ТРОИЦА

К каждой такой поездке мы готовимся долго. Если быть точным – целый год.

Мы – это я и мой друг Митя. Дмитрий Андреевич, если хотите.

Оба мы связаны невидимой пуповиной с нашей деревенькой. Где в один год, с разницей всего в несколько месяцев, появились на свет.

Туда, на свою малую родину, и держим путь…

При хорошей машине – с круиз-контролем да воткнутым в зев магнитолы компактом с приятной ритмической музыкой – три сотни километров – не крюк. Плюс к этому добавить, что выехали мы ранехонько, когда трасса – особенно в выходной день – физически свободна. Ехать – одно удовольствие!

В багажнике лежат-ждут своего часа нехитрые подарки: цепь для бензопилы, легкие резиновые сапоги, пара упаковок мази от ревматизма… Ну, еще кой-какие деликатесы: копченая курица, батон сервелата, бутылочка водочки – из проверенных сортов…

За дорожными разговорами и не заметили, как отмахали почти половину пути.

По традиции останавливаемся у придорожной харчевни. Она появилась тут, считай, с тех самых пор, когда Михал Сергеич дал „отмашку» частному предпринимательству. И, надо сказать, эта «точка» общепита не потеряла себя, не пропала, как это иногда бывает с фирмами, что вначале громко заявляют о себе, а потом становятся банкротами в одночасье.

Тут – дело другое. Во-первых, место выбрано аккурат клевое: на перегоне между двумя крупными населенными пунктами. Во-вторых, как это ни банально, но … кушать хочется всегда. При любой власти.

Заспанная хозяйка заведения, конечно же, не рассчитывает, что два посетителя враз сделают ей план. И закажут меню – сверху донизу, построчно! Но… Курочка ведь по зернышку клюет…

Мы попросили по чашечке кофе (здесь его готовят очень неплохо) и по пирожку с творогом.

Девушка – молодец! Пока в кофейном автомате булькает кипяток, она тут же переключила приемник на  фривольные хиты.Рассчитывает, чертовка, что и на обратном пути мы завернем в эту же кафешку.

Как знать, как знать...

Взбодрившись кофе, продолжаем путь.

К пункту назначения подъезжаем с «тыла». А если точнее – то вначале едем на сельское кладбище.

Сетчатая ограда. Ворота с крестом, покрашенным бронзовой краской… Калитка…

Входим под сень берез и сосен. Вслушиваемся в тишину, нарушаемую лишь тружеником-дятлом, да цвиньканием каких-то других невидимых лесных птах.
Слева от входа – два рядка могил. Милых и дорогих моему сердцу. Здесь покоятся мои предки – дедушка, бабушка, мать, сестра… Ровным счетом – двенадцать.

У материнской могилы буйно проросли жасмин и сирень. Да так, что заполонили проход.

Пытались их вывести – тщетно! Потом я понял, что, возможно, это знак ОТТУДА… Цвета – синий (сирень) и белый(жасмин). Любимые краски моей матери. Она и петухов на белой поверхности русской печи ладила именно синькой для белья, и сама наряжалась в белые платья. На шее – синяя газовая косынка…

Такой я ее запомнил в последние годы ее жизни…

Быстро экипируемся, надеваем рабочие перчатки, достаем из багажника машины инструменты, рассаду цветов. И – работаем. Приводим в порядок могилки, территорию вокруг.

Закончено дело. Перекурив, совершаем обход погоста.

Замечаем несколько свежих захоронений. Что ж, такова жизнь…И смерть…По-моему. Два вида «бизнеса» будут существовать вечно – родильные дома и погосты. До тех пор, пока будет существовать на этой земле человечество…

Меня привлекает старая часть кладбища. Так как оно – небольшое, то почти о каждом, кто упокоится здесь, можно написать отдельный рассказ.

Вот лежит бок о бок со своей женой Ульяной Аким. Знатный был плотник. Не один дом в деревне и окрест нее сладил-починил.

