Тарелка с клубникой

наушниках, намертво уткнувшийся в свой планшет. Словом, Веретенникову с соседями повезло, и дорога обещала покой и комфорт. Обернувшись вполоборота к иллюминатору, он откинулся в кресле и, расслабившись настолько, насколько это было возможно, закрыл глаза и погрузился в воспоминания…

    Итак… В начале 90-х кое-кто из коллег ещё обращался к Веретенникову, несмотря на его молодость, по имени отчеству, но потом всё рухнуло. Страна, словно карточный домик, развалилась, на заводах и фабриках срочно стали избавляться  не только от рабочих, но и от всего штатного расписания в целом, и когда-то  подававший большие надежды и заметно преуспевающий в карьерном росте Сергей Павлович Веретенников, неожиданно для себя, однажды вдруг на собственной шкуре ощутил все прелести такого экзотического для советского лексикона понятия, как  безработица. Природа, к слову сказать, не обделила Сергея Веретенникова не только интеллектом, но и физической статью. И поскольку на том отрезке времени всем вокруг было решительно наплевать и на его интеллект, и на него самого, а выживать было просто необходимо, Сергею, имеющему на руках два диплома об образовании и уже обременённому к этому периоду своей жизни женой и маленьким ребёнком, приходилось не просто трудиться, а вкалывать,  и вкалывать где придётся и как придётся. То есть, задвинув, куда подальше, болезненно протестующий и негодующий интеллект,  использовать на всю катушку свои физические данные. За смехотворную плату, в компании таких же, ищущих заработка, случайных и незнакомых, а порой и небезопасных людей, он нанимался разгружать  вагоны, забивать товаром, или опорожнять фуры, разбирать сараи и делать мелкий ремонт в квартирах и собственных домах. Он и в прежние, советские времена, знал, где и в каком месте в его родном городе находился чёрный рынок дешёвой рабочей силы, величаемый в народе биржей труда, искренне возмущался самим фактом его существования, но он никогда не предполагал, он никогда даже и помыслить не мог о том, что сам может однажды оказаться товаром на этом рынке. Но случилось именно так. И всё же, благодаря природе, щедро одарившей его светлыми особенностями характера, благодаря своей молодости и силе, Сергей на этом прискорбном факте особенно не заморачивался. Внутри у него сидела твёрдая уверенность, что все эти трудности – временные, что они обязательно когда-то непременно пройдут, что всё, само собой, когда-нибудь устаканится и придёт в норму. Словом, Веретенников, как и миллионы его соотечественников, как мог, и насколько это позволяли обстоятельства, боролся за существование и выживание себя и своей семьи.

