двоих под самой крышей, украшенная по старости дырками такими, что сквозь них по ночам можно было любоваться Малой Медведицей и - долгие ночные разговоры…
На том же этаже еще десяток искателей счастья с континента «темпераментных страстей», то бишь - африканцев. Потому что как их еще назвать, если устройщик первым делом предупредил:
- Только не негры! За это можно получить в морду. Их здесь называют «прету»…
- А в чем разница? – с невинным видом Вовочки, любимого ученика Марьванны, спросил Владимир.
- Ну… они считаются все - «темнокожие», короче. Они тут оттенками друг перед другом меряются. Кто светлее. Это целая палитра, от светло-серого до иссиня черного, и вот «прету» в переводе что-то воде темнокожий, или пепельно-серый… но только не «черный» или «негр»! И тот, у кого кожа хоть чуток светлее, норовит другого за глаза негром обозвать.
В первый же вечер Олег крикнул через весь коридор Володе:
- Тьфу, тут негры туалет на полчаса заняли, суки!
В первый год сознание сузилось до одной единственной мысли – не сломаться, выжить.
Главное – изображать кипучую деятельность, сидеть нельзя, так что, если хочешь отдохнуть, можно отвернуться от натыканных всюду видеокамер и делать руками «па» или копошиться в карманах, но так, чтобы плечи тоже вздрагивали. И – О, чудеса современной техники! - видео покажет, что ты трудишься в поте лица! Для португальца главное, чтобы руки были в движении, это у них и означает работать.
Но самое страшное табу – женщины. Сотня раскрасневшихся от напряженного труда и жары, провонявших местными, сбивающими с ног духами самочек на троих мужиков, и – ни-ни, ни в коем случае, ни Боже мой! Иначе вышвырнут с работы.
Одним словом – Искушение Святого Антония к кому там приходил Бес в виде обнаженной порнозвезды? Португалия – страна не просто патриархальная, она еще и страна католическая. И это не показательные выступления российских чиновников перед телекамерами в Соборе Христа Спасителя на Пасху, это – всерьез. Впрочем, уставали так, что им было не до земной телесной радости.
Так начиналась его португальская жизнь.
Теперь же все было просто отлично: на автозаправке он получал почти девятьсот евро, неподалеку от квартиры был лесопарк, и по утрам, перед тем, как днем лечь спать, он бегал по его тенистым аллеям, вдыхая запах сосен. Однако всегда надо было быть начеку: в любую секунду все могло обрушиться, а он – стать бомжем. Среди случайных знакомых таких бедняг было немало…
Он дружил с местными путанами, молодыми хохлушками, зарабатывавшими себе на приданое и рассказывавшими своим односельчанам басни о том, что они работают официантками или горничными в отелях. Но чтобы обеспечить себе будущее, собрать на приданное и прокормить целую семью родственников, оставшихся в украинских селах,
многие подрабатывали, оказывая совсем иные услуги.
Путаны приходили к нему поболтать в