Жили мы по соседству – граничили огородными межами. И когда Аким после работы усаживался на крыльцо и закуривал папиросу, я всегда обращал внимание на его ладони.Руки труженика, с мозолями и узловатыми пальцами.
А топором, пилой, долотом он владел виртуозно.

Рядом похоронили не так давно и их сына, Герасима. Почти мой одногодок был.

И образования не получил толком, а вот отцовскую сноровку и любовь к дереву перенял сполна. И когда их старенький дом, где до своей смерти Герасим жил бобылем, стал дышать на ладан – подгнили нижние венцы – он раскатал его по бревнышку и вновь собрал. Но уже с обновленным основанием.

В этом доме Герасим нашел и свою кончину…Задохнулся в дыму, когда ночью начался пожар. Не успел добраться до окна, чтобы разбить его, вдохнуть свежего воздуха, позвать на помощь…

Когда мы, бывало. наведывались в родные края, герасим встречал нас радушно.Хотя в глазах была – тоска. От безработицы, от вечного безденежья.

Мы всегда привозили ему подарки. В основном, продукты. Потому что знали – дашь ему денег – тут же отнеет на ближайшую «точку»…

Еще одна могила с памятником. Похоронена женщина. Не стану называть ни имени. Ни фамилии. По причине, изложенной ниже.

Тут такая история вышла…Еще при жизни она самолично «забронировала» себе место на кладбище. И памятник заказала и установила.

Корили ее бабы: мол, чего это ты себя как бы заживо хоронишь? А она в ответ: не хочу, мол. покоиться рядом с умершим супругом. Уж больно обидел он меня…

Да. Обидел! Начал погуливать муженек. И этот факт стал доподлинно известен жене. Вот она и решила – хоть и после своей смерти – но развестись. Уже окончательно и навсегда.

Ее воля была выполнена.

А вот могила долголетнего участкового уполномоченного. Тоже был интереснейший человек.

Его супруга намного пережила мужа. Ее так мы и называли – «стойкий оловянный солдатик». Сухонькая, улыбчивая старушка… Теперь и она тут…

Есть на этом кладбище несколько могил наших одноклассников. Но – тут, как это ни парадоксально – можно только порадоваться – они ушли из жизни не естественным путем. А в результате трагических случаев.
Другими словами, наше послевоенное поколение, несмотря на нехватку всего и вся, запрограммировано на долголетие.

Наверное, свою немаловажную роль сыграл здоровый – если можно так выразиться – образ жизни. Мы, пацаны и девчонки, целыми днями проводили на свежем воздухе. Пасли коров, помогали родителям огородничать и убирать сено, а в свободное время играли в подвижные игры, а не сидели перед телевизором. Ну, плюс к этому – простая и сытная деревенская еда…

Впрочем, я отвлекся.

Мы придирчиво осмотрели результаты своей работы по уборке территории вокруг могилок. Все, вроде, в порядке, все готово к завтрашнему дню…

… Наутро просыпаемся рано. Быстренько завтракаем: деревенское яйцо всмятку - очень вкусное, с солнечным желтком) и чашка кофе. Плюс сигаретка.

Надо спешить…

От поселка до кладбища – километра четыре. Автобусное сообщение нынче – аховое: прошуршит шинами утренний автобус, а потом – вечерний… И все…

Одна надежда – на собственные ноги. Или велосипед. Ну, и автомобиль, конечно.

По дороге подсаживаем в салон – под завязку – еще несколько попутчиков. Нарушаем правила. Но – сегодня – можно, особый день. Во-вторых, тут не то что фоторадаров, но и дорожных полицейских днем с огнем не сыщешь. Глухое, словом, место…

Провинция…

Машина взбирается на пологую гору. Когда-то она была и вовсе крутая. Не каждый велосипедист мог выкрутить педали снизу и до верха. Спешивались, как правило. Вели под уздцы своего «железного» коня.

Потом, когда дорогу распрямляли, грейдерами малость гору поприжали. А все равно – круто!

На площадке у кладбищенской ограды – уже несколько машин. Кто-то паркуется прямо на обочине шоссе.

