Борис вскочил, ударившись головой об гипноизлучатель. Благо, удар оказался не сильным. Машина сконструирована так, чтобы в подобных случаях излучатель сам отодвигался от небольшого толчка или давления. Но что-то было не так в этом пробуждении. Точнее даже до… Боль! Головной боли не было. Не веря своим ощущениям. Борис потрогал виски, а потом затылок. Ничего, нет даже намёка. Это должно радовать, но… Лекция! Ничего нет в голове! Вернее нет нового. Так и есть, табло морфетона показывало ноль процентов. Что произошло? Инфа с органайзера принята, режим сна включен, все стадии пройдены успешно кроме обратной связи. Борис покопался в инете с запросами о похожих ситуациях. Аппарат исправен, вещание осуществляет, но передачи в мозг нет. Результаты сообщали, что наиболее распространенная причина в поломке излучателя. Там же обнаружил инструкцию, как запустить самодиагностику, которая подтвердила поломку. Еле нашел телефон сервиса и позвонил. На экране появилась девушка консультант. Выслушав ситуацию, мило улыбаясь, она сообщила, что мастер может прийти только через три дня и спешно отключилась, не дожидаясь ответа, что по этому поводу думает Борис.
Органайзер легонько «куснув» напомнил о расписании. «Проклятье! Опаздываю. Опаздываю туда, куда не имеет смыла ехать.» Борис всё же собрался, схватил собранный на скорую руку бутерброд, который сжевал на ходу. Сначала он бежал и давился крупными кусками, потом сбавил шаг и стал жевать более тщательно, затем, трезво прикинув в голове время прибытия поезда и обычно затрачиваемое время на ходьбу до станции, совсем сбавил темп. Двигаясь прогулочным шагом, Борис с непередаваемым удовольствием дожевывал остатки импровизированного завтрака. Ещё никогда еда не казалась такой вкусной. Людской поток двигался в более скором темпе, его обгоняли, иногда на него натыкались или толкали, ворчали, что мешает пройти, что еле телепается, что улыбается как дурень без причины, а он глазел на их кислые физиономии с каким-то новым ещё непонятным чувством. Борис вспомнил о ночном видении и совсем ошалел от нахлынувших ощущений. Он так и брёл бы до остановки и наверняка опоздал, если бы не встречный полицейский патруль.
– Эй, парень! Что с тобой?
– Ничего, офицер. Мне хорошо. Очень хорошо, – усмехнулся Борис.
– Что-то кажется тебе слишком хорошо. А ну-ка приложи палец сюда.
Борис безропотно подчинился, и тут же ойкнул, отдёрнув от прибора ужаленный иглой палец. Полицейский глянул на дисплей, и недовольно хмыкнув, буркнул напарнику:
– Ещё один из этих… бунтарей.
– Ничего я не бунтарь, – возразил Борис.
– Что, даже пива нет? – поинтересовался напарник, совершенно проигнорировав реплику гражданского.
– Нет. Чистенький.
– Так пусть идёт. Не наша забота. Сам себе жизнь загубил.
– Эй. Вы о чём?!
– Парень, иди, куда шел, – отмахнулся от него офицер, – вон, на магнитку опоздаешь.
Борис глянул на часы и помчался к остановке, еле успел застопорить рукой уже закрывающуюся дверь и прошмыгнул внутрь под неодобрительные взгляды попутчиков. Отдышавшись, он отметил, что даже пробежка вызвала удовольствие, куда приятнее, чем после беговой дорожки. Какой-то странный прилив сил охватил организм. Настроение не портила даже мысль о предстоящими объяснениями с профессором.
* * *
– Так вы утверждаете, что сломался?
– Да. Вот, считайте данные с органайзера о фазах сна, самодиагностике и обращении в сервис.
– Полноте. Верю, верю, – успокоил возмущённого Бориса профессор:
– А как ощущения?
– В смысле?
– Ну, новые краски, впечатления, настроение. Что-нибудь видели необычное?
– Необычное? А! Да! Я летал. Не знаю, что это за фрагменты лекции, вроде бы аэродинамики в ближайших планах не было. Да и какая-то странная симуляция, только наглядный показ без объяснений. Всё как-то…
– Сумбурно?
