Ах, почему ОН не один, или Испытание выбором. 57,58

    Часть пятьдесят седьмая.

    В том, что оптимизма было у него в переизбытке, он продемонстрировал тут же, заметно развеселив родителей, скучающих на лавочках вокруг детской площадки.
    - Умерь свой пыл, пожалуйста, а то люди невесть что подумают.
    - Комплексы надо изживать, старушка.
    - Позволь мне оставаться такой, какая я есть. Насмотрелась я на тех, что без комплексов…
    - Нет, с тобой решительно надо что-то делать. У тебя не просто устаревшие, а прямо-таки извращенные взгляды на жизнь.
    - Зато ты за последнюю неделю как-то несоразмерно помолодел.
    - Молодость правит миром.
    Внимательно всмотревшись в его жизнерадостную физиономию, я, кажется, начала догадываться о причине разбирающего его веселья.
    - Да ты… Пьяный что ли?
    - Ну, есть немножко…
    - Хорошенький денек мне предстоит… Малолетний ребенок, инфицированная подруга и пьяный недоросль… Ты на машине?
    - Увы… - развел он руками. -  Не мог же я рисковать встречей с тобой.
    Придвинувшись ко мне вплотную, он обнял меня за плечи, стиснув так сильно, что у меня перехватило дыхание.
    - Хорошо хоть так, - высвобождаясь из его медвежьего объятия, проворчала я. -  Сколько тебе нужно времени, чтобы окончательно прийти в себя?
    Раскинув руки по спинке лавочки, он вальяжно закинул ногу на ногу.
    - Пятнадцать минут на свежем воздухе плюс чашка крепкого кофе…
    - Хорошо, - кивнула я. - Еще пятнадцать минут Полинка выдержит… А вот с кофе сложнее.
    - Здесь поблизости есть очень миленькое заведение. Кстати, детское.
    - Я в курсе, а вот откуда тебе про него известно?
    - Скажем так, была в моей жизни одна история… Давай об этом как-нибудь потом?
    - Как скажешь.
    - Вот как в тебе одновременно уживаются покладистость и занудное упрямство?
    Я пожала плечами. Этот вопрос я и сама себе частенько задавала, но ответа пока не нашла.

    Про детское кафе, о котором упомянул Марат, я знала не понаслышке. Родька, как я уже говорила, был большим поклонником фигурного катания, и мне не раз приходилось возить его на тренировки в ЦСКА, а поскольку это, как правило, происходило в выходные дни, то логичным завершением наших вояжей было посещение кафе. Меню здесь было разнообразное, поэтому можно было накормить ребенка и полноценным обедом из трех традиционных блюд, и, потакая капризным сладкоежкам, устроить праздник невоздержанности. В мою задачу последнее не входило. Вчерашний бутербродный ужин и так остался на моей совести темным пятном. Машка придерживалась строгих взглядов на питание ребенка, и ее милостивое пренебрежение я списывала на присутствие в ее организме той самой бациллы, что и заставила ее прибегнуть к моей помощи. Больше испытывать доверие подруги, я намерена не была, поэтому заказала всем, включая и находившегося в алкогольной эйфории Марата, нормальный обед.
    Полинка ела вяло, чуть ли не засыпая пока несла ложку ко рту. Мне пришлось взять инициативу в свои руки, и вместе мы вполне успешно справились. Марат же болтал без умолку, но постепенно его речи становились менее игривыми.  
    - Не соизволишь ли  объяснить, - вытирая салфеткой  Полинке рот, обратилась я к нему, когда в его речах наметилась пауза, - с какой радости ты с утра пораньше напился?
    - Скажешь тоже… Напился… Так, хлебнул для храбрости.
    - Для храбрости? С кем воевать собрался, боец невидимого фронта?..
    - Не подходящая обстановка для объяснений…
    - Скажите пожалуйста, а я и не заметила, что обстановка тебя напрягает...
    - Не напрягает. Просто не подходит.
    - Ты в своем репертуаре…
    - Что ты имеешь в виду?
    - Недоговоренности, намеки… Когда ты рядом, я все время жду, что вот-вот услышу что-то важное, может быть, даже сокровенное… У тебя есть тайна?
    - Какая тайна?
    - Тебе лучше знать какая.  Я все время смотрела на тебя и никак не могла понять… Внешне ты такой… Успешно-беспроблемный, легкий… А в глазах порой такая сосредоточенность, будто боишься выболтать что-то лишнее, то, что никому знать нельзя.
    - Так вот что тебе во мне интересно.
    Марат рассмеялся.
    - Вот и сейчас… Ты смеешься, а глаза-то невеселые.
    - Ты хочешь меня понять?
    - Да. Хочу.
    - А зачем?
    - То есть как зачем?
    - Из любопытства? А может, что-то более серьезное?
    - Ты мне не безразличен.
    - До какой степени?
    - Знаешь что!.. Ответь сначала хотя бы на один из моих вопросов!
    - Смотри, Полинка заснула. Уморила ребенка. Что теперь ее матери скажешь?
    - Ну-ну… В этом ты мастер.
    - В чем?
    - Менять тему разговора. Ладно, проехали. Бери ребенка и пошли домой.


