стены неприступных гор, густо иссеченные глубокими черными расщелинами, в которые и свет не проникал. И думать было нечего пробиться в Потерянный край напрямую.
- Выбираемся из русла на берег! - скомандовал Мерглу. - Пойдем вправо вдоль кряжа до Охранных холмов.
- А потом как ?
- Молча. Войдем в Потерянный край и возьмем сокровища.
- Как бы самим там навсегда не остаться... - мрачно пробормотал молодой воин, с опаской поглядывая на темные кручи. При виде отвесных неприветливых склонов решительности у него явно поубавилось.
Мерглу зло ощерился, резко повернулся к нему и прорычал:
- Что, уже, поджилки затряслись?! Небось, в штаны наложил с перепугу, вояка?! Надо было дома оставаться у бабы под подолом!
- Так ведь говорят, что за Гиблым кряжем... - попытался возразить воин, но предводитель его резко оборвал:
- Говорят... говорят... а ты свое хлебало пошире разевай да уши развешивай, тебе еще и не такого понарассказывают! Говорят, что кур доят, а коровы яйца носят - размером с твою дурью голову!
Остальные радостно загоготали, дружески похлопывая смутившегося товарища по плечу и отпуская в его адрес плоские казарменные шуточки. Все явно развеселились, сбрасывая груз тревожного напряжения. Лица просветлели, плечи расправились.
- Все! Хватит ржать, как кони!! - остановил их Мерглу. - Вперед, к Охранным холмам!
Привычные к повседневным тяготам суровой походной жизни, люди тронулись в путь, один за другим выбираясь из сухого русла. Вокруг не было видно ни души. Оседлав коней и построившись в колонну, отряд поскакал на восток.
Воины настороженно косились на мрачные горы, чувствуя себя неуютно под их зловещей сенью. Ехали молча, не останавливаясь. Когда бесстрастное солнце уже скатилось с быстро темнеющего небосклона, а тени от гор слились с наступающими прохладными сумерками, отряд миновал самую крайнюю осыпь Гиблого кряжа с восточной стороны и замер у пустынных, заросших колючим кустарником Охранных холмов. Хоть как и хотелось Мерглу побыстрее перебраться через них, но и он хорошо понимал, что вот так с ходу, очертя голову лезть в Потерянный край на ночь глядя не стоит.
- Привал! - нехотя распорядился он, слезая с коня. - Костры не раскладывать, переночуем и так.
Некоторые бывалые воины из отряда встретили его распоряжение легким недовольным ворчанием, но возражать Мерглу в открытую не осмелился никто из них. Его уважали, как командира, да и (чего скрывать) слегка побаивались.
Почистив лошадей и задав им корму, искатели сокровищ уселись в круг за поздний холодный ужин. Ели молча. То ли вдоволь наговорились за долгую трудную дорогу, то ли близость древней загадочной Малурии запечатывала уста, только никто не проронил ни слова.
Мерглу сначала назначил часовых, которые быстро и бесшумно растаяли в сгустившейся тьме. Лишь после этого он уселся на старую полусгнившую колоду, поросшую жестким щетинистым мохом. Спать не хотелось. Близость цели волновала и не давала покоя. Если бы не ночная тьма, Мерглу прямо сейчас попытался бы проникнуть в Потерянный край.
Над пустынной безмолвной степью, словно притаившейся в ожидании чего-то пугающе-тревожного, повисла тусклая желтая луна. Похожая на головку сыра, она уныло заливала бронзовыми пятнами узловатые ветви немногочисленных скрюченных какой-то болезнью деревьев. На уступах мрачных гор лунные блики растекались лужами золота, а трещины и разломы провалились, казалось, в черную бездну, откуда веяло леденящим душу холодом и безнадежностью. Из Малурии, лениво переваливая через крутолобые холмы, сползали в долину липкие космы седого тумана. Он тягуче-медленно струился по мелким ложбинкам, заполнял темные глубокие впадины, плыл над землей, старательно цепляясь за каждый куст, за каждую травинку и оседая на них серыми капельками унылой осенней измороси.
