минимальная личность

по­стро­ен­ном кор­по­ра­ци­ей для сво­их ра­бот­ни­ков в са­бер­бе Чи­ка­го, Парк Фор­рест. Для жи­те­лей ком­плек­са, мо­ло­дых про­фес­сио­на­лов, наи­бо­лее важ­ное ка­че­ст­во, не­об­хо­ди­мое для ус­пе­ха, спо­соб­ность за­вое­вы­вать по­пу­ляр­ность в сво­ей сре­де. Ра­бот­ни­ки кор­по­ра­ции стре­ми­лись вы­ра­бо­тать в се­бе пси­хо­ло­ги­че­скую гиб­кость, спо­соб­ность адап­ти­ро­вать­ся к пре­ва­ли­рую­щим вку­сам и из­ме­няю­щим­ся об­стоя­тель­ст­вам внут­ри ра­бо­че­го кол­лек­ти­ва, уме­ние жить и ра­бо­тать в кол­лек­ти­ве, груп­пе, что при­ня­то на­зы­вать «teamwork», уме­ние ра­бо­тать в ко­ман­де.

Под­чи­не­ние ин­ди­ви­да кол­лек­ти­ву в ус­ло­ви­ях кор­по­ра­тив­ной жиз­ни та­кое же, как и в со­вет­ском ва­ри­ан­те, где «кол­лек­тив все­гда прав», толь­ко под­чи­не­ние лич­но­сти в аме­ри­кан­ском кол­лек­ти­ве бо­лее то­таль­но, так как пол­но­стью доб­ро­воль­но, и в про­цесс кон­тро­ля во­вле­че­ны все, все кон­тро­ли­ру­ют всех.

«Кон­троль всех над все­ми соз­да­ет дав­ле­ние на ин­ди­ви­да, не срав­ни­мое по сво­ей мо­щи с на­си­ли­ем го­су­дар­ст­ва или ав­то­кра­ти­че­ской сис­те­мы, ко­то­ро­му он все-та­ки, хоть в ка­кой-то сте­пе­ни, хо­тя бы внут­ри се­бя, мо­жет со­про­тив­лять­ся», Эрих Фромм.

В от­ли­чие от со­вет­ско­го кол­лек­ти­виз­ма, ко­то­рый пред­по­ла­гал пол­ную ло­яль­ность по от­но­ше­нию ко все­му об­ще­ст­ву, аме­ри­ка­нец лоя­лен лишь по от­но­ше­нию к той вре­мен­ной груп­пе, к ко­то­рой он при­над­ле­жит се­го­дня. Зав­тра он бу­дет лоя­лен по от­но­ше­нию к дру­гой груп­пе, ко­то­рая пре­дос­та­вит ему боль­ше воз­мож­но­стей в дос­ти­же­нии ин­ди­ви­ду­аль­ных це­лей. Это и есть аме­ри­кан­ская фор­ма кол­лек­ти­виз­ма.

Ди­на­ми­ка эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия де­ла­ет все че­ло­ве­че­ские свя­зи вре­мен­ны­ми, не­об­хо­ди­мо при­ни­мать пра­ви­ла ка­ж­дой но­вой груп­пы бе­зо­го­во­роч­но и ме­нять свои убе­ж­де­ния (ес­ли они есть) в за­ви­си­мо­сти от ме­няю­щих­ся об­стоя­тельств. До­бить­ся же сво­их ин­ди­ви­ду­аль­ных це­лей мож­но лишь при­спо­саб­ли­вая свою ли­нию к ли­нии ру­ко­во­дства и кол­лек­ти­ва.

Со­цио­лог М. Ма­ко­би про­вел оп­рос ты­ся­чи ме­нед­же­ров круп­ных кор­по­ра­ций: «Они стре­мят­ся удов­ле­тво­рить лю­бой взгляд, при­сое­ди­нить­ся к лю­бой точ­ке зре­ния, ес­ли чув­ст­ву­ют за ней ка­кую-ли­бо си­лу, и го­то­вы по­ме­нять свою по­зи­цию на про­ти­во­по­лож­ную. Поч­ти не­воз­мож­но опи­сать их лич­но­ст­ные чер­ты, этих черт у них про­сто нет. Они та­кие же лич­но­сти, как лич­но­ст­на аме­ба, ме­няю­щая фор­му и цвет в за­ви­си­мо­сти от об­стоя­тельств.»