    В тот день, ранним утром, Сергей зашёл навестить приятеля. Жил приятель неподалёку от злополучной биржи труда.  Познакомились они, когда случайно оказались в одной команде, нанятой для разгрузки очередного вагона. После работы Жорик (так звали приятеля), предложил Сергею выпить за снятие усталости и, заодно, за знакомство. Сергей, без особого энтузиазма, согласился. В итоге ему пришлось тащить Жорика на себе, потому что употреблял тот, как оказалось,  не стаканами, а бутылками, а бросить человека в невменяемом состоянии на улице Сергей просто не мог. Жорик, несмотря на выпитое, дорогу к своему жилищу помнил отчётливо, поэтому добрались они до его дома без особых проблем. Открывшая им дверь молодая женщина, очевидно жена, к состоянию Жорика отнеслась равнодушно, и почти сразу, ничуть не смутившись присутствием постороннего человека, начала деловито выворачивать  Жорикины карманы. Жорик не возражал и только громко клялся Сергею в братской любви до гроба и в собственном бескрайнем к нему уважении, и сольная Жорикина импровизация громким эхом разносилась по затаившемуся от страха подъезду. Наконец, супруги исчезли в сумрачном коридоре, и дверь в их квартиру захлопнулась. «Могла бы и поблагодарить!» - Подумал Сергей и направился было к выходу. Но в этот самый момент открылась дверь соседней квартиры. Сергей машинально обернулся на звук отпираемой двери и то, что он увидел перед собой, заставило его буквально замереть каменным изваянием. Это была ОНА! В дверном проёме стояла молодая, смуглая женщина изумительной красоты. Без малейшего смущения, она с нескрываемым любопытством и даже с некоторым вызовом рассматривала Сергея. Её густые и чёрные волосы, выгодно открывая красивую шею,  собраны были на затылке тяжёлым узлом, бархатный взгляд таких же чёрных, как и волосы, глаз, завораживал, искрился озорством и лукавством и, в то же время, в нём читалась какая-то трогательная незащищённость и почти детская доверчивость.  
- Вы кого-то ищете? – Голос оказался таким же густым и бархатным, под стать роскошным волосам и гипнотическому взгляду.
- Да вот, соседа вашего провожал, - кивнул в сторону Жорикиной квартиры Сергей. Во рту у него разом пересохло, сердце заметалось в груди баскетбольным мячом, но язык, как ни странно, служить пока не отказывался. Неожиданно для себя, он протянул ей руку.
- Здравствуйте! Я Сергей.
- Здравствуйте! – Просто ответила она, и удивительно нежная и мягкая (бархатная?) ладошка уверенно и уютно расположилась в натруженной и мозолистой Серёгиной пятерне.
- А я – Лейла.
- Лейла, – зачарованным эхом повторил окончательно теряющий рассудок Сергей. В вихре нахлынувших на него чувств он не заметил, что чересчур увлёкся божественной ладошкой своей новой знакомой.  
- Ай!
- Что такое?
- Вы мне руку раздавите!
- Ах! Чёрт! Простите! – Мозолистые пальцы разжались и выпустили трепещущую жертву на свободу. Сергей, растерявшись окончательно, от греха подальше, спрятал за спину обе руки. Сгорая от собственной неловкости, он уже готов был провалиться сквозь землю, но положение спас её звонкий и заливистый смех.
- Вашими ручищами, Серёжа, камни двигать!
- Я случайно, извините…
- А вот  извиняться, как-раз-таки, не надо! Может, мне даже понравилось. – Взгляд бархатных глаз испепелял, и Сергей, буквально на "автопилоте", к собственному изумлению, обнаружил способность шутить:
-   Кажется, пора вызывать пожарных.
- ?
- Сейчас дымиться начну.
Новый взрыв смеха.
- Ладно. Явлю милость. Тем более, сгорать просто так – преступно!
- Ага. Сгорать, так по делу!
- Вот именно! Ты всегда такой серьёзный? Давай на ты? – Она нажала кнопку вызова лифта.
- Давай!
- Мне, Серёженька, кое-что в квартире переставить надо.
- Переставим!
- Ещё розетки…
- Сделаем!
- Ух, ты! Есть, товарищ командир! Прям по-военному. Только не сегодня, к сожалению. – Она глянула на крохотные часики на руке,
- Ой, всё, Серёжа, опаздываю, опаздываю, я всё время опаздываю! Приходи в любое время, я почти всегда дома. Хорошо? Ну! Что ты?
- Что?
- Ты вниз, или остаёшься?
- Остаюсь. То есть, нет! Я с тобой. – С трудом переставляя вдруг ставшие ватными ноги, он шагнул в поджидавший их лифт. Головокружение, дивный запах волшебных духов и волшебное состояние невесомости. Ещё  мгновение – и они уже выходят из подъезда. На улице её поджидала машина. Она открыла заднюю дверцу и приветливо махнула на прощанье рукой. Кажется, он ей махнул тоже. И всё. Девушка с удивительным именем Лейла исчезла. А Сергей ещё очень и очень долго стоял и смотрел ей вслед.

