НИНА. Страницы из романа "Жизнь ни за что".

АЛЕКСЕЙ   СУХИХ
               
Н И Н А
(страницы из романа «Жизнь ни за что»)
Инженер Леонид Сугробин и он же офицер запаса, был призван МО на длительные сборы в автомобильную часть для оказания помощи в уборке урожая. Это событие вывело его из устоявшейся жизни, которая изменилась по всем направлениям.  

  Лёня + Нина = Любовь. Нина написала уравнение длинным прутиком на пыльной лысинке травяного покрова у скамейки, на которой она сидела с лейтенантом Леонидом Сугробиным. Пылевые буквы рассыпались под лёгким ветерком, залетавшим в провал между зарослями абрикосовых деревьев на лесозащитной полосе. Особенно доставалось буквам составлявшим слово «любовь». Нина поправляла слово несколько раз, потом стёрла всю надпись движением ноги в красной туфельке и рассмеялась-
- Ветер противный. Не желает подтвердить, что у Лёни и Нины любовь.
- Да, девочка. Лёне очень нравится девушка Нина. И я уже не знаю, что и делать? – ответил лейтенант Сугробин, обнимавший её за плечи, и прижал девушку к себе крепче.
- Люби, покуда любится. Целуй, пока целуется,- пропела девушка Нина и повернула головку, приближая губки к лицу лейтенанта.
- Очень сладкое наше баловство, - сказал Леонид после долгого поцелуя, – и как это всё у нас случилось. И я действительно не знаю, что делать. И как не растягивай сладкие минутки, а сегодня, завтра или чуть позднее придёт приказ и наша часть покинет эти абрикосовые аллеи и разлучит лейтенанта Сугробина с Ниной Турчинской, которые так и не поняли, что сотворили.
- Я так всё поняла. Я тебя люблю, и ты меня любишь. И мы будем вместе, пусть ты и упираешься. Твоя жена  к тебе равнодушна. За два месяца ни одной весточки. Володька мне всё о тебе рассказал. И ты перестанешь говорить, что я тебе нравлюсь. И скажешь, что любишь. Любишь ты меня, мой милый. Моё сердце меня не обманывает. Целуй.
   Длинный гудок клаксона разъединил влюблённую парочку.
- Командир!- закричал высунувшийся из кабины ГАЗона сержант Володя, исполнявший при командире должность бойца по особым поручениям.- Заканчивай любовь. Батальонный зампотех приехал.
- До вечера, командир,- напутствовала Нина.
 

