ТЕ, КТО ЗА МЕНЯ ОТВЕЧАЕТ

нахрен… – пробормотал он, а я нашарила рядом бутылку со спиртным, торжествующе потрясла ею перед его носом, и мы опять захохотали, поочерёдно глотая виски из горлышка и обливаясь им, пока совсем не захмелели. Тогда Майк спохватился:
– Вай, но ты же не кончила! А давай ещё? Второй раз уже не больно, честное слово.
Он был, конечно, знаток, куда там, но принятое решение оказалось в корне неверным. Если б мы тогда просто встали, оделись и свалили оттуда, в наших судьбах уж точно многое пошло бы по-другому. Например, я, возможно, в конце концов вышла бы за него замуж, а не уехала бы из дому, не поступила бы в Средне-Западный общественный колледж, не встретила бы там Рут Конвей, и, соответственно, в её жизни, как и в жизни моего брата, всё бы тоже сложилось совсем не так.
Но я радостно повалилась на Майка и прыснула:
– А давай!
Во второй раз и вправду было лучше. Намного лучше. Настолько, что мы оба не видели и не слышали ничего и никого вокруг себя… до тех пор, пока железная рука моего брата, Стива Токей Сапа не оторвала Майка от меня. И, держа его за волосы на затылке, Стив процедил:
– Штаны надень!
А когда тот оторопело повиновался, Стив с размаху ударил его в лицо, выбив зубы, сломав нос, а потом ещё запястье и три ребра. Я бы орала во всё горло, если б могла, но я лишь судорожно натягивала на себя драное одеяло, на котором мы с Майком только что кувыркались, и глядела на эту бойню остановившимися глазами, борясь с обморочной дурнотой.
Наконец Стив, всё ещё держа на весу потерявшего сознание Майка, направился к дверям сарая. Обернувшись на пороге, он негромко бросил мне, блеснув глазами:
– А ты жди.
И вышел.
Заурчал мотор его пикапа.
После я узнала, что он отвёз Майка в больницу, где тот кое-как объяснил, будто его сбросила лошадь, но это всё было позже. А тогда я сидела, оцепенев, на соломе. Потом, как была, голышом, выскочила вон, за угол сарая, где меня и вывернуло наизнанку остатками проклятого виски. Там я ещё полежала на траве, обдуваемая холодным ночным ветерком. Кое-как, на карачках, вернулась в сарай и трясущимися руками напялила рубашку Майка и свои джинсы, валявшиеся комом на соломе. И села ЖДАТЬ, как велел Стив.
Честно скажу – мало у меня в жизни было моментов, которые вообще не хочется вспоминать. О которые обжигаешься, вспомнив. Которые тянет промотать, как проматываешь страшный эпизод при просмотре фильма. Это один из них.
Самым мучительным тогда было именно ОЖИДАНИЕ. Потому что я прекрасно понимала, что Стив меня не пощадит. Он не ведал жалости, и умолять его было бесполезно – это только разозлило бы его ещё сильней. Да я и не собиралась умолять. Лакота пощады не дают и не просят.
Когда вновь – спустя вечность – заурчал мотор его пикапа, я встала, цепляясь за стену, и на подгибавшихся ногах вышла к Стиву, чтобы принять самую жестокую порку в своей жизни.
Заслуженную порку.
Которая длилась ещё одну вечность.
Отшвырнув наконец кнут, Стив сказал очень ровно:
– Контролируй свою жизнь, винчинчала. Никогда не напивайся допьяна и всегда пользуйся резинками. Ты поняла?
Я выплюнула кровь, которой у меня был полон рот, – так отчаянно я кусала губы, чтоб не вырвалось ни стона, – и так же ровно ответила:
– Поняла.
И я действительно поняла. Я перестала выносить даже запах виски, представляете? И пока не вышла замуж, презервативы всегда были у меня с собой в кармане сумочки или джинсов. Теперь я могу точно сказать, что это предохранило меня не только от ненужной беременности, но и от кучи болячек, какие обычно влечёт за собой случайный секс, в том числе и от СПИДа, о котором мы тогда ещё и слыхом не слыхивали.
Это был второй урок Стива, за который я сейчас ему благодарна.