Затаив дыхание, Мерглу внимательно вслушивался в ночную тишину, пытаясь уловить хоть какие-нибудь слабые звуки, доносящиеся из-за Охранных холмов, хоть какой-то намек на то, что их ждет там завтра, но все было напрасно. Потерянный край упорно хранил таинственное молчание. Да и с этой стороны ничего не было слышно, лишь изредка всхрапывала чья-нибудь лошадь или негромко бряцало оружие, ворочающихся во сне, солдат.
Тихо-тихо было вокруг, и Мерглу незаметно для самого себя задремал, опустив отяжелевшую голову на сильные руки. Последнее, что он успел заметить перед тем, как погрузился в беспробудный сон, был зыбкий темный силуэт, возникший неподалеку, словно бы из ниоткуда. Силуэт застыл над грудой камней, бесшумно покачиваясь в воздухе и ежесекундно меняя расплывчатые очертания.
Мерглу встрепенулся, было, но предательская сонная лень мертвой хваткой сковала его тело, баюкая и предвещая сладостные видения. Равнодушие полностью затопило сознание.
"Наверное, это кто-то из часовых..." - нехотя подумал он, окончательно проваливаясь в забытье.
Воин, охраняющий подступы к лагерю со стороны Гиблого кряжа, чувствовал, как его веки наливаются необоримой свинцовой тяжестью, норовя сомкнуться помимо его воли. Он несколько раз резко тряхнул головой, отгоняя сонную одурь, и встал, опираясь на короткое копье. Ему показалось, что над предводителем отряда хищно склонилась какая-то смутная тень... Или не показалось?..
- Эй, кто там? - неуверенно окликнул он, шагнув вперед.
Тень заколебалась и растаяла.
Воин осторожно приблизился к спящему крепким сном Мерглу, пристально, до рези в глазах вглядываясь в окружающую темень. Но все вокруг было тихо и спокойно.
- Тьфу, ты, - чертыхнулся часовой. - Видать, померещилось.
Он успокоился и вразвалочку вернулся на прежнее место, не ведая о том, что за каждым его движением следят холодные жестокие глаза, чуждые живому миру.
До самого рассвета ничто не нарушало тишину, и люди спали спокойно. Но, когда начало светать, туман, спустившийся ночью по склонам Охранных холмов, не истаял, как тому должно было быть. Наоборот, он словно еще больше сгустился, став липким и назойливым. Туман нахально забирался за шиворот. Он заползал под нательные рубахи холодным дыханием тоскливого осеннего утра, оседал на вороненых кольчужных кольцах мутно поблескивающей вуалью. Медленно, словно с натугой, над вершинами гор выкатывалось блеклое солнце, тускло просвечивая сквозь серую дымку.
Люди просыпались тяжело. Их лица были хмуры и озабочены, словно с похмелья. Стараясь не встречаться друг с другом взглядами, воины вяло завтракали. Они молчаливо обдумывали то, что им предстояло сегодня совершить. Пока шли сюда, о пугающей Малурии говорили как о чем-то далеком. Поход казался обычным, каких они в своей жизни раньше совершили немало. И вот уже вожделенная цель рядом, и, казалось бы, рукой подать, но предчувствие таинственной неотвратимо надвигающейся беды тяготило суровые души бывалых воинов, делая их замкнутыми и немногословными.
Мерглу окинул тяжелым взором притихший отряд и, рывком поднявшись на ноги, громко рявкнул:
- Подъем!
Его грозный голос тут же увяз в туманной кисее и мгновенно заглох, словно задавленный. Но свое дело он все же сделал: люди зашевелились, нехотя поднимаясь на ноги и оседлывая лошадей. Когда все были уже готовы, Мерглу первым вскочил на коня, еще раз окинул взглядом соратников и, тронув поводья, отдал команду:
- За мной! Отставших ждать не будем...
- А не отставших дома не дождутся... - мрачно проворчал кто-то за его спиной.
Поиграв желваками, предводитель отряда криво усмехнулся, но промолчал, сделав вид, что не услышал.
