платяной шкаф.
Сонечка, лукаво улыбаясь, приветливо щебетала, рассказывая, кто жил в этом домике до них в это лето, кто в прошлое. Как правило, такие же группы девушек или молодых женщин, семейные компании – но эти реже, они предпочитают отдельные апартаменты, – или одна, но очень большая семья. Парней в таком количестве Валентина не пускала.
– А что, – поинтересовалась Милочка, – буянят?
Сонечка прыснула весёлым смехом.
– С ними, конечно, беспокойнее – выпивают, ну и ... всё такое. А потом я...
– Ты?! – машинально удивились девушки.
– Ну да. Мама считает, раз в доме большая девочка, девушка, то ребята совсем некстати. Они здесь слишком вольные.
– А девушки невольные что ли? – Мила в ужасе прикрыла глаза. – Ходят по струнке, да?
– Ходят. – Засмеялась Соня, – Когда их не видят.
– Девочки, я так устала, давайте делить лежачие места! – прервала разговор Катя и, выдвинув из–под стола стул, в изнеможении плюхнулась на него.
– Сначала не мешало бы поесть. – Возразила Алёна.
– Может, сначала разберёмся с вещами, а? – жалобно, с капризными нотками в голосе, спросила Ирочка Киселёва и тоже села на стул, – Поддерживаю предложение Кати делить лежачие места!
Лена сидела на своём чемодане и не принимала участия в разговоре. Как всегда, она была вся в себе – она грезила, и её поведение никого не удивляло, привычная картина, но на этот раз её грёзы были иного толка, вполне предметны, и заинтересовали бы, по крайней мере, ещё трёх из компании девушек.
Пока обсуждение касалось четырёх кроватей и дивана, всё шло хорошо, но как только дело дошло до раскладушки возле входной двери, дело застопорилось, никто не спорил и не скандалил, просто ни одна из девушек не соглашалась на такой вариант. Они молча игнорировали призыв Милы кому-нибудь из них заселить данное место, обиженно оглядывали друг друга, как бы показывая, что остальные, а не она, конкретная, должны понять, что она – каждая из них – спать на таком открытом всем входящим и заглядывающим в дверь месте по огромному ряду причин не может.
И тут, как бы иллюстрируя ситуацию, за дверью раздался топот, короткий вскрик, дверь с резким скрипом приоткрылась, в образовавшуюся щель просунулись две хитрые мордашки несносных, ещё незнакомых им погодков, нагло хихикнули и мгновенно скрылись, захлопнув дверь.
– Брысь отсюда! – закричала Мила, замахнувшись рукой на уже исчезнувших мальчишек. Свидетелями её порыва были лишь её подруги и закрытая дверь. Воинственные погодки уже во всю прыть уносились прочь.
– Нет! Это невозможно! Я им уши оторву!
– Надо родителям сказать, что это такое!
– Это что же, ни переодеться, ни раздеться?!
– Дверь придется запирать.
– Даже когда мы здесь? Абсурд! – Алёна тряхнула длинными волосами и высунулась за дверь.
– Да ладно вам. – вдруг очнулась Лена. – Познакомимся с ними поближе, наладим отношения, будут вести себя как миленькие, в рамках приличий.
– Откуда такая уверенность. – Отозвалась Катя, скептически приподняв брови.
– Откуда! Всё оттуда же! Вы что, забыли? У меня маленький брат. Папино горе. Ему восемь лет.
– Горе? А почему? – удивилась Катя, – у меня, правда, старший брат, но папа...
– Твой папа начал с сына, – вздохнула Леночка, – а мой за долгие годы привык к спокойному существованию с дочкой.
– Тем более с такой, как ты! – захохотала Мила и замахала руками. – Ой, верю! Горе!
– Так кто же будет спать на раскладушке? – прервала веселье Алёна. – Будем тянуть жребий?
– Господи, и так место не очень-то, а тут ещё эти младенцы! – возмутилась Щукина. И стало понятно, что жребий ей тянуть не хочется, а вдруг выпадет это счастье на неё?
– Ладно. – Леночка встала со своего чемодана. – Спать буду я. Меня младенцы не пугают.