Можно месяцами не видеть знакомых, друзей детства, а в этот день – обязательно встретишь их. Здесь, на нашем старообрядческом погосте.

Сегодня – Троица!

Вот пришли братья Полкины – Семен и Иван… Они тут и живут неподалеку. Здороваемся, перекидываемся несколькими фразами. Если раньше разговор сводился к двум-трем фразам: как живешь-можешь, не жалуешься ли на здоровье, порядок ли в семье, то теперь все сводится к сакраментальной фразе: есть ли у тебя работа?

А что? Это – самый животрепещущий момент. Ежели при работе мужик – значит, и болеть некогда, и в доме достаток… Такова нехитрая нынешняя диалектика…

Из ближайшего города на старенькой «копейке» приехали баба Лиза с мужем Гумаром Хабидуллиным. Он помогает супруге дойти до кладбищенской калитки. Сам терпеливо будет дожидать ее до конца церемонии у машины. То ли вера не позволяет, то ли еще какая причина… Аллах его разберет!

Слышу голос бабы Дуси:

-Будем все делать, как в прошлом году – без шараханий и зигзагов! Вот, с левого края, - показывает рукой, - и начнем…

Тут, видимо, надо маленькое пояснение.

На Троицу традиционно верующие приходят на кладбище, чтобы помолиться за упокой души тех, кто покоится здесь.

Возглавляет сей обряд батюшка и несколько певчих. Они обходят кладбище и, останавливаясь у каждого захоронения, читают молитвы.

Ну, знамо дело, каждому из родственников, присутствующих здесь, хочется, чтобы сей обряд совершили побыстрее ИМЕННО над могилками их близких! Посему – без зазрения совести – тащат батюшку с одного края кладбища на другой. Теряется время. В выигрыше лишь самые нахальные и нетерпеливые. Посему баба Дуся и устанавливает порядок: чтоб никому не было обидно.

Никто, вроде, не возражает. Ну, и ладненько…

Вот и батюшка с певчими на месте. Он разжигает кадило-кацею, подсыпает туда ладан. Можно приступать к обряду.

Старшая из певчих водружает в изголовье могилы специальный крест на подставке. Читается молитва:

-…Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас!..

-Господи, помилуй, Господи, помилуй!... – вступает басом батюшка.

Дождался и я своей очереди. Молитва над семейным захоронением произнесена. Жертвую денежку на ремонт крыши моленной. Выхожу за ограду.

Тут – вкопан в землю стол. Кто хочет – может помянуть своих родных и близких.

Оно и правильно, на мой взгляд: незачем мирскими соблазнами будоражить души тех, кто ушел от нас. А ежели кому из «причащающихся» так уж хочется помянуть именно своих родичей – изволь, наполни чарку и молча выпей. Все кладбище, почитай, «простреливается» взглядом на раз!

* *

У нас в запасе – еще, считай, целый день и вечер. Поэтому не теряем зря времени.

Ладим удочки для «охоты» на окуня. Вместо легких перьевых поплавков цепляем большие, тяжелые. И крючки, соответственно, покрупнее привязываем.

Звоним на мобилу Гунче.

Вместе с ним мы учились в параллельных классах. Школа была смешанная – русско-латышская.

Чего греха таить, бывало, и дрались в детстве. Нет, не на национальной почве. Порой девчонок поделить не могли. А они в 7-8 классе были ох какие привлекательные – что латышки,что русские… Когда они, девчата, только-только стали за прическами более пристально следить. А к этому надо добавить и волнительные бугорки под блузками… Разве ж не так?

Гунтис берет трубку и, выслушав нас,ответствует:

-Какие проблемы, мАльцы! Я сейчас не дома, но заезжайте к Эрике – она вам даст ключи от лодки. И от бани. Если будет желание – можете и заночевать: вчера баню сильно топил, тепло будет держать до утра стабильно!

От ночевки отказываемся: не запланирована она у нас. А вот за то, что будет у нас плавсредство – спасибо.

Гунча, получив в наследство землю