    Машка не металась в беспокойстве по квартире, как можно было бы предположить. Она мирно спала в своей комнате, издавая заложенным носом нечто среднее между свистом и храпом.
    - Нет, ну надо же, нас столько времени не было, а ей хоть бы хны.
    - Высокая степень доверия…
    Я оглянулась на Марата. Со спящим ребенком на руках он выглядел совсем не таким, как я привыкла его видеть. Озабоченным?..  Озабоченным я видела его и прежде. В глазах, в выражении лица было что-то другое… Незнакомое… И, главное, я вдруг увидела, что он уже далеко не так молод. Его возраст для меня никогда не был секретом, но почему-то я никогда об этом не задумывалась. А ведь он действительно мог называть меня деткой. Нет, в отцы он мне по возрасту все же не годился, но тогда, когда ему было столько же лет, сколько мне сейчас, я еще находилась в столь безмятежном розовом детстве…
    - Куда детеныша?
    - Пойдем…
    В детской я перестелила Полинкину постель, раздела ее и уложила в кроватку. Бедная кроха даже не проснулась во время манипуляций, которые я с ней проделала. Подложив под щечку руку, она сладко сопела. Светло-русые с золотистым отливом кудряшки разметались по подушке, пухлые губки слегка приоткрыты…  До чего умильно выглядят спящие дети. Куда это все девается, когда они вырастают?
    Марат положил мне на плечи руки; я оглянулась.
    - Все спят. Самое время поговорить, - наклонившись, сказал он едва слышно мне в самое ухо.
    - Щекотно, - хихикнув, передернула я плечами.
    Он приложил палец к губам и, взяв меня за руку, вывел из комнаты.