– Мы будем закрывать дверь и бдеть! – поспешно заговорила Алёна. – И воспитаем этих недоумков! Правда? – она оглянулась на подруг за поддержкой.
– Ленка, ты гений! – радостно воскликнула Щукина.
– Благими намерениями устлана дорога в ад! – вздохнув, сказала Мила, очень довольная Леночкиным альтруизмом. Она раскрыла свой мягкий чемодан и скомандовала:
– Распаковываемся!
***
Подогреваемые азартом скорейшего вкушения морских радостей, они уже в этот свой первый вечер сбегали к морю и насладились, сколь могли, солёными брызгами, тёплыми камнями, ласковыми лучами заходящего солнца. А утром следующего дня, едва прожевав что-то на ходу, они, конечно же, поспешили к морю, потратив драгоценное время лишь на сборы необходимых вещей, а не на завтрак. Милые девушки ещё не достигли того возраста, когда еда занимает одно из главенствующих положений в жизни.
Когда они пришли, весь берег уже был усыпан телами, на воде мелькали головы, руки, ноги, яркие матрацы, круги, мячи и прочие плавающие предметы. Шум прибоя, шум голосов – ежедневный праздник! Пройдя почти в самый конец пляжа, только там они смогли найти свободное место, достаточное, чтобы на нём расположиться всем шестерым. Они расстелили махровые полотенца, сложили вещи, сбросили с себя скудную верхнюю одежду и, оставив Ирочку Киселёву, как самую водобоязненную, караулить их добро, бросились в воду. Ира нахлобучила на голову широкополую шляпу, надела тёмные очки, накинула на плечи светлую накидку из тонкой ткани. Забаррикадировавшись таким образом от пагубных лучей солнца, она стала рассматривать окружение. Очень скоро ей надоело это занятие, ибо никто не привлёк её девичьего внимания; она стала смотреть на воду, высматривая подруг, гадая, у которой первой или заговорит совесть, или пропадёт желание купаться, и тогда она сможет окунуться в благостную свежесть воды.
Возвращение к действительности было стремительным и ужасным. Все пятеро, выйдя из воды, сочли своим долгом обрушить на задремавшую Ирочку мириады обжигающих раскалённую кожу брызг, больно бьющих по разгорячённому сухому телу.
– Ай! О-о-о! – закричала Ирочка и попыталась вскочить на ноги. Милка обхватила её руками и прижалась к ней всем своим мокрым телом.
– Ой, какая тёпленькая! – возбужденно сладострастно прошептала она и ловко увернулась от рук Ирочки, жаждущих шлёпнуть её. Остальные девушки тоже внесли свою лепту в кутерьму, стараясь прижаться или хотя бы дотронуться до Иры.
– А как же я?! – обиженно воскликнула Ира, возмущённо оглядывая укладывающихся на полотенца подруг. – Мне что, одной купаться? Мы так не договаривались! – Она чуть не плакала от такой подлости.
– Ирка! Спокойно! – воздела руку Алёна, – Мы с Ленкой через десять минут составим тебе компанию. А эти пусть жарятся.
– Ирочка, не страдай, а лучше расскажи, каков тут лежачий народ? – поинтересовалась Катя, – В воде всё какой-то не тот: дети, родители, старики, старушки и крокодилы.
– Нормальный народ. – Буркнула насупившаяся Ирочка, заворачиваясь в ткань. – В следующие разы будем купаться тройками или ещё как, но только одного кого-нибудь оставлять не будем, я не согласна. А если вас интересует противоположный пол, то вон идёт компания троглодитов.
– Где? – Катя живо развернулась и приподнялась на локтях. Её примеру последовали и остальные девушки. Невдалеке от них устраивались крепкие на вид ребята, стройные и пружинистые. Сразу четверо парней.
– Какие-нибудь самбисты. – Заметила Алёна.
– Похоже на то. – Согласилась Мила. – Может каратисты или что-нибудь в этом духе. Вон тот рыжий очень даже ничего.
– Да они и все ничего. – Катя подпёрла щёки руками и сощурила глаза, рассматривая парней. – Каждый чем-нибудь хорош. Но рыжий, и правда, лучше всех. Картинка. – И она характерно прищёлкнула языком.
