Глава третья
А на Земле творилось что-то странное и непонятное. В природе все перемешалось. Обычно, восточный ветер приносил в Губернию суховей и засуху из Казахских степей, сжигавший посевы в Заволжье, и приводивших фермеров в горе и отчаяние, от грядущих убытков и разорения. Теперь же, нарушая веками устоявшиеся законы природы , неизвестно откуда взявшийся ураган нагнал черные тучи, из которых хлынул, небывалый для этих мест, ливень.
Ливень размыл все поля и угодья, перевалил водораздел огромной реки и притопил Город косым водопадом. Потоки воды неслись по тротуарам и мостовым, с холмов, на которых раскинулся Город, сметали на своем пути, все, что могли осилить. А осилить они сегодня могли многое. Плыли заборы в частном секторе, неслись поломанные ветром обломки деревьев, а то и целые деревья, переворачивались чугунные скамейки в скверах, и легко сносились ветхие сараюшки по окраинам десятками, и сотнями, в одночасье решив проблемы городской администрации, многие годы воевавшей с владельцами этих сараюшек – различными ветеранами, которые, как последний оплот, защищали свои погреба от сноса. И мусор, мусор, мусор тоннами. Десятками тонн. А напоследок с неба просыпался град, с куриное яйцо, наделавший уйму бед и в самом городе, и по окрестным полям. Народ попрятался по домам и квартирам, в ужасе и недоумении, пережидая нежданный кактаклизм.
И лишь две одинокие и никому не нужные фигуры неприкаянно маячили среди разбушевавшейся стихии, прижимаясь к стене, огораживающей территорию Губернаторского рынка, мимо которого несся разбушевавшийся поток.
- Ну, вы, болезные! – Из приоткрытой двери заброшенного пакгауза, на задах рынка, появилась голова. – Так и будете мокнуть на ветру? Давайте-ка сюда. Пока вас обоих не смыло. – К голове присоединилась рука и призывно замахала.- Чего стоите, истуканами. Я вам, вам кричу. Сюда перебирайтесь. –
Двое наших бедолаг отважно ступили в поток, накрывший их чуть ли не по …, ну, вы поняли, по куда, и шаг за шагом, сопротивляясь воде, побрели на противоположную сторону дороги. Где-то в середине пути, на молодого налетел обломок то ли дерева, то ли забора, а может, и просто коряга, разорвал штанину, чиркнул по ноге, оставил кровавый след, задымившийся вдоль течения. Но парень устоял.
- Давай руку. - На крыльцо пакгауза выскочил маленький полуголый человек, отважно ступип в несущуюся воду, подхватил бедолагу под локоть, втянул на крыльцо, а за ним и, обессилившего, спутника. – Пошли. Пошли во внутрь. – И приоткрыл по шире деревянную дверь, обитую толстой жестью. Пропустил обоих, плотно прикрыл створку. – Ну, вот. Так-то лучше будет. –
За дверью было сумрачно тепло, и главное сухо. Впереди угадывался колеблющийся свет из железной бочки, внутри которой что-то горело и разносило жар для сидящих вокруг людей. Присмотревшись, Архистратиг увидел, там же, несколько, свернувшихся калачиком мокрых собачонок. Одна из них, нехотя, подняла голову и дежурно тявкнула, раз, другой, третий.
- Прекрати, Лизка. Свои. Не видишь, что ли? – Прикрикнул спаситель. И та, которую назвали Лизкой, стукнула несколько раз мокрым хвостом об пол, успокоилась, посчитав свою миссию законченной, положила голову на передние лапы и затихла. Остальные собаки, даже головы не повернули.
Оба вновь прибывших дрожали от холода, с них ручьями стекала вода, образовав на бетонном полу приличную лужу.
- Ну, чего вы там жметесь друг к дружке. Подходите к огню. Собак не бойтесь. Не тронут. Барахло свое снимайте, сушитесь. – Маленький человек подошел к бочке. Протянул руки к огню. Потер ладошки. Вздрогнул всем телом.
– Бр-р. Ну и погодка, трясти ее матери. Светопреставление, не иначе. –
- И разверзлись хляби небесные, и хлынули на землю нескончаемые воды. И лились те воды сорок дней и сорок ночей. – Пробормотал Седобородый, отжимая подол своей хламиды.