    Итак, в тот день, ранним утром, Сергей зашёл навестить приятеля. Во всяком случае, так он объяснял это самому себе. Тем более, что Жорик вот  уже на протяжении целой недели не появлялся на «работе». Но, на самом деле, Сергей  думал о Лейле. Собственно, он думал о ней, не переставая, начиная с момента их случайного знакомства. Он чувствовал её бархатную ладошку в своей руке, и тогда мечтательная улыбка озаряла его лицо. Он вспоминал её бархатный голос и фантазировал на тему несостоявшихся, но вполне допустимых  диалогов. Он замирал на месте, когда угодливая память, совершенно неожиданно, подсовывала ему образ  весело смеющейся Лейлы. И он, незаметно для себя, улыбался в ответ. Словом, она почти всё время стояла у него перед глазами, но он даже не пытался стряхнуть с себя накрывшее его целиком колдовское оцепенение и со стороны  выглядел несколько странно. Супруга Сергея, наблюдая за произошедшей с ним переменой, сказала только:
- Тебе бы отдохнуть. Но…
- Вот именно, но! Но отдыхать не на что. Сама понимаешь.
На этом разговор и закончился.

    В знакомом подъезде было тихо. Сергей, нерешительно потоптавшись  у Жорикиной квартиры, несколько раз, украдкой и воровато, как-будто кто-то мог его видеть, оборачивался на дверь Лейлы. Потом, словно повинуясь чужой воле,  он с усилием развернулся, сделал шаг в сторону и, оказавшись в итоге у заветной двери, нажал кнопку звонка. В душе царила тихая паника. Он был уверен, что разрывающие грудную клетку удары его собственного сердца, подобно набату,  громовым эхом разносятся по всему замершему в тревожном ожидании подъезду и что напуганные этим гулким и душераздирающим набатом соседи вот-вот повыскакивают  из своих уютных и благополучных квартир. Но было тихо. С трудом управившись с собственным малодушием и желанием бежать, куда глаза глядят, он стал прислушиваться, в надежде обнаружить за дверью хоть какое-то движение. Ни малейшего шороха. И тем неожиданней ворвался в подъездную тишину громкий металлический звук отпираемого замка. Сергей невольно отпрянул. Лейла стояла перед ним в наспех накинутом, ярком и очень коротком шёлковом халате, и на её  заспанном лице застыло трогательное детское недоумение. Густые неубранные волосы сейчас напоминали львиную гриву, но это ей удивительно шло. Приложив палец к губам и сказав тсс, она пригласила Сергея войти. Дважды приглашать не понадобилось.
    Пахло домашним уютом. После мягкого полумрака длинного коридора, солнечный свет, струившийся в окна просторного зала, показался особенно ярким.  Минимум мебели. Телевизор на изящной тумбе, стол, четыре стула, диван и два кресла. А на полу – толстого ворса светлый персидский ковёр, с ярким цветочным узором посередине. На диване и креслах, в тему ковра, специально пошитые, светлые, с таким же ярким цветочным узором, накидки. И первое, что бросилось Сергею в глаза -  это оставленная прямо  на диване, оставленная, по-видимому, только что, в связи с его неожиданным приходом, большая тарелка с крупной, густо посыпанной сахаром, клубникой. Сергей посмотрел на Лейлу. Теперь, находясь в щедро освещённой утренним солнцем комнате, он заметил у неё вокруг рта неровные алые пятна и несколько прилипших к губам крупинок сахара.
- Вот, Серёжа, садись на диван. – Бархатный голос сочился густой карамелью,  обволакивал нежным теплом, и сопротивляться этому ощущению почему-то не хотелось ни в коем случае.
- Хочешь клубники? – Она стояла прямо перед ним, от неё шло удивительное тепло и ещё какой-то особенный, не поддающийся расшифровке, умопомрачительный запах!  
- Или же, вот, можешь садиться за стол. – Она обернулась в сторону стола, показывая рукой, куда именно следует садиться. Повинуясь этому движению, короткий и яркий халат случайно разошёлся на её груди больше положенного. У Сергея перед глазами вспыхнули и побежали затейливые круги, и он совершенно забыл, что когда-то, в прежние времена, умел разговаривать. Лейла опять повернулась к нему, и очередная,