– Сами вы – рыжий! – Ира Киселёва, первая заметившая парней, внимательно смотрела в ту же сторону, – У него и веснушек-то нет. И волосы у него не рыжие, а бронзово-каштановые.
– Мускулатура – будь здоров. – Подтвердила Милочка.
– Нам надо беречься и остерегаться. Так что ложитесь и закрывайте глазки! Ишь, расслюнявились! Нечего стрелять по сторонам! – Ира Щукина шлёпнула Милу по заду. Та взвилась, встала на колени и грозно прошипела:
– Утоплю, будешь меня так не эстетично трогать! Хочу – смотрю и стреляю!
Лена разочарованно отвернулась от парней. Среди них Тимофея не было. А она ждала его появления. Как только они пришли на пляж, она только и делала, что высматривала его и среди загорающих граждан, и среди купающихся. При этом она всячески стыдила себя, смеялась над собой, но ничем не могла заглушить в себе сосущее чувство ожидания его появления, во что верила с большим трудом. Вернее, совсем не верила, а только мечтала. Разве кто-нибудь когда-нибудь заинтересовывался ею до такой степени, чтобы пойти и искать её, горя желанием встретиться именно с ней?
Из состояния меланхолии её вывел ощутимый хлопок по бедру. Это Ирочка Киселёва хлопнула её и Алёну по бёдрам.
– Ленки, десять минут истекли! – обиженным голосом нетерпеливо крикнула она.
Ленки вскочили на ноги, и они втроём грациозно побежали к воде. Обе Лены с маху влетели в воду, легко преодолев прибой; Ирочка же затормозила перед пенистым препятствием. Ленки принялись брызгать в неё водой. Ира сердилась, смеялась, отпрыгивала назад, в сторону и, наконец, решившись, бросилась к подругам. Выход из воды они разыграли как по нотам. Вышли на берег в стороне от места, где они расположились с девушками; осторожно, крадучись, подобрались совсем близко и бросились на разморившихся подруг, чем доставили удовольствие не только себе, но и всему окружению. Парни, самбисты-каратисты, ещё обосновываясь на камнях, обратили на девушек внимание, а уж после такого представления интерес их к ним возрос многократно.
***
– Ну, всё! – Щукина расслабленно развела руки в стороны и уронила их на камни. – Милка может быть довольна, рыжий наверняка положил глаз. Видели, как они смотрели на нас?
– О-хо-хо! Я вся в счастье! – Мила потянулась и замерла под солнцем. – Уж если кто мне и понравился, так это тот денди, что был с Ленкой на вокзале. У-у-у, какой мальчик! – мечтательно с чувством проговорила она.
Лена лежала спиной к солнцу, уткнувшись лицом в полотенце. Она медленно залилась краской, вжимаясь лицом в ткань.
– Да-а-а ... – с не меньшим чувством протянули Ирочки, соглашаясь с Милой.
– Почему мы ничего не знаем? – сонно заинтересовалась Алёна.
– Да. Вот именно! – немедленно отозвалась и Катя. – Что ещё за денди? Только отпусти вас одних, сразу у них что-нибудь происходит!
– Пусть Ленка расскажет. Это она с ним вела светские беседы, как она клялась и божилась, о времени и больше ни о чём!
– Ленка вела беседы с.... С каким-то там денди? Боже, вы что-то путаете!
– С чего бы нам путать? Вела, вела!
– Как это? – Катя развернулась к Лене, с улыбкой глядя на неё, ожидая, что та дёрнет плечами и скажет, что никакого денди нет и не было, что Милка, как всегда, пытается расшевелить её. Но Лена не стала разуверять; не поднимая головы, она буркнула в полотенце:
– Никак. Сколько времени? Семь тридцать!
– Врёт. – Убеждённо произнесла Мила. – От меня ничто не ускользает. Он как увидел нас, понял, что мы направляемся к ним, сразу Ленке что-то там: та-та-та. Она ему в ответ тоже: та-та-та! И фьють! Его как не бывало! Как ветром сдуло!
– Ленка, ты даёшь! – недоверчиво воскликнула Катя и через мгновение шлёпнулась всем корпусом Лене на спину. От неожиданности Лена