***
Но я совсем не была благодарна ему тогда. Все три последовавших года – вплоть до окончания школы – я провела совершенно одна, как в каком-то грёбаном космическом вакууме. Никто из парней, памятуя об участи, постигшей бедолагу Майка, ко мне не подходил ближе, чем на два шага, и я ощущала себя монашкой, да ещё и закованной в сраный пояс целомудрия или как он там назывался в Средние века. Я делала, конечно, вид, что мне на это накласть, но по ночам ревела в подушку от злости, бессилия, унижения и желания ощутить на своей груди мужскую ладонь.
Чёрт, из-за этого гада Стива самый расцвет моей юности пропал даром!
Сейчас-то я смеюсь, вспоминая об этом, но тогда…
Даже Майка Уайткроу в моей жизни больше не было. Родители, видимо, что-то сообразив, отправили его в Миннеаполис к родственникам, где он и закончил среднюю школу, потом колледж и университет и стал дипломированным ветеринаром с хорошей практикой. Я же говорила, что Майк всегда был очень-очень добрым к разной живности. Последний раз я увидела его с крыльца нашего дома вскоре после его выхода из больницы, когда он, всё ещё с белоснежной нашлёпкой пластыря на сломанном носу, садился в отцовский «форд», чтобы отправиться в Миннеаполис. Он коротко взглянул на наше крыльцо и неловко махнул мне. Я помахала в ответ. Так всё и кончилось.
Стива, скорее всего, всё это сильно забавляло. Хотя как раз в это время, как я уже где-то написала, он крутил любовь с первой красоткой нашей школы – ледяной королевой Скай Адамс, и все дуры-старшеклассницы только про это и толковали – в уборную и в раздевалку хоть не заходи, там без конца обсуждалось, какой у Скай сегодня был сонный и довольный вид или почему она надела блузку с воротничком под самое горло.
Скай была высокой, длинноногой, белокурой, голубоглазой и надменной. До романа со Стивом она получила титул «Мисс Оглала». Стиву действительно удалось растопить этот айсберг, и я тоже не раз подмечала, как сияют её просветлевшие глаза, и ни с того, ни с сего мечтательно улыбаются припухшие губы. Однажды из раздевалки парней перед баскетбольной тренировкой до нас донёсся сперва свист и завистливое: «Ого, Стиви, да она у тебя горячая кошечка!», потом – жеребячье ржание, и наконец – глухой грохот, вопль боли и сдавленное ругательство. Девчонки притихли, давясь нервными смешками, а я сообразила, что Скай Адамс накануне на совесть пометила Стива своими наманикюренными коготками.
Как-то, решив, что Стиву уже не до меня, я собралась претворить в жизнь давно задуманный план – рвануть на уик-энд в Рапид-Сити, чтобы подцепить там кого-нибудь и хоть немного оттопыриться. Мне только что исполнилось восемнадцать, и я вот-вот должна была закончить школу и стать наконец свободной. Получить возможность распоряжаться собой сама.
Мне казалось, что я очень здорово всё продумала. Отец Майка подвёз меня до автовокзала – я рассказала ему то же, что и Джемайме: что меня пригласила на выходные семья моей подружки Элис, недавно переехавшая в Рапид. Кстати, тут я почти не соврала, у меня был номер телефона Элис, и я действительно надеялась её там найти. На автобусе «Грейхаунд» я благополучно добралась до автостанции в Рапиде, спрыгнув с подножки уже в полной боевой раскраске – помада, тени для глаз, подводка и тушь. На мне была модная красная юбка, сапожки на четырёхдюймовых каблуках и чёрный джемпер в обтяжку. Я была ослепительна и сияла от предвкушения приключений… сияла до тех пор, пока на мой локоть не легла сзади чья-то сильная ладонь. Я радостно обернулась, полагая, что приключения УЖЕ НАЧИНАЮТСЯ.
Они и впрямь начались – в следующий миг хорошим шлепком пониже спины Стив Токей Сапа развернул меня к своему пикапу, продолжая крепко стискивать мой локоть – кстати, именно тот, который сам когда-то мне вправил.
