Виен лежала, укутавшись в мягкий плед, свернувшись калачиком, и понимала, что ничего не хочет. Даже спать. Лень завладела ею полностью. Просто покоилась, облаком витая над собой. Побежали колики в животе, за ними мурашки разбежались по всему телу, внутренний мороз выбивался наружу, а она, не обращая на это внимания, повторяла про себя: «мне хорошо»…. Томно открывала глаза и опять опускалась в дремоту. «Ничто» окутывало ее, накрывало с головой, отодвигая все на второй план, куда-то на задворки. И от этого тоже становилось хорошо. Тишина, такая желанная в последние годы, пришла к ней, и одарила отпуском. «Путь не долго, - соглашалась с ней Виен, - но помолчат все, все!» Отрешилась, уснула и проснулась на рассвете, полная сил и энергии, готовая к новому дню. Жан еще спал. Скорчила ему гримасу, не стала будить, а повернулась к окну и смотрела на рождение Зари, и вместе с ней обретала привычные навыки повседневной жизни. Рассвет не спешил, дразнил и играл с ней, посылая лучи пучками, освещая все выборочно, затем посылал новый разряд и захватывал пропущенное. Вот уголок ее окна загорелся, затем солнечный зайчик коснулся ее щеки и, прижмурившись, Виен заулыбалась. Было так хорошо, как в детстве, когда ты просыпаешься на летних каникулах, спешить никуда не надо, родители на работе, а ты подскакиваешь и бежишь на встречу с друзьями….
- Хорошо! – повторила она в сотый раз и потянулась. – Просто отлично! – выскользнула из кровати, забралась в душ и опять ощутила прилив радости - Беспричинной. Просто потому, что утро, что за окном рассвет, что обязательно будут новости, добрые, конечно же! Да и просто потому, что живешь…
- Проснулась? – не успела она выйти из ванной комнаты, как муж, приглядываясь к ней, но не спеша подниматься, задал вопрос, не требующий ответа. Ви мило улыбнулась:
- Да! И полна оптимизма, как никогда! – присела рядом, поцеловала его в щеку и сморщила лоб: – А это что? – тронула под самым ухом маленькую точечку с застывшей каплей крови, такая же была на подушке.
- Что: «что»?
- Ранка. – она обвила участочек кожи, где рубинчиком застыла кровь.
- Да? – Жан потрогал место, на которое она указала, ничего не почувствовав, отмахнулся. – Странно…, не помню. А, наверное, комар. Жужжал над ухом.
- Откормленный! – ответила Виен, поднялась и занялась своими делами, сразу выбросив из головы этот момент.
День прошел спокойно, без всяких отклонений, простой, общительный и тихий. Вернулась ночь и опять все повторилось до мелочи – та же лень, то же блаженство от тишины, такое же вдохновение утром.
- Жан! – воскликнула Ви, заметив его шею и встревожившись. – Подойди к Дэну, не нравится мне твоя шея…. Ели это укус комара, то он не только не прошел, а воспалился. Не веришь, посмотри в зеркало! И на подушку. – она погладила его ранку, сомкнула брови. – Нет! У меня коготков нет, а у Чери мягкие лапки, да и не приходит она к нам, уже несколько дней, а тут не укус даже - прокол. Дорогой, не улыбайся, зайди к сыну.
- Ты так говоришь, словно мы живем в разных домах. – объяснил он причину улыбки и поцеловав ее руку, притянул к себе.
- Я не об этом говорила! – отодвинулась: - И не передергивай мои слова!
- Слушаюсь! – смеялся он. Виен вздохнула и не стала засорять себе голову тем, что он и сам был способен решить.
Днем она увидела покраснение на шее Эда, но отмела всякие подозрения, забыла тут же. Вечером, ложась спать, ее как осенило и, повернув голову мужа, проверила утреннюю находку.
- Да, был я у Дэна, был! Йодом намазал. Можно я упущу его предположения? Скажу лишь -посмеялся сын.
- Правда? И с чего бы? – настроение Виен улетучилось, словно и не было.
- Ну, если ты не слышала, то и говорить не буду!