Се­го­дняш­ние ме­нед­же­ры кор­по­ра­ций,  быв­шие бит­ни­ки, уча­ст­ни­ки мо­ло­деж­ной ре­во­лю­ции 60-ых го­дов. Во вре­ме­на сту­ден­че­ских про­тес­тов они тре­бо­ва­ли ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды, и од­на из пе­сен про­тес­та со­дер­жа­ла все­го че­ты­ре строч­ки :

Я дол­жен быть сам со­бой.
Я дол­жен быть сво­бо­ден.
Я не хо­чу толь­ко вы­жи­вать.
Я хочу жить.

I've got to be me.
I've got to be free.
I don't want just survive.
I want to live.

Уро­вень бла­го­по­лу­чия 60-х го­дов удов­ле­тво­рял стар­шее по­ко­ле­ние, пом­нив­шее вре­ме­на Ве­ли­кой Де­прес­сии. Для мо­ло­де­жи, не знав­шей ни­ще­ты и от­чая­ния 30-х го­дов, это­го бы­ло ма­ло, ма­те­ри­аль­ное бла­го­сос­тоя­ние бы­ло для них при­выч­ным. Мо­ло­дежь про­тес­то­ва­ла про­тив мо­но­тон­но­го, сте­риль­но­го, обез­ли­чен­но­го су­ще­ст­во­ва­ния сво­их ро­ди­те­лей с пол­ным хо­ло­диль­ни­ком и ма­ши­ной в га­ра­же, как пла­те за го­тов­ность быть вин­ти­ком в эко­но­ми­че­ской ма­ши­не.

С на­де­ж­дой из­ме­нить мир мо­ло­дежь шес­ти­де­ся­тых го­дов во­шла во все сфе­ры эко­но­ми­ки и куль­ту­ры и, дей­ст­ви­тель­но, из­ме­ни­ла прин­ци­пы под­хо­да ко мно­гим про­бле­мам, сфор­ми­ро­вав ту со­ци­аль­ную и куль­тур­ную ткань об­ще­ст­ва, ко­то­рая су­ще­ст­ву­ет се­го­дня. Пре­вра­тив­шись в ра­бот­ни­ков круп­ных кор­по­ра­ций, мо­ло­дежь соз­да­ла но­вые фор­мы кор­по­ра­тив­ной жиз­ни, ко­то­рые, не уг­ро­жая фун­да­мен­таль­ным прин­ци­пам биз­не­са, де­ла­ли кор­по­ра­ции бо­лее эф­фек­тив­ны­ми.

Бу­ду­чи людь­ми но­во­го по­ко­ле­ния, они ви­де­ли тот ре­сурс, ко­то­ро­го не ви­де­ли ста­рые зуб­ры, по­сле­до­ва­те­ли прин­ци­па от­кро­вен­но­го «вы­жи­ма­ния по­та», уве­ли­че­ние эф­фек­тив­но­сти тру­да за счет соз­да­ния у ра­бот­ни­ков чув­ст­ва пси­хо­ло­ги­че­ско­го ком­фор­та. Сис­те­ма ста­ла бо­лее ли­бе­раль­ной внеш­не, по сво­ей су­ти ос­та­ва­ясь той же. По­вы­ша­лась ин­тен­си­фи­ка­ция тру­да, со­вер­шен­ст­во­вал­ся кон­троль ра­бот­ни­ков, сис­те­ма тре­бо­ва­ла пол­но­го кон­фор­миз­ма. По­ко­ле­ние, бо­ров­шее­ся за сво­бо­ду лич­но­сти, свои­ми ру­ка­ми по­строи­ло мир, в ко­то­ром сво­бо­да ин­ди­ви­ду­аль­но­го са­мо­вы­ра­же­ния бы­ла вве­де­на в еще бо­лее же­ст­кие рам­ки не­об­хо­ди­мые для функ­цио­ни­ро­ва­ния тех­но­ло­ги­че­ско­го об­ще­ст­ва.

Ин­ди­ви­дуа­лизм и кон­фор­мизм как буд­то про­ти­во­ре­чат друг дру­гу, но в со­вре­мен­ных фор­мах жиз­ни они со­еди­ни­лись в ор­га­ни­че­ское це­лое, во­пло­тив­шись в но­вом ти­пе кон­фор­ми­ста, кон­фор­ми­ста-бун­та­ря. Бун­тарь, вос­пи­тан­ный в ат­мо­сфе­ре об­ще­ст­ва где ин­ди­ви­ду­аль­ные ин­те­ре­сы важ­нее об­ще­ст­вен­ных, не бо­рет­ся за все­об­щую сво­бо­ду, он ищет ее лич­но для се­бя, но по­лу­чить бо­лее вы­со­кий уро­вень лич­ной сво­бо­ды он мо­жет лишь за счет сво­бо­ды дру­гих, ис­поль­зуя воз­мож­но­сти все той же сис­те­мы под­нять­ся на­верх со­ци­аль­ной ие­рар­хии. Не­да­ром мно­гие ак­ти­ви­сты мо­ло­деж­ной ре­во­лю­ции 60-ых го­дов в вось­ми­де­ся­тые пре­вра­ти­лись в ру­ко­во­ди­те­лей круп­ных кор­по­ра­ций.