"Ничего, когда будут везти обратно тюки и сундуки полные золота и драгоценных камней, настроение у них будет совсем другое, - подумал Мерглу. - А пока... пока пусть себе ворчат, лишь бы за мечи да за топоры покрепче держались".
Пожухлая трава покорно сминалась под копытами лошадей и уже не распрямлялась. За притихшими всадниками оставалась неровная цепочка следов, ведущая к седловине межхолмья, за которой скрывалась окутанная вязким туманом пугающе-таинственная Малурия. Стук лошадиных копыт отзывался на безжизненных склонах голых холмов приглушенным бормотаньем. Казалось, что это сами Охранные холмы, потревоженные людьми от вековечной спячки, осуждающе ворчат на незваных гостей, посмевших нарушить их летаргический сон.
"Что за наваждение, - удивился про себя Мерглу. - Видно бабские байки и на меня подействовали. Так я скоро, того и гляди, поверю во всякую чертовщину..."
Он расправил пошире плечи и сделал глубокий вдох, пытаясь казаться веселым и беззаботным. Но внезапно поперхнулся и хрипло болезненно закашлялся, наклонившись к гриве коня. Безжизненная пустота в округе на всех действовала угнетающе, чувствовалось медленно растущее исподволь напряжение. Странно, но с тех пор, как отряд приблизился к границе Потерянного края, ни разу слуха людей не коснулся щебет птиц или какой-либо другой звук, издаваемый зверьем. Даже настырные и злющие в эту пору года ненасытные комары-кровососы, неустанно сопровождавшие людей от самых Тенгоровых болот, куда-то внезапно запропастились. Видимо и они тоже чувствовали себя в этих безлюдных краях неуютно. Пугающе-тихим было осеннее утро на подступах к Малурии.
Мерно покачиваясь в седлах, всадники шаг за шагом подымались по пологому склону и где-то к полудню въехали на седловину, откуда начинался крутой спуск в неведомую долину, затянутую густым, как кисель, туманом. Лишь впереди, примерно в пяти лигах, в плотной седой пелене унылого однообразия виднелся широкий рваный просвет. В нём взорам путников открывалась гладкая свинцово-серая водная поверхность.
- Море... - растерянно выдохнул кто-то из отряда.
- Дурья твоя башка! - откликнулся его сосед. - Откуда ж тут морю взяться?! Это озеро.
- Мертвое озеро... - хриплым голосом уточнил другой.
При этих словах все вздрогнули и невольно поежились, словно в лица им дохнул леденящий ветер.
Седоусый кряжистый Храгар - правая рука Мерглу во всех его многочисленных авантюрах и отчаянный старый рубака, громко хмыкнул и насмешливо произнес:
- Что, хвосты поджали?! Мертвое оно или живое, какая нам разница!! Подумаешь, огромная лужа...
- Верно говоришь, Храгар, - поддержал его Мерглу, выпрямляясь в седле. - Мы пришли сюда за сокровищами древних владык, и мы возьмем их! Никто и ничто не сможет нам помешать! Это говорю вам я, Мерглу! А вы мое слово знаете.
Он выдернул из ножен тяжелый широкий меч и уверенно воздел его над головой. Отблеск пробившегося в этот момент сквозь густой туман полуденного солнца полыхнул на клинке ярким светом, но внезапно потускнел, съежился и потух. Незримая тяжесть навалилась на Мерглу, вжимая его в седло и сгибая плечи. Тупая игла сомнения вошла под сердце. В голове мелькнула предательская мысль: "А может, пока еще не поздно, повернуть назад?" Но гордый и непреклонный характер решительно отверг ее.
- Вперед! - каким-то чужим, враз постаревшим голосом отдал распоряжение Мерглу, первым начав спускаться в долину. Он снова вложил в ножны свой верный меч, показавшийся ему в этот момент каким-то совершенно чужим.
За ним след в след двинулись остальные, до боли в глазах вглядываясь в непроглядную белесую пелену, обступившую отряд смельчаков со всех сторон.
