Так в чём же коренное отличие православного человека от католика, протестанта, мусульманина и иудея? Вроде ведь все, включая и сектантов различного толка, исповедают библейскую авраамическую религию? – Дело в отношении к воле, страстям, любви, власти и чувствам. Оно у нас разное, а отсюда и разная психология личности и общества и иное отношение к устроению внутреннего мира человека и порядку внешнего бытия. Потому и различаются не токмо верующие люди разного исповедания, но и неверующие атеисты Востока и Запада, что у них иное Во-ос-питание чувств, ума и воли, любви и страстного естества, послушания и власти…Ведь можно сколько угодно долго заниматься богоискательством, формировать многообразные «исповедания» и «философские» течения, но при всём при том быть не только от Бога, но и от естества, да и от любой формы жизни бесконечно далеко.
«Тихая душа вместит Слова Премудрости, потому что она сопричастна Богозданной, безбрежной Природе. У неё пропадают рамки. Слиться с природой – значит войти в мягкость и тонкость через Предваряющий Свет, полный тайны и очарования, постепенно открывающийся Свет. В этом постепенность созерцания. Слепой сразу ослепнет от Солнца. Потому кротость есть предтеча Мудрости, а гневливый ум сожитель тьмы и неразумия. Заслужи добродетель через страдания, жертву и тебе постепенно откроется «Свете Тихий». (Иоанн Лествичник). Эти слова православного монаха, предваряющие Восхождение по духовной лестнице раскрываются нам и в православной живописи – «радостной грусти» украинского живописца Г.П.Светлицкого, в «Осенней песне» русского композитора П.И.Чайковского. Это время сбора урожая плодов душевных. Здесь кроется Великая Тайна истинной веры:
«И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа,
Красою вечною сиять» (А.С.Пушкин)
и только такая самоотверженная, идущая от себя, а не призывающая к себе, подлинная Вера достойна быть действенною альтернативой вседозволенности.
И когда русские люди сразу после начала «перестройки» неожиданно для себя увидели на улицах городов многоразличных зазывал в иноземные секты особого «преображающего» на глазах человека воздействия, они конечно не могли им поверить, потому как весь строй русской естественной жизни противоречит сему оголтелому напору т.н. «религиозных» страстей.
Воспитание славянина направлено на усмирение, искоренение страстей изначально. В отличие от Запада у нас нет опережающего развития воли, воли личной дающей Власть над самим собой, формирующей в душе рамки, подчиняющей личности человеческой окружающий её мир: Воли и Власти, ставящих человека в центре мироздания. Само стремление к опережению других, к лидерству сразу выдаёт нам со всеми потрохами западный менталитет, всюду и всегда желающий иметь, волящий и рассудочный, но и вместе с тем похотливый и циничный по отношению не только к ближним своим, но и вообще к любому иному существованию, жадный до удовольствий – удовлетворения непомерных амбиций, страстный всегда, даже в кажущихся с виду хладнокровии и лицемерной равнодушной рассудительности…
Формировать самого себя, отказываться от меньших благ во имя больших, размеренно существовать, воспитывать волю, - совсем не значит отказываться от неё, как это делают православные, нет западному уму, коренящемуся в самосознании, самолюбии это даёт лишь возможность ещё больших степеней самоволия, самодовольства.
Когда Иоанн Лествичник говорит о кротости, яко предтече мудрости, он конечно иже имеет ввиду «сопричастность Богозданной безбрежной природе». Чтобы стать причастным ей «нужно войти в мягкость и тонкость»… нужно, чтобы у души пропали рамки, мешающие во–ос-принимать Божий мир, ушли напрочь из души тенденции сей мир использовать, иметь его для себя, у-потреблять.
Нужно тихое чуткое созерцание, более того, через предваряющие Образы постепенное Восхождение Душою к Первообразам, а для этого надо иметь отсутствующее на западе уважение к жизни во всех её богозданных формах, внимание к ближним, бескорыстное отношение к т.н. внешнему миру, отношение к Творению Отца Небесного такое чистое и «без искательных внушений»(М.А.Врубель), такое сознательно бесполезное и жертвенное, что предваряло бы собой отношение к Богу.
Итак, согласно Иоанну Лествичнику, Православие любит мир и всё, что в мире, но любит чистою любовью, любовью отстранённою, жертвенною «возносящей молитву о помиловании всякой твари земной»(Е.Н.Трубецкой). Такое вот Православие не отказывается от Природы и тем более от Рода своего и т.н. «язычества». Нет, русское Православие в последней глубине его и, увы, пока только в интуитивной бессознательной основе есть дальнейшее развитие древнейших на земле ведических знаний и божественных откровений.
Через детство – его искренность и кротость узреть себя возможного, принять себя и смириться с собою реальным в юности и затосковать по себе истинному, явить себя в творческом деле во Имя Рода и во Славу Отечества своего в зрелости, яко только вобрав в себя в личном развитии Родовое Начало до конца можно остаться в целой мудрости в Слове Небесном, явленном в Роде человеческом на земле отцов: стать личностью, значение явления которой отмечено в мироздании.
«Где капля блага, там на страже
Уж просвещенье, иль тиран.»(А.С.Пушкин).
И по сей день на западе, да и у нас многие просвещенцы не смогли понять великого русского поэта. Секрет его гениальных стихов прост. Он кроется в понимании А.С.Пушкиным убожества и изуверства западного просвещения, занятого до мозга костей воспитанием т.н. свободной личности, свободной от семьи, от земли и отцов, от истории и законов своего народа.