– Да! Точно. Сумбурно. Хотя там, там это не казалось таким. Только когда уже потом вспоминал.
– Вы думаете, это часть лекции?
– Ну, я думал… ведь аппарат не сразу сломался. Или… а что это было тогда?! – Борис выражал искреннюю растерянность.
– Добро пожаловать в царство Морфея, молодой человек, – усмехнулся профессор.
– В царство Морфея? – переспросил Борис.
– Ах, да, этого нет в стандартных курсах – цензура. Морфей, это божество из древней Греции, бог сновидений.
– Вы хотите сказать, что это… видение было создан моим разумом?
– С философской точки зрения трудно утверждать подобное, как и опровергнуть. Сновидения не изучены до сих пор. Кто знает, может это окно в другую реальность, в параллельный мир, а может в настоящий? – профессор лукаво прищурился, с нескрываемым интересом поглядывая на реакцию студента.
– Так, я, что, теперь тоже из этих, недоучей маргиналов? Я морфинист?
– Ну, зачем же так радикально?! Ведь вы не по своей воле, да и один-два раза…
– Три, – перебил Борис, мастер придёт только через три дня.
– Ничего страшного. Зависимость так быстро не развивается. Хотя, случаи бывали… – профессор снова лукаво прищурился.
– А может есть какой-нибудь выход? Может есть геде-то свободный аппарат? Напрокат, например.
– Допустим, есть вариант. Но не сегодня, сегодня не получится. И вам придётся ночевать вне дома.
– Я согласен! Спасибо!
– Не благодарите заранее. Тем более я сказал, что сегодня нет, не выйдет. Придётся вам ещё раз наведаться к Морфею.
– Увы. Но что поделать? Куда деваться? «К кому пойти? Кому отдаться?»
Борис мысленно докончил очередную дедовскую присказку. Развёл руками, демонстрируя смирене с кознями судьбы, и с разрешения профессора помчался на практику.
Несмотря на рутину, день не промелькнул, как очередной рядовой, дела спорились, из рук ничего не валилось, в голове крутилась какая-то мелодия, вроде бы даже Моцарт, а обед показался столь изысканным, что захотелось ещё порцию. Конечно, коллеги на него поглядывали косо. Но состояние был такое, что плевать хотелось на их кислые вечно недовольные всем физиономии.
На таком же душевном подъёме Борис сел в поезд и снова заприметил её. В душе творилось что-то совсем непонятное. Там всё пело, щебетало и клокотало. «А намедни был грешок – чуть не выдумал стишок» – всплыло откуда-то из памяти, наверное, что-то из старого, наверняка тоже дед постарался. Борис уже даже хотел подсесть рядом и заговорить с ней, как вдруг его словно бы холодной водой окатила мысль – «Она морфинистка!» «Боже! Как же я сразу не догадался!» Наконец пазл сложился – одевается скромно, одежда не дорогая, серьги вероятно вообще единственные, на работе и в столовой не сталкивались, потому что в разных отделах (для таких отдельные сектора выделены), а в поезде она обычно просто спит, дремлет с блаженной улыбкой на лице, и головной болью не мается. Пришедшая догадка не укладывалась в голове, но других объяснений не было. Факты были неумолимы. В этот момент Борис проклял чуть ли не всю вселенную. Выйдя на своей остановке, он побрёл домой с таким мрачным видом, что от него шарахались в сторону редкие встречные прохожие.
Ужин встал поперёк горла, еле-еле впихнул его в себя. С полчаса бродил из угла в угол, посматривая на кровать как приговорённый на гильотину. Прилёг. Вскочил. Снова лёг. Привычно надвинул над подушкой ныне бесполезный гипноизлучатель. Ругнулся и шлепком отодвинул его, механизм стойки не дал резко отлететь от удара, прибор плавно вернулся в нишу докстанции. Ещё полчаса поворочался с боку на бок. Достал планшет и запустил наугад старинный фильм, добытый днём, какая-то «Собака на сене». Как уснул, не обратил внимания, фильм вроде бы совсем взбудоражил, думал до утра маяться придётся.