    Взобравшись с ногами и устроившись как можно удобнее, я похлопала по дивану рукой, приглашая Марата устроиться рядом. Он сел.
    - Так о чем ты хотел поговорить?
    - Вот так – с места в карьер?..
    - Ты сам предложил…
    Упершись локтями в колени, он закрыл ладонями лицо. Меня это не столько озадачило, сколько рассмешило. Прямо-таки мелодраматическая мизансцена. Оставалось только после отвести руки от лица и взлохматить ими волосы. Он так и сделал. Чтобы не показать ему невольную улыбку, я отвернулась. Наткнувшись взглядом на лежавшую неподалеку расческу, я протянула руку, пытаясь ее достать. Не получилось. Я встала с дивана и, сделав пару шагов, взяла расческу с журнального столика. Задержавшись на мгновение,  согнала с лица улыбку и развернулась к Марату. Он внимательно за мной наблюдал. Было  в его взгляде что-то, что заставило меня смутиться, но, напустив на себя нарочито независимый вид, я подошла к нему вплотную, упершись ногами в его колени, пошатнулась и машинально ухватилась за его плечо. В другой руке была расческа и я, переложив руку с плеча ему на затылок, провела расческой по его темно-русым кудрям, приглаживая растрепанные волосы.   Он продолжал молчать, не отводя взгляда.
    - У тебя красивые волосы. И… Такие мягкие, послушные… Говорят, что по волосам можно определить характер человека. Что ты об этом думаешь?
    - О чем?
    Наконец-то он прервал затянувшееся молчание, и я облегченно вздохнула.
    - Можно по волосам определить характер?
    - Не знаю. Никогда об этом не думал.
    - Ну, а все-таки?
    Он пожал плечами.
    - Меня всегда больше привлекали частности, чем обобщения.
    - Вот как… Объясни, если не сложно.
    - Типов человеческого характера не так уж много – это верно. И то, что характер человека определяет его поступки, а из цепочки поступков, собственно, и складывается человеческая жизнь – тоже верно. Слушай, о какой ерунде мы с тобой говорим…
    - Ну, почему? Мне интересно. Заканчивай свою мысль.
    Марат вздохнул, но продолжил.
    - Но обобщать все равно глупо. Любой человек – это частность. В жизни столько всего понамешано… Характер, данный человеку как бы от рождения, трансформируется под давлением обстоятельств. Чтобы понять человека надо знать о нем  так много… Вот и обобщают, чтобы не грузить себя лишними знаниями. Поэтому так часто ошибаясь, мы и разводим в удивлении руками.
    - То есть мы придумываем людей? Даже близких?
    - Конечно.
    - И это нормально?
    - В какой-то степени…
    - А ты?
    - Что я?
    - Ты сказал, что тебя больше интересуют частности.
    - И что?
    - Ты пытаешься разобраться и понять?
    - Только в исключительных случаях. Да  и то…
    - Ну?..
    - Отстань, не занудствуй… Лучше расскажи, как жила эту неделю.
    Ну, конечно, так прямо все тебе сейчас и выложу. И про дорогущего слоника, который прижился-таки в моем доме, и про клуб неформатных интеллектуалов, и про то, как пьяного Савельева на себе тащила… А главное не забыть рассказать, что с той самой запойной ночки, он так и жил у меня в очень тесном со мной контакте. Забыть бы все это поскорей.
    - Что морщишься?
    - Ну, жила и жила… Ты как съездил?
    - Ну, съездил и съездил… - уподобившись моему тону, ответил Марат.
    - Хорошо поговорили – обстоятельно…
    - Демьянов не объявлялся?
    - Ой, - вспомнив о его послании, я выбежала из комнаты.

   
    Часть пятьдесят восьмая.

    Вернувшись, я протянула Марату конверт.
    - Что это?
    - Прочти.
    Заглянув в конверт, он непонимающе на меня посмотрел.
    - Письмо?
    - Что-то вроде того, - подтвердила я. – Ты прочти.
    Пробежав глазами по тексту, он сложил листок и снова убрал в конверт.
    - Давно ты его получила? – немного помолчав, спросил он совершенно спокойно, что, честно говоря, мне показалось странным.
    - Перед праздником.
    - Тебе его на работу принесли?
    - Да. Кузя сказал, что принес курьер и на словах объяснил, кому отдать. Ты же видишь, на конверте ничего не написано.
    - А ты не поинтересовалась, как выглядел этот курьер?
    - Нет. Зачем?
    - Я сомневаюсь, что это был курьер… Что-то мне подсказывает, что и сам автор послания был неподалеку.
    - Почему?
    - А конверт был запечатан? - проигнорировав мой вопрос, Марат продолжал дознание.
    - Этого я не помню. Я же его не сразу открыла. Ко мне тогда девчонки заехали, мы чай пили… Я положила на стол и забыла.
    - А вспомнила уже после выходных, как я понимаю?
    - Ты правильно понимаешь… А что?
    - Да ничего. Не бери в голову.
    - Что не брать в голову?
    - Ничего не бери.
    - И это все, что ты можешь сказать? Он же…
    - Это его проблемы. Ты, вообще, могла этой писульки не получить…
    - То есть как?
    - А вот так. Тебе этот, так сказать, курьер ее лично в руки передал? Или, может, ты где-то расписалась в получении? Нет?
    Я отрицательно покачала головой.
    - Вот видишь? Не было никакого письма и все.
    Марат разорвал конверт пополам. Потом еще пополам, и еще… Клочки он убрал в карман брюк.
    - Там было написано, что через неделю…- растерявшись еще больше, начала было я.
    Марат взял меня за руку и, легонько потянув, усадил к себе на