У нас же, православных, философ Л.Н.Карсавин понимает просвещение как деятельность, направленную на обретение внутреннего достоинства на праведном пути любви к ближним. Русское просвещение включает три этапа. Первый – позвать образом. Второй – высветить путь. Третий – изнутри обрести образ, как внутренний свет, освещающий личный путь уже имеющий часть, участие в стезе Рода.
«И Свит ясный, невечерний тихо засияе…
Обнимиться ж, брати мои, молю вас, благаю.»(Т.Г.Шевченко).
«Послушание паче поста и молитвы» - не устают утверждать православные люди. Это в последней глубине так и есть, но речь идёт здесь не о послушании начальству и батюшке церковному и даже отцу и матери, нет, здесь речь о слышании Слова Небесного и утверждении Его по Воле Божией делом рук человеческих. Опять-таки речь идёт об отсечении воли человеческой, не о развитии силы воли посредством отказа от временных внешних благ, но о принципиальном отсечении её.
Спросите у православного, что есть основа человека. И он ответит без сомнения – Душа. Душа, отказавшаяся от своеволия, тихая, безбрежная, у которой «пропали рамки», мягкая и тонкая, чуткая к «внешнему» миру и, разумеется, к малейшему дуновению Духа во внутреннем существовании. Душа, не утверждающая, подобно западному субъекту свою Волю личности, свою экзистенциональную свободу…но слушающая и слышащая Слово Божие, внимающая жизни постоянным исполнением Правды, т.е. творящая Истину, печалующаяся о смерти и этим, осознанным действием во внутреннем естестве, недрах личности отрекающаяся активно от зла и лжи.
Душа хотя и принадлежит человеку, но имеет всеобщий надприродный сверхъестественный характер и потому сказано в Евангелии: «Что даст человек за душу свою?» Дух Свободен. Он никому не может принадлежать. Дух есть Бог. Никто не знает, откуда Он приходит и куда уходит. Тот , кто хочет ограничить действие Духа, обличает самого себя как атеиста. Только в отсутствии души можно перепутать дух с душою, либо полагать Дух своей основой, или ещё того гаже, считать его своею собственностью и инструментом воли.
Ныне о «духовности» больше всего толкуют именно те, кто лишён духовного опыта. Не зная ничего о Пресвятой Троице они громогласно разсуждают о безтелесности Бога Отца. Утверждают, что Бог есть непременно чистый Дух. Отец Творящий и Сын Его Единородный – Слово им недоступны ещё в большей степени чем Дух, и потому дело творческое на земле – воплощение Слова подменяют воцерковлением – культом вне общения(«ку») и самостоятельного выбора(«ут») личности(«ль») Отца Небесного – УРА, где «У»-творчество, «РА»-свет. Ведание Слова им заменила психология. Утончённость нашли они не в онтологии реального мира, но в движении рефлектирующего рассудка, волюнтаристски перемешивающего понятия и определения внутреннего и внешнего миров. Как гоголевский кучер Петрушка любил читать ради самого процесса чтения, так и психолог существует в процессе струящегося движения понятий убогого восприятия мира мещанина-гробокопателя, роющего яму ближнему своему и в конечном счёте самому себе.
Православие же изначально поставило задачу отделения страстного, волевого, кующего, инструментального начала от созерцания, от мягкой и тонкой определённости чувственного мира. Это сделано было нашими святыми отцами для того, чтобы почувствовать - «отметить разность» между своим и чужим умом, между Высшим разумом и плоским мещанским разсудком. Мысль может быть отторгнута, абстрагирована, отражена как от объекта, так и от субъекта. Пустая мысленная абстракция тем более принимается за истину, чем более она равнодушна, точнее бездушна, чем более она – отражение, не имеющее более отношения как к внешнему, так и к внутреннему миру. Безчувственный ум, пустая т.н. чистая разсудочность и развитая воля к самоутверждению – и ум и воля, - лишаясь своей душевной основы, подают друг другу руки для того, чтобы вместе властвовать миром, подмять его под себя, взять его себе и использовать для себя:
« Не стоит прогибаться под изменчивый мир
Пусть лучше он прогнётся под нас»(Андрей Макаревич).
«Гневливый ум – сожитель тьмы и неразумия» не ищет общения, его не увлекают образы внешнего ему мира, даже своё нутро, недра свои он начинает перевоспитывать, отрекаясь от душевных «слабостей», сентиментальности. Он строит жизнь, отношения сначала самостоятельно, но потом, оглянувшись «вокруг себя» быстро находит лукавого и его подручных , и в погоне за властью над ближними приходит к установленным смертью образцам, таким как монархия и демократия – государственные властные институты в т.н. «свободном обществе».
Действие Духа – Любовь подменяется подсчётом эталонов стоимости (цифирью – люцифер) отделённого от производителя продукта труда. Здесь всё отвратительно: тупая работа, подменившая творчество, количество, заменившее качество( так изловчились , что придумали «диалектический Закон о переходе количества в качество», хотя это принципиально несоединимые и различные категории, данные изначально от Бога), экономические и социальные интересы, подменившие простое и понятное желание жить полной, а значит правдивой и честной жизнью в любви к ближним с пожеланием блага, а значит и во благе и полноте бытия Рода своего.
Но может быть возможно каким-то образом соединить ум, волю и чувство? Да и наличие качества отнюдь не отрицает возможность его