Разбудил будильник, Борис забыл поменять расписание, Профессор дал освобождение от лекций, так что можно было ещё пару часов поваляться в постели. Он так и сделал. Перевёл будильник и нацепил на всякий случай браслет, чтобы не проспать, как позавчера, в поезде. Снова завалился в постель и быстро заснул. Сновидения, словно издеваясь, устроили парад, сменяя длинной чередой друг-друга. Казалось, это будет длиться бесконечно. Но органайзер, как верный сторожевой пёс, разогнал их в назначенный срок. Будильника он так и не расслышал, только электрошок вырвал из цепких лап Морфея.
Борис соскочил с кровати, сорвал с руки браслет и швырнул его в стену. Впервые он пожалел, что эти штуки такие прочные. Глянул на морфетон и принялся шарить по квартире в поисках чего-нибудь тяжёлого. Расшвыривая вещи немного «выпустил пар», взял с кухни нож и, выдернув шнур питания, перерезал его. Совсем поостыв, он набрал номер Профессора.
– Здравствуйте, молодой человек. Как ваше самочувствие?
– Похоже, я всё-таки подсел, профессор. Я больше не могу впихивать в свою голову этот… этот научный хлам!
– Печально. Я вынужден просить у вас прощения. Мне нужно было всё-таки вчера посодействовать.
– Дело не в вас, это мой выбор.
– Это серьёзный выбор. Такие решения не принимаются на горячую голову. Приезжайте.
– Да. Вот, считайте данные с органайзера о фазах сна, самодиагностике и обращении в сервис.
– Полноте. Верю, верю, – успокоил возмущённого Бориса профессор:
– А как ощущения?
– В смысле?
– Ну, новые краски, впечатления, настроение. Что-нибудь видели необычное?
– Необычное? А! Да! Я летал. Не знаю, что это за фрагменты лекции, вроде бы аэродинамики в ближайших планах не было. Да и какая-то странная симуляция, только наглядный показ без объяснений. Всё как-то…
– Сумбурно?
– Да! Точно. Сумбурно. Хотя там, там это не казалось таким. Только когда уже потом вспоминал.
– Вы думаете, это часть лекции?
– Ну, я думал… ведь аппарат не сразу сломался. Или… а что это было тогда?! – Борис выражал искреннюю растерянность.
– Добро пожаловать в царство Морфея, молодой человек, – усмехнулся профессор.
– В царство Морфея? – переспросил Борис.
– Ах, да, этого нет в стандартных курсах – цензура. Морфей, это божество из древней Греции, бог сновидений.
– Вы хотите сказать, что это… видение было создан моим разумом?
– С философской точки зрения трудно утверждать подобное, как и опровергнуть. Сновидения не изучены до сих пор. Кто знает, может это окно в другую реальность, в параллельный мир, а может в настоящий? – профессор лукаво прищурился, с нескрываемым интересом поглядывая на реакцию студента.
– Так, я, что, теперь тоже из этих, недоучей маргиналов? Я морфинист?
– Ну, зачем же так радикально?! Ведь вы не по своей воле, да и один-два раза…
– Три, – перебил Борис, мастер придёт только через три дня.
– Ничего страшного. Зависимость так быстро не развивается. Хотя, случаи бывали… – профессор снова лукаво прищурился.
– А может есть какой-нибудь выход? Может есть геде-то свободный аппарат? Напрокат, например.
– Допустим, есть вариант. Но не сегодня, сегодня не получится. И вам придётся ночевать вне дома.
– Я согласен! Спасибо!
– Не благодарите заранее. Тем более я сказал, что сегодня нет, не выйдет. Придётся вам ещё раз наведаться к Морфею.
– Увы. Но что поделать? Куда деваться? «К кому пойти? Кому отдаться?»
Борис мысленно докончил очередную дедовскую присказку. Развёл руками, демонстрируя смирене с кознями судьбы, и с разрешения профессора помчался на практику.