 Этой весной после праздника Победы  Леониду Сугробину государство в лице военного чиновника из военкомата напомнило, что он не только инженер, а ещё и лейтенант Советской армии в запасе. И что этот лейтенант может быть призван в ряды армии в любое время. Леонид Сугробин, молодой человек 28 лет, начальник небольшого специального конструкторского бюро на оборонном предприятии совершенно не ожидал такого подарка. В марте завод закрыл производство крупного заказа, над которым работа шла несколько лет и была успешно выполнена. И после постоянно горячих и ответственных дней в КБ наступило приятное расслабление. Все сотрудники получили премии и собирались в летние отпуска. Собирался и Сугробин провести недельки три в Геленджике или Хосте с очаровательной женой, натуральной блондинкой с косой до пояса, которая ей доставляла массу неудобств, но она упрямо не желала расстаться с детством навсегда. Со дня свадьбы ещё не прошло и двух лет. Жена  не была его первой любовью. Да и у кого первая любовь становится женой?  От этого Сугробин и попутешествовал по стране, потерял ещё два раза большую любовь в разных географических измерениях, после чего утвердился в мысли, что у человека есть судьба и что судьбой управляет провидение. Но он знал древнюю мудрость, что мужчина до тридцати лет должен обзавестись женой, иначе ничего хорошего в жизни не получится. И определившись с местом постоянного проживания, и достигнув кой-какого положения, он женился после двух месяцев ухаживаний. Но дитяшку семья не завела по не желанию блондинки, желавшей ещё побыть девочкой. Оттого семейная жизнь в тёщиной квартире не была гладкой.
    Стоял солнечный май. Глубокое бескрайнее небо нависало над землёй, обнимая ее со всех сторон, и не давало вырваться из мягких и нежных лучей весеннего солнца. Да и не рвалась земля от своего светила в тёмные бездны космоса, а только вращалась вокруг своей космической оси, подставляя под живительные лучи свою поверхность по всем мередианам и параллелям. И оживала земная природа после долгого и утомительного зимнего сна. А инженер Сугробин стоял на высоком берегу могучей реки Волги и никак не мог осознать, что он уже не инженер, а лейтенант советской армии, призванный из запаса на действительную до января следующего года. Он стоял, опершись на парапет, и перечитывал короткие строки повестки. «Прибыть с личными вещами к 8-ми утра…». Вспомнились студенческие военные лагеря.
                                                        «Отгремела весенняя сессия, нам в поход отправляться пора.
Что ж ты, милая, смотришь невесело, провожая ребят в лагеря.
Прощай! Не горюй! Напрасно слёз не лей.
Лишь крепче поцелуй, когда придём из лагерей».
Но тогда призывали всего на три недели. А сейчас… Действительно, «прощай, не горюй…» Потом он позвонил на работу Марине. Тёплый голос его супруги рассмеялся в трубке -
- Так тебе и надо. Может быть, лишняя дурь и выйдет из тебя.
- Слушай, Марина. Я ведь серьёзно.
- Ну и что. Я поеду в отпуск одна, а ты пойдёшь служить. Ничего страшного. Глядишь – твоя зарплата целёхонькая сохранится. Отложим на кооператив.
-  Да, да…Конечно. Ничего страшного. Это мне понятно. До вечера.
В трубке пискнули гудки, и связь кончилась. Над землёй было ослепительное безоблачное небо – ровная прозрачная хмарь, ни одного знака судьбы!
   Через день  Леонид явился в военкомат с вещами и вот уже два месяца в жарких ростовских степях командует автономно размещённым автомобильным взводом автономного автомобильного батальона, сформированного для оказания помощи в уборке зерна с полей необъятной Родины.

  Лейтенант Сугробин лежал на спине на берегу пруда, кусал соломинку и смотрел в небо. Загорал в короткие часы самодозволенного отдыха. В вышине безмятежно парил какой-то пернатый хищник, ещё выше, оставляя в голубом небе белый след, летел самолёт. Летел на юг.
- В Адлер, наверное, на море летит, - равнодушно подумал он. - Там море, волны голубые и зелёные, иногда чёрные; на берегу пальмы и говорливая беззаботная толпа, среди которой  уже гуляет моя Марина. А в бесчисленных курортных магазинах и палатках виноградное вино и пиво. Холодное свежее пиво с густой ошеломляюще пахнущей пеной. О, море в Гаграх! О, пальмы в Гаграх! Но и здесь в данный момент неплохо. Жаль, что служба зовёт.
- Я уезжаю, Нина! Служба зовёт, - сказал Сугробин загоравшей рядом с ним девушке и поднялся, протягивая ей руку.- Прощальный купальный сеанс.
Нина подала руку, поднялась и они побежали в воду, поднимая тучи брызг.
- Ты о чём так задумался в последний момент? Весь лоб был в морщинах. Отвечай немедленно! – Нина обхватила его обеими руками за шею и смотрела в глаза. – Если о другой женщине, и не дай бог, о своей супруге, то тебе конец. Утоплю! – И Нина погрузилась в воду, увлекая за собой Леонида. «Какая проницательная девушка», - сказал себе мысленно он и поцеловал под водой русалку в губы. Она не отпустила его, и они вынырнули целующимися.
-  Во, командир даёт! - крикнул сержант Володя, развлекавший в это время  двух девчушек на берегу. – Нельзя при свидетелях. Полная причина для развода.
- Надевай сапоги сержант и не зловредничай. Уезжаем,- ответил Леонид и снова поцеловал подружку.  Скрывать дружбу было невозможно.
-  Не забывайте! – крикнули и помахали ручками девушки.    

