Оранжевый Медведь

у меня, повесил на наш забор!
  По яблоне скакала упитанная белка, в кормушке клевали отборную гречку синицы, а с улицы доносилось нетерпеливое собачье многоголосье.
 

В доме было тихо. Старые часы с одышкой твердили: Тшш – тшш – тшш… Вениамин открыл глаза и со счастливой улыбкой зарылся лицом в золотистые волосы, разметавшиеся на соседней подушке. Он обнял маленькую женщину и поцеловал еле заметный шрамик на её загорелом плече.
-Оранжевое небо, оранжевое море,
Оранжевая зелень, оранжевый ОСЁЛ, - грустно пропел он.
Она повернула к нему своё лицо и, слегка кося дивными синими глазами, сказала:
-Ну, хватит уже! Сколько можно себя бичевать?
- Никогда себя не прощу! Осёл я самый настоящий! В мою «начитанную» голову и прийти не могло, что та злополучная бритва просто свалилась в ванну с водой, и что ты не спала ночи из-за сильнейшего токсикоза! Я столько пропустил! Я семнадцать лет нянчился с деревенскими коровами, козами и индюками, вместо того, чтобы носить на руках тебя и дочь! А когда ты заболела, милая моя...ведь я мог тебя потерять навсегда, и правды бы не узнал, а ведь думал о тебе Бог знает что!
- Ты можешь ещё многое наверстать! Кстати, блинчиков со сгущёнкой хочется…но тремя ты уж теперь вряд ли отделаешься! Считай: мне, маме, дочке, внуку, себе и хотя бы один – коту! Кстати, слышишь лай за калиткой – твои четвероногие голодные друзья явились, можешь и их блинами накормить, а то всё – хрящи да обрезки! – она засмеялась.
 
Веня вскочил и, подхватив её на руки, закружил, зацеловал, прижал к себе крепко-крепко! Потом бережно опустил любимую в объятия шёлковой постели, а сам -  надел наизнанку спортивные штаны, задом наперёд футболку, обул тапочки, перепутав левый и правый местами и отправился на кухню готовить воскресный завтрак на всю семью.
На солнечном крылечке, его дочь, держа на руках веснушчатого кудрявого мальчугана, показывала ему удивительного фиолетового жука в майонезной баночке, а рядом, на подоконнике лежала брошюра « О чём молчат бурундуки?»