Кон­фор­мизм пе­ре­стал вос­при­ни­мать­ся не­га­тив­но, тем бо­лее, что сам про­цесс при­спо­соб­ле­ния к сис­те­ме про­ис­хо­дит ор­га­ни­че­ски, без пря­мо­го на­жи­ма, в ре­зуль­та­те мно­же­ст­ва мел­ких толч­ков из бли­жай­ше­го ок­ру­же­ния, в се­мье, воз­рас­тной груп­пы, ра­бо­чем кол­лек­ти­ве, ко­то­рые вос­про­из­во­дят на жи­тей­ском уров­не не­пи­са­ные пра­ви­ла иг­ры эко­но­ми­че­ской жиз­ни и кон­ку­рент­ной борь­бы. Си­лы, ко­то­рые фор­ми­ру­ют ин­ди­ви­да, на­столь­ко мно­го­чис­лен­ны, что оп­ре­де­лить от­ку­да ис­хо­дит дав­ле­ние не­воз­мож­но.

«Эко­но­ми­че­ские си­лы ано­ним­ны и их ано­ним­ность да­ет им пре­иму­ще­ст­во пе­ред от­кры­тым дав­ле­ни­ем го­су­дар­ст­ва... О по­ли­ти­че­ских си­лах го­во­рят,  они. Об эко­но­ми­ке го­во­рят, это. За­ко­ны эко­но­ми­ки, за­ко­ны рын­ка рас­тво­ре­ны в са­мой тка­ни об­ще­ст­ва, они ор­га­ни­че­ская часть об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния. Их не­воз­мож­но точ­но обо­зна­чить, а зна­чит и об­ви­нять. Мож­но ли за­щи­щать­ся от не­ви­ди­мо­го? Кто мо­жет вос­стать про­тив «это­го»?»,  Эрих Фромм.

Рус­ский фи­ло­соф Ни­ко­лай Бер­дя­ев, так­же, как и Фромм, го­во­рил об эко­но­ми­ке как об ог­ром­ной, ано­ним­ной сет­ке, ко­то­рая не­за­мет­но стя­ги­ва­ет и та­щит че­ло­ве­ка в нуж­ном ей на­прав­ле­нии: «Эко­но­ми­ка не по­дав­ля­ет ин­ди­ви­ду­аль­ную во­лю, она лишь на­прав­ля­ет ее в не­об­хо­ди­мое рус­ло.»

Ано­ним­ность сис­те­мы ис­клю­ча­ет не толь­ко воз­мож­ность ак­тив­но­го со­про­тив­ле­ния, она соз­да­ет ощу­ще­ние, что ка­ж­дый вы­би­ра­ет на­прав­ле­ние сво­ей жиз­ни сам, что он сам ре­шил ви­деть се­бя как то­вар на рын­ке тру­да или рын­ке пер­со­наль­ных от­но­ше­ний. «He knows how to sell himself», он зна­ет как про­дать се­бя, са­мая вы­со­кая оцен­ка ин­ди­ви­ду­аль­ных ка­честв, и ни­кто да­же не осоз­на­ет, что про­да­жа се­бя уни­жа­ет его как лич­ность.

«Че­ло­век стал то­ва­ром на про­да­жу, ве­щью, вещь же не мо­жет ощу­щать и осоз­на­вать се­бя», Эрих Фромм.

Со­цио­лог Кри­сто­фер Лаш ут­вер­ждал, что про­да­жа се­бя ста­ла на­столь­ко ор­га­ни­че­ской ча­стью об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния, что про­сти­ту­ция, ко­гда-то счи­тав­шая­ся пре­де­лом че­ло­ве­че­ско­го па­де­ния, не толь­ко ут­ра­ти­ла от­ри­ца­тель­ные чер­ты, но пре­вра­ти­лась в мо­дель об­ще­ст­вен­но­го по­ве­де­ния. Про­сти­ту­ция — биз­нес, и так­же как и в лю­бой дру­гой де­ло­вой иг­ре, про­сти­тут­ка стре­мит­ся пе­ре­иг­рать парт­не­ра, дать мень­ше и по­лу­чить боль­ше.