Сидевшие вокруг бочки услышали, повернули головы и с интересом глянули на него.
- О, как. – Произнес один из них, долговязый молодяк, с рыжими, завязанными узлом на затылке, волосами и недельной щетиной на лице. – Поп, что ли? Вот попа-то нам как раз и не хватало. Давай, поп, подходи поближе, и товарища своего подводи к огоньку. Стесняться нечего, раз пришли. Здесь все свои.
- Не поп я. – Седобородый, вместе с товарищем, двинулся к огню, стуча зубами от холода. – Но в Бога нашего вседержителя - верую. Во Христа – верую. И перед Пресвятою Богородицей, челом бью.-
- Ты погоди, дедуля, челом бить. – Хохотнул молодяк . – Успеешь еще. Согрейся сперва, а то, я гляжу, у тебя от холода зуб на зуб не попадает. Да и товарищу твоему не лучше. Глянь-ка, - он поднялся с ящика, на котором сидел, - У него вся нога в крови. Где же, это, тебя так зацепило? – Обратился он ко второму. –
- Какая тебе разница, Николашка. – От бочки поднялась крупная дородная женщина средних лет и быстро двинулась к вновь прибывшим. – Все тебе знать надо. Где да когда? Поп, не поп? Не видишь, люди до сих пор не в себе. Отойти не могут. Ты бы лучше организовал им для сугреву, вместо болтовни. Гости, как ни как. Пойдем-ка, милый, к свету. Посмотрю, что у тебя там с ногой. – И решительно повела раненого к очагу.
- Не беспокойтесь. Я сам. – Попытался тот возразить. – Не стоит внимания. –
- Ладно, ладно. Сам, с усам. Говорю, пошли, значит пошли. Да не волнуйся ты, я больно не сделаю. А рану обработать надо. – И повернулась в сторону молодяка. – Ну, где там, твой антисептик? – И громко позвала. - Николашка! Пропал что ли? -
Николашка, появился из полумрака с пластиковой бутылкой в одной руке и майонезной банкой в другой.
- Сначала внутрь. – Плеснул он из бутылки. Протянул Седобородому. – По старшинству. Прими, дедуля. Извини, чем богаты. Вот и огурчик для закуски. Все, как полагается. – И протянул огромный семенной огурец.- Да не боись. – Заметил он нерешительность дедули. Не отравишься. Мы ее, родную, каждый день употребляем. –
Седобородый взял в руки банку, троекратно перекрестился и, со словами «прости Господи», осушил содержимое одним глотком. Зажмурился.
- Ай да, дедуля. Ай да, молодец. Вот это по-нашему. - Восторженно воскликнул Николаша. – Следующий к зубному. - И вторично плеснул в банку. –. Раненому двойная доза. – Добавил еще столько же. Тот принял в два глотка, занюхал рукавом, смахнул навернувшуюся на глаза слезу.
- Крепка, зараза. Это, что же такое было? – Раненый вновь рукавом вытер слезящиеся глаза.
- Это, дорогой, не знаю, как тебя величать, божественная влага, изобретенная учеными именно для таких случаев. Жидкость для мытья стекол, называется. Не заменимая штука, я вам скажу. Хоть – внутрь, а хоть и снаружи. – И протянул бутылку женщине. - На, Анюта, используй в медицинских целях. – Анюта приняла бутылку.
- Смех смехом, мужики, а переодеть их все-таки надо. – Она повернула голову к сидящим. – Ну-ка, пошукайте, у кого, чего сухого осталось. Не ровен час подхватят воспаление легких. Возись потом с ними. - У костра зашевелился кой- какой народец. И через несколько минут оба путешественника, облаченные во все сухое, устроились поближе к огоньку. Быстро согрелись и разомлели от внутреннего и наружного тепла, а так же от китайской лапши, которой угостили их радушные хозяева.