   Уборка пшеницы на полях только началась, как пошёл дождь. Третий день шёл дождь. Никакой жизни. Дождь идёт то мелкий, осенний, то крупный, резкий со штормовым ветром, летящим с Азовского моря. Изредка тучи раздвигались, появлялось солнце. Но ветер дул непрерывно и снова туман застилал долину и торопливые капли дождя стучали по уставшей от мокроты спине палатки, в которой лейтенант Сугробин лежал на кровати и лениво перелистывал страницы случайной книги.
   Автомобили сиротливо стояли в парке ровными рядами и обиженно блестели мокрыми кабинами. Солдаты, выбежав на минутку из палаток по надобности или просто так взглянуть на небо, снова скрывались под полог и развлекались там, кто чем мог. Даже по вечерам только у самых отчаянных и непоседливых появлялось желание уходить на прогулку. Ребята отоспались, порозовели и написали письма всем, кому хотели. Почта начала работать регулярно. Почтальон заезжал через день и несколько человек плясали, получив весточки. Сугробин тоже получил письмо от отца. Красноармеец гражданской и отечественных войн интересовался положением в современной армии и немного жаловался на здоровье. Обстановку Леонид ему сообщил, а со здоровьем ему мог помочь один Бог – отец у него был уже старенький. От жены писем так и не было ни одного. Сугробин, соблюдая супружескую порядочность, продолжал отправлять сообщения о себе каждые десять дней. Дождь моросил. Никто не тревожил Сугробина.
   В ночь прояснило, и утро было солнечное. К обеду дороги подсохли и, пообедав, Сугробин с Володей за рулём поехал в центр, в роту узнать новости, посмотреть на командиров и отметиться в своей благонадёжности. В роте были только начфин Христофор Речкин и зампотех Костя Халаев. Они сидели за столом напротив друг друга, когда  Сугробин с сержантом вошли, и не говорили, а лаяли, не особенно выбирая выражения.    И всё по производству. Для души нашли у них только пивное предложение. За пивом и провели время. Назад возвращались, когда солнце пряталось в подсолнечнике.  Володя вёл машину легко и уверенно. На поворотах визжали скаты, и дверка кабины сливалась с телом.
- Что вечером делать будем? А, командир? - Володя крутил баранку и смотрел вперёд. – В Краснобатайск, может, поедем. После трёх дней дождей девчонки иссохлись по свиданиям. Да и там одна барышня всегда меня спрашивает, что, мол, ваш командир по вечерам не появляется. На речке свой человек, а вечером его нет. Не догадываешься, которая?
-   Отчего ж, догадываюсь, но не понимаю…Впрочем к жизни надо относиться проще, не так ли?
-  Вот уж не понимаю тех, кто закручивает. Я всегда ставлю вопрос прямо – любить будем!? Не будем. Нечего время терять – иду искать другую. Вот, например, перед отъездом я что выкинул…
Володя крутил баранку и начал рассказывать одну из своих невероятных историй, в которых он был непременно действующим и почти всегда главным лицом.
   Станица Краснобатайская густыми кварталами раскинулась в нескольких километрах от  сугробинского лагеря. Расположенная за бугром, она не сразу обнаружила себя, но бойцы есть бойцы. На второй день пребывания Валерка Бурунов вылетел пулей из машины, не дожидаясь остановки колёс и, съедая слова, выпалил: « Ребята! Во! Всё есть – река, пиво, вино, а девчонок – море!» Бурунов сопровождал рассказ такими убедительными жестами, что Сугробину большого труда стоило удержать в рабочем настроении половину людей, которые, не дожидаясь разрешения, собрались броситься пешком в такую славную станицу.
В Краснобатайскую лейтенант выбрался на другой день на пруд освежить тело и оценить обстановку солдатского отдыха. На отлогом берегу лежал бог весть откуда появившийся песок, чистый, в крупиночку. За песком нежным изумрудным блеском