- Не слышала. А должна? – и тут до нее дошло то, чего она никак не могла разгадать два дня. Тишина! У нее в голове – ТИШИНА! Прикусила пальчик, выпрямила спинку и повернулась к окну. Проверила все еще раз и выдержав тридцатисекундную паузу, не поворачиваясь, позвала: – Жан! Тебе не кажется, что происходят странности?
- Какие?
- Всевозможные, мелкие, не могу сказать приятные или нет, это как посмотреть. Эти два дня, не показались тебе иными, чем вся наша жизнь?
- Не звонил колокол, так может пока в нас, нет нужды?
- И все? – она развернулась. – И это все, что ты заметил?!
- Вроде бы. А что? – он не понимал ее.
- Да так, ничего. – иронично скривила губы, прищурила один глаз и удалилась, обрывая любые вопросы.
Это «ничто» заглянуло к ней с полуночным боем часов в большом зале. Просунуло часть себя в ее сознание и заволакивало. Вилена, было поддалась его гипнозу, решила опять окунуться в эту негу и уже практически спряталась в ней, как вдруг почувствовала, что пересытилась. Что ей не хватает этого шума, за которым стоит реальная жизнь. Опять закололо в животе, по телу побежали мурашки, но на этот раз она, превозмогая лень, поднялась, подошла к окну и, не смотря на холодное время, приоткрыла его, впуская морозец в легкие. За спиной зашуршало. Звук испугал. Повернулась, не делая резких движений, присмотрелась. Нет…, это не кошка! Комната была пуста, или казалась пустой. Тени, от падающего лунного света, перевоплощались в нечто невообразимо мерзкое, просыпался ее, давно забытый, детский страх. В висках сильно пульсировало, сжималось в груди. «Да, в конце то концов! Что я как ребенок?!» Закрыла окно, легла в кровать, поежилась от остывшей постели и…
В комнате никого и ничего не было. Она знала это наверняка. Одна кровать, на которой она лежала. Тишина… Эта тишина давила на уши, постоянно закладывая их, становясь такой плотной пробкой, что она слышала как пульсирует кровь. Неожиданно резко правую руку пронизала боль и, нечто вязкое, омерзительно медленно заполняло ладонь. Затем, нечто тяжелое, прилипнув, придавило руку к кровати, вдавливая ее своим весом от кисти до локтя, перемещаясь к плечу. С большими усилиями она потянулась левой рукой, включила ночник и в ужасе проглотила ком — нож, тот самый нож, по крайне мере так ей сейчас казалось, зажат в ее правой ладони. Узкая часть лезвия выглядывала из-под пальцев, остальная вонзилась в ее плоть, покрывалась бурой жижей, готовой пролиться наружу. Она медленно перевела взгляд на соседнюю подушку, где совсем недавно, как ей сдавалось, никого не было. И новая волна ужаса облила ее ледяным потом. На шее у мужа, мирно спящего, небольшая царапина и одна единственная капля, еще свежая, блестящая...
- Это не я! – шептала Виен, заматывая руку в простынь, даже не замечая, что вместе с ножом, глубже проникающим в ткани ее тела. – Это не я! Я не сумасшедшая и не выходила из спальни… Я знала, что тут кто-то есть…. И зачем это? – а Жан спал, не реагируя на ее всхлипы, шепот, свет. Она, уже не думая об осторожности, поднялась, таща за собой простынь, вышла в ванную, скрепя зубами разжала ладонь и вытащила нож из ладони. Кровь сильнее заструилась, пачкая все вокруг. Всунув под холодную воду, наблюдала за кровавой «рекой», сбегающей в отверстие раковины. – Зачем? Кто здесь был? Я спасла Жана, или опять пыталась убить? – в раздумьях, оторвала зубами кусок ткани от простыни, как смогла, перетянула руку. Смыла все следы с умывальника, убрала нож в ящик и пристроилась на самом краешке кровати, тихонько плача в подушку.
Так и уснула, вся в слезах и тревогах, в ужасном состоянии.
- Ви! Виен! Дорогая! Проснись! – Жан трепал ее за плечо, время от времени целуя в заплаканные глаза. – Что за баталии ты вела ночью? – ее перевязанная кисть посинела, капли крови заржавели на ткани и подушке. Первое, на что упал её взгляд – его шея. Небольшая царапина так и осталась на коже, но присмотревшись, поняла – не от ножа. Очень похоже на след от ногтя, длинного, заточенного, толстого.
