Владимир Серов
Благодарность
Находясь в «свободном полёте» после очередного развода, он много пил, пытаясь залить водкой пустоту в душе. Не помогало. Случайные женщины так и оставались случайными, и всё чаще приходила мысль, что одиночество, в конце концов, его доконает.
Осенью, на дне рождения у Нины, они дружили ещё со студенческой скамьи, он увидел её. Вернее, сначала её глаза. Блестящие, обращённые как бы в себя. Бездна! Но из бесконечной глубины лучилась нежность, которая, впрочем, не выплёскиваясь наружу, проявлялась только в их необычном блеске. Она вела себя естественно, поддерживала общий разговор и даже иногда колко отвечала на дурацкие шутки, обычно возникающие в процессе застолья, но при этом оставалась отстраненной, сама по себе. Заворожённый, он, как законченный идиот, впился в неё взглядом и неотступно следил за её поведением, выражением лица, жестами, улыбкой, глазами.
Выпал случай, пригласил на танец и, взяв её за руку, почувствовал безвольность сухих, но нежных, пальцев. Накрыл её ладонь своей, и откуда-то изнутри в нём начала разливаться нежность, такая же бесконечная, какая светилась в её глазах. За стол сели вместе, и он начал целовать эту тёплую, ласковую, безвольную ладонь. Она не возражала, молча смотрела на него, как на дурачка, и слабо улыбалась.
Когда вышли в коридор покурить, Нинка, зашипела.
- Ты с ума сошёл! Она беременная замужняя женщина. А ты, старый козёл, лезешь к ней целоваться.
- Нина! Мне от неё ничего не нужно! И живота не видно. Я просто влюбился!
- Ага! В триста пятнадцатый раз! Одно слово – козёл. Она на шестом месяце и живот маленький.
- А где же муж?
- В армии муж, в октябре забрали.
Вернувшись к столу, он опять подсел к ней и спросил о беременности.
- А это что-то для тебя меняет? – насмешливо спросила она.
- Нет, конечно! – и снова нагнулся к ладоням, а она погладила его по голове.
На том они и расстались.
***
Настало лето. Как-то вечером позвонила Нинка и попросила прийти. Она жила неподалёку.
- Вот тебе кассета с записями, завтра вечером отвези её в общагу, комната 114. Я дежурю, поэтому сама не смогу. Хорошо!?
Там жили её студенческие подружки, они как-то пару раз приезжали к ним в гости. Войдя в комнату, он увидел знакомые лица, а справа - накрытый стол. В дальнем его конце сидела она.
В груди ёкнуло.
- Привет! – как-то испуганно произнёс он.
- Проходи, садись! – мягко сказала она, указывая на стул рядом с собой.
Сел, положив руки на колени. Девчонки весело рассаживались, что-то щебеча о дне рождения, а она вложила свою маленькую мягкую ладошку в его правую руку. Он почувствовал, как пульсирует кровь в подушечках пальцев, и его накрыла знакомая волна нежности.
Они сбежали в самый разгар гулянья и отправились в сквер на Площади революции. И говорили, говорили без умолку, взахлёб, перебивая друг друга. Как-то незаметно для самих себя начали целоваться. Дальше разговоры продолжались с перерывами на поцелуи. Время остановилось, уступив место нежности и неутолённой страсти. Он лежал на скамье, положив голову ей на колени, тепло тела доводило до безумия, а она обволакивала его бесконечной нежностью, спрятанной ранее далеко-далеко в бездонных глазах. Так они успели отдаться друг другу раньше, чем это произошло на самом деле. Неожиданно наступило утро, что заставило их направиться к её дому. Надо было появиться у свекрухи, отметиться после ночи, якобы, проведенной у подруги.
Ушла, пообещав вернуться к 10 часам, а он остался на скамейке, неподалёку от дома, и стал вспоминать их разговор.
Вышла замуж «по залёту», мужа не любила, впрочем, как и он её. Понимая это, они жили, как сейчас говорят, в свободных отношениях, но старались не напрягать родителей, которые, собственно, и настояли на их свадьбе. А потом муж не сдал осенью что-то от весенней сессии и загремел в армию, это её не очень расстроило по вышеназванным причинам. Свекруха интересовалась лишь внучкой. А её родители очень обрадовались, когда сбагрили замуж одну из четырёх дочерей. Она так привыкла к такому одиночеству, что восприняла его ухаживания с изумлением. И, не поняв причину его жадного внимания к беременной женщине, посчитала его ненормальным. Она почти забыла о нём, но месяца через три после рождения дочери, когда в памяти вдруг всплыло то необычное знакомство, она поняла, что хочет его увидеть. Финт с кассетой придумала Нинка. Фиктивным был и день рождения, придуманный исключительно с целью сделать их встречу, будто бы, случайной.
Всё это воспринималось им спокойно по той причине, что ему была важна только она. Задумавшись, он не заметил её появление.
- Я сказала, что еду на пляж!
- Не угадала! Мы едем в лес!