Сперва я даже не так уж сильно испугалась. Я разозлилась – он больше не имел права меня преследовать и портить мне жизнь! Я даже подготовила что-то типа возмущённой речи с убедительной аргументацией, как на школьном диспуте, представляете? Но вся аргументация испарилась у меня из головы, когда Стив остановил пикап, свернув на безлюдную просёлочную дорогу близ окраины Рапида, и бесстрастно проговорил, глядя мне прямо в глаза своими сощуренными тёмными глазами:
– Уоштело, винчинчала, мне очень хочется всмятку расквасить твою глупую накрашенную мордашку прямо вот об эту панель. Знаешь, что меня удерживает?
Все мои внутренности враз скрутились в тугой жгут, и я, наверное, стала серой, как придорожная пыль, под своей боевой раскраской. Я автоматически подумала, что сейчас просто не смогу удержаться и самым позорнейшим образом сделаю лужу на сиденье его пикапа. Воображение живенько нарисовало мне картину кровавой каши, в которую он мгновенно и запросто превратит моё лицо. Но он задал мне вопрос и ждал ответа!
Я сглотнула и, едва шевеля губами, будто под анестезией у дантиста, сказала:
– Может быть, то, что я твоя сестра?
Он криво усмехнулся, не спуская с меня ястребиного взгляда:
– Нет. Мне бы стоило поступить именно так, чтобы моя сестра не вела себя как последняя дура в дурацкой погоне за ***ми. Просто… – Он сделал паузу, и мне невыносимо захотелось зажмуриться, заорать, что я сейчас уссусь прямо здесь, и вывалиться из машины. – Просто нельзя уродовать то, что действительно красиво.
Голос его был абсолютно серьёзным. И я опять сглотнула, пошевелила онемевшими губами и наконец выдавила:
– Пожалуйста, Стив, хватит мучить меня. Почему тебе можно трахаться с кем угодно, а мне нет?
Против моей воли это прозвучало не гневно, а жалобно, и он тихо рассмеялся, забавляясь:
– Потому что ты – женщина.
– И что с того?! – возмущённо прохрипела я, таращась на него, а он положил руку на спинку моего сиденья и невозмутимо продолжал:
– Знаешь, когда, допустим, вороной жеребец покрывает кобылу, а она не понесла, её случают с другим, например, с пегим. И вот она точно понесла от пегого, а жеребёнок – бац! – вдруг родился вороным. Понимаешь, о чём я?
Ничего себе…
– Иди к чёрту, это ненаучно! – придушенно вякнула я, обретя дар речи. – Я спрошу у миз Прайс!
Миз Прайс была нашей преподавательницей биологии.
– Да на хрена? – лениво пожал плечами Стив, трогая пикап с места. –– Я и без неё знаю, что прав.
До самого нашего дома мы ехали в молчании. Наконец он затормозил, и я распахнула дверцу.
– Винчинчала, – бросил он негромко, и я замерла. – Закончи школу и делай, что хочешь. Но подумай над тем, что я тебе сказал.
Изо всех сил хлопнув дверцей, я ураганом промчалась мимо удивлённой Джемаймы и кинулась к себе в комнату.
ПОДУМАЙ? Вот ещё! Пусть сам думает! Со своей Скай! Тоже мне – генетик выискался!

***
Наконец проклятая школа осталась позади, мой чемодан был собран, в сумочке лежал билет до Миннеаполиса (и презервативы, да!). Я порывисто обняла Джемайму и Джозефа и прыгнула в машину к мистеру Уайткроу.
Всё! Автостанция, Миннеаполис, свобода!
Мне хотелось петь во всю глотку. И танцевать!
Впрочем, ещё немного, и я наконец натанцуюсь вдосталь!
– Вай, а правду говорят, что Скай бросила Стива и уехала? – спросил вдруг мистер Уайткроу, и вся кровь у меня в жилах превратилась в какой-то холодец.
НЕУЖЕЛИ?..
Перед самым выпуском Скай действительно стала какой-то дёрганой. Однажды я застала её всхлипывавшей над умывальником в туалете – но она мгновенно исчезла, смерив меня надменным взглядом и оставив недоумённо моргать и гадать, а не привиделось ли мне это.
– Чего и следовало ожидать, – вздохнул мистер Уайткроу. – Разве Адамсы