Про­сти­тут­ка пре­вра­ти­лась в об­ра­зец для на­чи­наю­щих ан­тре­пре­не­ров, ведь их ус­пех, так­же как и в ин­ду­ст­рии сек­са, за­ви­сит от уме­ния ма­ни­пу­ли­ро­вать соб­ст­вен­ны­ми чув­ст­ва­ми, эмо­ция­ми и чув­ст­ва­ми дру­гих. Вы­со­ко­оп­ла­чи­вае­мая жри­ца люб­ви се­го­дня при­об­ре­ла вы­со­кий об­ще­ст­вен­ный пре­стиж, так как она по­бе­ди­ла в кон­ку­рент­ной борь­бе за бо­лее вы­со­кую оп­ла­ту тру­да.

Воз­рос­ший ин­те­рес к пор­но-звез­дам, свя­зан с тем, что они дос­тиг­ли вы­со­ко­го уров­ня про­фес­сио­на­лиз­ма и, та­ким об­ра­зом, ле­га­ли­зо­ва­ли се­бя в ка­че­ст­ве «money-makers», ан­тре­пре­не­ров, чут­ко улав­ли­ваю­щих ры­ноч­ный спрос. В этой ин­ду­ст­рии, как и в лю­бой дру­гой, не­об­хо­ди­мо от­ве­чать тре­бо­ва­ни­ям рын­ка тру­да, соз­да­вать стан­дар­ти­зи­ро­ван­ный сер­вис, так как толь­ко стан­дарт при­ни­ма­ет­ся рын­ком.

Ры­нок не при­ни­ма­ет все то, что не со­от­вет­ст­ву­ет стан­дар­ту, лич­но­ст­ные ка­че­ст­ва, убе­ж­де­ния, свое­об­ра­зие лич­но­сти, по­это­му, как от­ме­чал со­цио­лог Эд­вард Стю­арт, «де­пер­со­на­ли­за­ция же­лае­мое ка­че­ст­во для боль­шин­ст­ва аме­ри­кан­цев».

Де­пер­со­на­ли­за­ция фор­ми­ро­ва­лась спе­ци­фи­че­ски­ми ус­ло­вия­ми аме­ри­кан­ской жиз­ни, но от­каз от ев­ро­пей­ских пред­став­ле­ний о лич­но­сти в Аме­ри­ке был сфор­му­ли­ро­ван так­же и идео­ло­ги­ей но­вой ци­ви­ли­за­ции, с ее куль­том про­сто­го че­ло­ве­ка и от­ри­ца­ни­ем ра­фи­ни­ро­ван­но­сти ев­ро­пей­ской куль­ту­ры и обо­же­ст­в­ле­ния лич­но­сти.

Эти ка­че­ст­ва ев­ро­пей­ской куль­ту­ры не при­ни­ма­лись и мно­ги­ми ев­ро­пей­ски­ми фи­ло­со­фа­ми эпо­хи Про­све­ще­ния, чьи идеи ста­ли фун­да­мен­том аме­ри­кан­ско­го ми­ро­воз­зре­ния. Воль­тер в сво­ей про­грамм­ной ра­бо­те «Кан­дид, Про­сто­душ­ный или ес­те­ст­вен­ный че­ло­век», по­ка­зы­вал ге­роя, не при­ни­маю­ще­го цен­но­сти лич­но­сти, ха­рак­тер­ной для выс­ше­го об­ще­ст­ва.

Но­вый, под­ни­маю­щий­ся к вла­сти бур­жу­аз­ный класс, тре­бо­вал идеа­ли­за­ции соб­ст­вен­ных ка­честв, по­сред­ст­вен­но­сти, ор­ди­нар­но­сти, ко­то­рые Воль­тер на­зы­вал ес­те­ст­вен­ны­ми ка­че­ст­ва­ми че­ло­ве­ка.

Аме­ри­кан­ский Кан­дид это Гекль­бе­ри Финн, он, как по­жа­луй ни­ка­кой дру­гой ге­рой аме­ри­кан­ской ли­те­ра­ту­ры сим­во­ли­зи­ру­ет на­цио­наль­ный ха­рак­тер. Он сам соз­да­ет свои прин­ци­пы и ве­дет се­бя так, как под­ска­зы­ва­ет ему не фи­ло­со­фия, ре­ли­гия, тра­ди­ции или мо­раль, а здра­вый смысл. Гекль­бе­ри Финн и есть «ес­те­ст­вен­ный че­ло­век» в аме­ри­кан­ских ус­ло­ви­ях.

Он