Несмотря на рутину, день не промелькнул, как очередной рядовой, дела спорились, из рук ничего не валилось, в голове крутилась какая-то мелодия, вроде бы даже Моцарт, а обед показался столь изысканным, что захотелось ещё порцию. Конечно, коллеги на него поглядывали косо. Но состояние был такое, что плевать хотелось на их кислые вечно недовольные всем физиономии.
На таком же душевном подъёме Борис сел в поезд и снова заприметил её. В душе творилось что-то совсем непонятное. Там всё пело, щебетало и клокотало. «А намедни был грешок – чуть не выдумал стишок» – всплыло откуда-то из памяти, наверное, что-то из старого, наверняка тоже дед постарался. Борис уже даже хотел подсесть рядом и заговорить с ней, как вдруг его словно бы холодной водой окатила мысль – «Она морфинистка!» «Боже! Как же я сразу не догадался!» Наконец пазл сложился – одевается скромно, одежда не дорогая, серьги вероятно вообще единственные, на работе и в столовой не сталкивались, потому что в разных отделах (для таких отдельные сектора выделены), а в поезде она обычно просто спит, дремлет с блаженной улыбкой на лице, и головной болью не мается. Пришедшая догадка не укладывалась в голове, но других объяснений не было. Факты были неумолимы. В этот момент Борис проклял чуть ли не всю вселенную. Выйдя на своей остановке, он побрёл домой с таким мрачным видом, что от него шарахались в сторону редкие встречные прохожие.
Ужин встал поперёк горла, еле-еле впихнул его в себя. С полчаса бродил из угла в угол, посматривая на кровать как приговорённый на гильотину. Прилёг. Вскочил. Снова лёг. Привычно надвинул над подушкой ныне бесполезный гипноизлучатель. Ругнулся и шлепком отодвинул его, механизм стойки не дал резко отлететь от удара, прибор плавно вернулся в нишу докстанции. Ещё полчаса поворочался с боку на бок. Достал планшет и запустил наугад старинный фильм, добытый днём, какая-то «Собака на сене». Как уснул, не обратил внимания, фильм вроде бы совсем взбудоражил, думал до утра маяться придётся.
Разбудил будильник, Борис забыл поменять расписание, Профессор дал освобождение от лекций, так что можно было ещё пару часов поваляться в постели. Он так и сделал. Перевёл будильник и нацепил на всякий случай браслет, чтобы не проспать, как позавчера, в поезде. Снова завалился в постель и быстро заснул. Сновидения, словно издеваясь, устроили парад, сменяя длинной чередой друг-друга. Казалось, это будет длиться бесконечно. Но органайзер, как верный сторожевой пёс, разогнал их в назначенный срок. Будильника он так и не расслышал, только электрошок вырвал из цепких лап Морфея.
Борис соскочил с кровати, сорвал с руки браслет и швырнул его в стену. Впервые он пожалел, что эти штуки такие прочные. Глянул на морфетон и принялся шарить по квартире в поисках чего-нибудь тяжёлого. Расшвыривая вещи немного «выпустил пар», взял с кухни нож и, выдернув шнур питания, перерезал его. Совсем поостыв, он набрал номер Профессора.
– Здравствуйте, молодой человек. Как ваше самочувствие?
– Похоже, я всё-таки подсел, профессор. Я больше не могу впихивать в свою голову этот… этот научный хлам!
– Печально. Я вынужден просить у вас прощения. Мне нужно было всё-таки вчера посодействовать.
– Дело не в вас, это мой выбор.
– Это серьёзный выбор. Такие решения не принимаются на горячую голову. Приезжайте.
* * *
[justify] – И, так, решение окончательное? – профессор прохаживался по аудитории, заложив руки за спину.
– Да. Я всё обдумал. Я знаю, что ставлю крест на своей карьере, но больше не могут так. Я не смогу вернуться в свой прежний мир.
Борис сидел за столом с понурой головой. Причина его мрачности была скорее из-за неловкости перед профессором, чем из-за порушившихся перспектив. В душе наоборот бурил эмоциональный подъём, хотелось ликовать, словно бы свершилась какая-то очень важная победа.
– Ну, что же, я сообщу в деканат, подготовим документы
Я насчет зависти, завидовать никому не надо!!!!