- Жан! Это ужасно! – всхлипнула и заметалась, путаясь в тонком одеяле. - Сколько времени?
- Десять. И что в этом ужасного?
- Ты выходил? – лихорадочно дергая ночную сорочку, расправляла и осматривая себя и ее.
- Да! – спокойно ответил Жан, сделал шаг назад и взял ее за плечо: - Виен, ты не ответила.
Она замотала головой, отдернула плечо, молча села, обняла руку, как младенца, хотя не понимала, что болит, но ведь болит же! И смотрела на него, испуганными глазами:
- Ты всех видел?
- Нет, не всех…. – тут он понял, что она имела в виду, под: «выходил». - Давай по человечески.
- Подожди! – прокричала Ви, еще сильнее прижав к себе забинтованную в тряпку руку, гладя ее, кривясь от боли. - Узнай, пожалуйста, это очень важно, все ли во здравии.
- Хорошо! Я все сделаю, только дай гляну на руку. Пальцы уже синие.
- Нет! Лучше сделай, что прошу и позови Дэна. Мне надо с ним поговорить.
- Знаешь, что! – присел, заглядывая в ее глаза, требуя понимания: - Я все сделаю, как только перебинтую. Хватит спорить! – он взял ее руку, размотал и осторожно оторвал ткань, запекшуюся кровью. Порез был не глубокий и уже затягивался, но в местах все еще проступила кровь. Наложив ей небольшую повязку, ушел исполнять просьбу. А Ви сидела, уставившись в стену, отматывая и анализируя события трех ночей. – Все живы здоровы. Дэн придет минут через десять. Терпит?
- Да! – более спокойно сказала она и пошла умыться. – Поможешь сменить постель? – крикнула из ванной.
- Нет! – усмехнувшись ответил Жан. - Выздоровеешь, сменишь. А пока будем спать на грязной! – сложив уже снятое белье, отправил в корзину, она причесывалась левой рукой и это явно ее раздражало, так как движения были угловатые. - Виен, я не ребенок. Однако за твоим молчанием угадываю, что вопросы будут без ответов.
- Почему же! – зубная щетка мешала говорить. Отшвырнув, закончила. – Я порезалась!
- Да ты что? А я и не заметил!
- Ёрничай, разрешаю. Только скажи, откуда у нас в постели нож?
- Что? – Жан подошел ближе и не скрывая интереса смотрел на ее отражение в зеркале. – Нож, в постели?
- Да! – не смогла долго общаться с зеркалом, развернулась. - Я проснулась от боли. Вернее в полудреме хотела тебя обнять и проснулась от боли. Вместо тебя обняла нож.
- Странно…. Ничего не понимаю.
- Тогда посмотри в ящик, он там. – Виен кивнула на туалетный столик. Жан открыл ящик и посмотрел на нее:
- Ты сюда клала?
- Туда.
- Тут пусто.
- Не может быть! – Ви, не веря ему, стала по очереди заглядывать в ящики, ножа не было. – Как это? Жан! Я не спятила! Ведь у меня порезана рука, так? – он кивал, это было неопровержимо – рана свежая, судя по следам, достаточно глубокая, а то, что затянулась, так у них у всех очень быстро затягиваются раны и порезы. – Что же ты молчишь? Не веришь…
- Верю! Даже если бы не было всех этих следов, шрамов, потеков крови. А объяснение найдется, ты только не паникуй.
- Похоже, что я впала в панику? – Жан кивнул и снисходительно улыбнулся. Виен вскипела: - Ты просто не понимаешь…. В нашей комнате кто-то был!.... – его молчание – ее вывод: - Или не хочешь понять!
- Родители! – прервал их разговор Дэн, и Виен в сердцах затянула потуже халатик и опустила глаза, пока Жан вышел навстречу сыну. И тут она увидела свои отпечатки на шкафчике, не четкие, но все же это была кровь, и ее никто не стер, да и кто мог, прислуга не заходит в их присутствии. Открыла ящик, там тоже – пусто!
- Ты идешь? – заглянул Жан. – Сама же звала Дэна.
- Идите сюда, оба! – она ждала с серьезным выражением на лице. Улыбка Дэна исчезла сразу, как только он ее увидел.