- Ну, что, бедолаги, – маленький спаситель, в накинутой на голое тело фуфайке, подошел к новеньким. – оклимались, немного? Тогда давайте знакомиться. Роман. – Представился он и крепко пожал обоим руки. – Можно просто – Рома. Я в здешнем обществе вроде коменданта. Николашку вы уже знаете. – Кивнул он в сторону долговязого молодяка. – Его представлять не надо. – Долговязый вскочил с места и шутовски раскланялся. – Не можешь, чтоб не выпендиться. – Укорил его Рома. - Николаша раньше в местном театре служил. – Объяснил он. - Да, только выперли его оттуда с треском, за пристрастие к этой самой жидкости, которую он пил, да и сейчас попивает в больших количествах. Артист, одним словом. – Николаша порывался что-то произнести. Рома оборвал.- Сядь, сядь, ради христа. Успеешь еще, проявишь себя. – Николаша послушно сел. - С Анной Андреевной, вы тоже успели познакомиться. – Рома положил ей руку на плечо. – Она у нас на этих плечах все хозяйство тянет. Как говориться, и швец, и жнец, и на дуде игрец. –
- Будет тебе, Рома, меня рекламировать. – Улыбнулась Анна Андреевна.
- А что, не прав я? Вон как ловко перевязала товарищу ногу. Не хуже чем в травм пункте с раной справилась. Однако, пошли дальше. Этот вон, тихий гражданин, бывший гражданин Таджикистана. – Рома подошел к сидящему за бочкой человеку. - А бывший, потому что, ни каких документов на сегодняшний день, у него не имеется. Ни Российских, ни Таджикских, ни, тем более Американских. Ну, чего ты, Оглы, сидишь букой. Подойди, поздоровайся с людьми. – И обратился к гостям. – Мы его все Оглы зовем. Полное имя его произносить чуть ли не полдня нужно.- Оглы поднялся с ящика. Подошел.
- Ассалям алейкум, - С поклоном пожал обеими руками руку Седобородого. Представился. - Магомед, Сулейман, Хаджи Абу-Бакар. – То же самое повторил другому:
- Ассалям алейкум. Магомед, Сулейман, Хаджи Абу-Бакар. По Русски говорю совсем плохо, но все понимаю. – И тихонько отошел на свое место.
- Ну и, напоследок, господин Парамонов, – Рома повернулся к грузному человеку в тонких очках, – Иван Петрович. Наша гордость и по совместительству консультант по всем юридическим вопросам. А, как вы сами понимаете, по нашим временам, иметь собственного юридического консультанта, совсем не лишне. В добавок ко всему, Иван Петрович - ходячая энциклопедия и передвижная библиотека.- Иван Петрович приподнялся с табуретки, чинно поклонился, произнес.
- Очень рад. Очень рад. – И вновь присел на табурет.
- Ну, вот, кажется, никого не забыл. – Рома дежурно огляделся по сторонам. – У нас такое правило – никого ни о чем не расспрашивать. Кто захочет, сам расскажет, а не захочет, значит, так тому и быть. Так что, вы вольны поступать, как посчитаете нужным.
- Чего ж скрывать. – Улыбнулся Седобородый. – Нам скрывать нечего. Люди мы прохожие.
- Бомжи, значится. – Николаша не утерпел, обозначился репликой.
- Ну, это ты, как хочешь, можешь нас называть. Хоть горшком. Только в печку не ставь. Бомжи, не бомжи, словом, прохожие, путешествуем по святым местам. Поклоняемся Господу молитвами и постом. Меня крестили Петром, а товарища моего Михаилом крестили. Идем мы пеше со стороны Вольска. Там на полпути к Городу святой источник вытекает, названый в честь пресвятой Параскевы Великомученицы. Люди сказывали, еще с Киевской Руси известный, и паломниками почитаемый. Помолились в местной часовенке, омовение в купели совершили и, с божьей помощью, сюда добрели. – Петр остановил свой монолог, на секунду. Передохнул. Хотел продолжить, но тут вступил его приятель:
- Хорошее место, святое. Людьми почитаемое, ухоженное. Душа радуется, когда видишь, чтут люди господа, на забывают. И все бы ничего, все бы ладно, только в городе пошли неприятности. Сначала на рынке. Теперь вот промокли до нитки. Чуть не околели. Хвала господу, нашлись добрые люди, не дали
Реклама Праздники 25 Мая 2024День филолога 26 Мая 2024День российского предпринимательства 27 Мая 2024Всероссийский день библиотек Все праздники |