Нежаркое в том году лето сохранило зелень лесного луга вплоть до конца июля. Среди травы в изобилии цвели ромашки, васильки, колокольчики, кашка, дикий горох, пижма…
Устроились в тени высокого дуба, расстелив под его кроной пляжный коврик. Потом они любили друг друга, пили из бутылки каберне, грызли большое красное яблоко и опять любили. Им что-то нашептывала листва, для них щебетали птицы и трещали в траве кузнечики, а в высоком небе медленно плыли высокие белые облака. Уставшие, они лежали, обнявшись, а он осыпал их ромашками, подбрасывая вверх бело-жёлтые цветы. Она была очень красива в венке из ромашек над сияющими глазами, с лицом, озарённым улыбкой любящей грешницы.
***
Больше они не встречались. На оговоренную заранее встречу она не пришла, и не позвонила. А он звонить не мог. Нинка, промолчав с год, как-то обмолвилась, что она живёт с мужем, и что всё у них отлично. До конца своих дней он был искренно благодарен этой женщине с блестящей нежностью в глазах. И если бы его спросили – за что, он вряд ли бы смог ответить.
Звали её Вера.
Пародия - пересказ
Хорошо дружить на дне рождения. Ещё лучше дружить там со студенческой скамьи. Оттуда же, со скамьи, он увидел её. Причем увидел не всю сразу, а по частям, Вначале глаза. Мало того, что они блестели, так ещё и с нежностью были обращены в себя. Следовательно, любила бабёха себя с огоньком, а не просто так. Впрочем, нежность из глаз не расплёскивалась, что свидетельствовало о бережливости. В остальном поведение было обычное. Девица довольно бойко отвечала на колкие шутки дураков, без которых, как известно, не обходится ни одно застолье.
Завороженный черт знает чем, может блеском глаз,
молодой человек впился в неё взглядом и следил за каждым движением. Со стороны могло показаться, что среди дураков затесался внимательный идиот. Картинка была ещё та.
Потом они пошли танцевать, причем он накрыл её ладонь своей. Правда с такими ухватками танцевали в конце военного коммунизма и в начале НЭПа, зато он выяснил, что руки у визави не потеют. После танца он устроился за столом рядом с девицей и стал целовать ей руки, она не возражала, но тихонько хихикала. От этого приятного занятия его отвлекла хозяйка. Она вывела его в коридор и спросила
- Ты что ведёшь себя, как козёл. Деваха, которой ты руки облизываешь, замужняя, да мало того она уже шесть месяцев, как беременная. А муж в армии. Он возразил
- Мне ничего от неё не надо. Просто понравилась и всё. Что плохого в том, что я за ней поухаживаю.
- Ладно, поухаживай, только не увлекайся, извращенец -сказала хозяйка, которую, кстати, звали Нина. Он после этого разговора вернулся за стол и опять занялся руками незнакомки, а может и не руками, может он лобызал другую часть тела потому, что она чем-то же гладила ему башку. На этом они и расстались тогда, при первом знакомстве.
Настало лето. Как-то позвонила Нина и попросила отнести кассету в общежитие своей знакомой
- Мне на дежурство надо, а тебе дураку делать не черта. Давай, отнеси - сказала она.
Делать действительно было нечего, и он пошёл в общагу. В комнате был накрыт стол, шла пирушка. В конце стола сидела, среди подружек, она, его давнишняя знакомая
- Привет, проходи, садись - предложила она.
Он ответил испуганно
-Привет - и заметил, что от беременности она уже избавилась, но поцелуи его не забыла - руки сложила на коленках. Видя, что он ничего не предпринимает, она вложила в его правую руку свою ладонь. Видать подумала, что вся рука не войдет. Но ему и этого хватило. Он почувствовал, как пульсирует кровь в подушечках её пальцев, что удаётся только влюбленным, в отличие от врачей и даже представителей тибетской медицины, разумеется, ощутил, что на него накатила волна нежности. В разгар гулянья они смылись. Пошли в скверик на площадь Революции, где разговаривали и целовались всю ночь. У него на языке вертелся вопрос, как без кормящей мамаши обходится малышка, но он устроился на скамейке, положив голову на колени девушке. Из серединки исходило к его затылку тепло и с каждой минутой становилось понятней, что это и есть нежность, которая скрывалась до поры до времени в глазах. Таким оригинальным способом они отдались друг – другу ещё до того, как это произошло на самом деле. Утром девица сбегала к свекрови, как она выразилась, отметиться. Когда она вернулась и предложила пойти на пляж, он, уже особо не церемонясь, предложил ехать в лес, хоть помыться после такой ночи было совершенно необходимо.
В лесу, устроились под дубом, на пляжной подстилке и занялись любовью. Он между дел отметил, что разнотравье вокруг представлено васильками, ромашками, колокольчиками, пижмой. Впрочем, пахло отнюдь не цветами, после ночного петтинга, но листва шептала, кузнечики стрекотали, птицы щебетали, облака плыли, стада паслись. Они пили каберне, закусывали здоровенным яблоком. Если бы близко был водоём, было бы великолепно. В конце он накидал на неё желтых цветов и она, словно в венке, лежала со сладострастной улыбкой грешницы.
Больше, к сожалению, они не встречались. Потом он узнал, что она живёт с мужем и счастлива. Муж человек чистоплотный и спать не ложится, не приняв, как минимум, душ. Да, девушку звали Вера, что теперь совершенно не важно.
