В магазине «Дубрава» скользила взглядом по картинам местных художников. Нет, не то, не то… всё – яркая фотографичная попса для «массового зрителя». И уже хотела уйти, но… Пожалуй, вот эта картина интересна: река под закатным солнцем, заснеженные лодки - у берега, над ними - нависшие ивы. Да и эта: поляна перед лесом, несколько коров, через кроны деревьев - солнечные зайчики в траве. И по теме не избиты... а какая игра цвета, света! Вот и еще: овраг, дорожка меж хаток, а на ней - клочья длинных вечерних теней. Чьи же это? «Юрий Михно». И попыталась выведать о нём у хозяйки салона, но она лишь буркнула: «Лет сорок ему.», и телефон его не дала, смекнув, наверное: терять сорок процентов с продажи? Ну, что ж, попробую сама разыскать Юрия Михно.
... На рынке как всегда, заглянула на открытый базарный «картинный салон». Как же всё пестро, примитивно! Но одна картина остановила: предосеннее, уже блеклое поле, дорога - к горизонту, справа - несколько желтых березок на фоне предзакатного неба с наползающими тёмными облаками. Спросила у продавщицы:
- И кто художник?
- Юрий Михно.
Ну и ну… И попросила номер его телефона, а вечером позвонила ему и оказалось: живет-то он в нашем доме, в шестом подъезде.
... Высокий, поджарый... удлинённый овал лица, аккуратно подстриженные усы, бородка, волосы тёмные с сединой и кажется, что забыл о них, - почти дыбом стоят над высоким лбом, - одежда неопрятна. А еще эта манера бросать в ответ незаконченные короткие фразы, пряча глаза, - словно не хочет их показывать, - и всё это создает ощущение: он - породистый, но одичавший пёс. Странное чувство.
... И снова в магазине увидела его зимний пейзаж: заснеженная даль, ближе - укрытый только что выпавшим снежком лес, а на переднем плане – молодые тонкие деревца над крышами сараев. Да, что-то в этом пейзаже от японской живописи. И сказала мужу, что б зашел, посмотрел… Нет, не посмотрел. Тогда позвонила художнику и теперь у нас рядом с «Дорогой» - «Зима». Но, вглядываясь в неё, понемногу начинала придираться: нет, что-то в этом пейзаже не то. И нашла! Да-да, третий сарай лишний, он утяжеляет композицию и как бы тянет правый угол картины вниз, да и по цвету яркий, наглый, - выпадающий. И когда заказывала для картины раму, попросила мастера перетянуть картину, отрезав третий сарай. Понимаю, дерзко, бестактно по отношению к художнику, но получилось-то здорово!
... Недавно Юрий подарил нам свой буклетик и вот читаю: «Родился Юрий Михно на Украине в Новгород-северском... учился в Брянском художественном училище… постоянный участник выставок молодых «художников», Московских вернисажей в Измайлово… Живописцу присуще импрессионистическое видение мира, чуткое к малейшим нюансам и оттенкам, которые, сплетаясь, образуют бесконечное природное пространство, наполненное светом и воздухом». Да, так и есть. Пейзажи Юрия наполнили и наше комнатное пространство светом, цветом и множеством его оттенков. И как жили без них?
... Встретила Юрия Борисовича в магазинчике, - покупал бутылку водки, хотя от него уже и потягивало перегаром. Выпивает?
... Оказывается, мастерская Михно в трех шагах от нас, - в однокомнатной квартире его тещи, - и вчера ходили к нему покупать картину «Зимняя дорога»: надовражная улица, справа – занесённая снегом хатка с сараем, слева, на пригорке, пятиэтажка, а меж ними, уходящая к закатному небу дорога и девочка с санками.
... Снова была в «Дубраве», потом позвонила Михно: забирайте, мол, из магазина и приносите к нам Ваши «Тополя».
- Но только стог сена, что виднеется в проёме калитки… - и сделала паузу: «Как сказать, чтоб не обидеть?» – Но, Юрий Борисыч, пожалуйста!.. четвёртую копну сена у сарая скормите коровой, он лишний… торчит, как окрашенное яйцо.
Думала, что заупрямится, но он только хмыкнул: хорошо, мол, скормлю… но козой. И теперь у нас поселился отличный осенний пейзаж с «моим» настроением: под черно-ствольными липами - покосившаяся деревенская изгородь, подпёртая кольями, под ней - темно-оранжевые листья, в них – тропинка к хате, а перед ней - три копны сена.
…Странно, но пока все пейзажи Юрия, которые видела, какие-то окраинные, словно выискивает он сюжеты там, где нет людей, но его неудержимо притягивают их теплые гнезда, а войти не хочет. Или боится?
... Сегодня Юрий Борисыч, занимая у меня деньги, топтался у порога, переминался, боялся поднять глаза, - было неудобно?
- Да что Вы, Юрий… Можно Вас так?.. – улыбнулась, на что он с готовностью закивал и тоже улыбнулся. - Если еще будут нужны, приходите.
А он опять бубнил извинения, пятился, божился, что скоро отдаст… и снова от него попахивало перегаром.
... Рядом с портретом мамы, который написал когда-то наш друг Виктор Якушев, теперь висит картина Михно «Колодец», и на ней опять - окраина деревни, слева - старая берёза, перед ней колодец с навесом, а возле него сидит бабулька, опершись на костыль. Как на маму-то похожа!.. Но и эту картину я немного подправила. У Юрия слева были какие-то высокие тёмные кусты, - вроде как он, не рассчитав композицию, небрежно заполнил ими оставшуюся часть хоста, а я вместо них написала хатку с палисадником, а в нём - кусты яркого «Золотого шара» и у дороги - лавочку. Ох, как же долго!.. на ощупь!.. с пробами и ошибками писалось всё это! Но вроде бы получилось так, как и хотелось.
... Попросила Юрия написать яркий батик для спальной комнаты сына. И потому, что один уже купили у него для дочки, - две курочки с петухом роются у забора, но столько в нём красок и радости! Вот и для Глеба захотелось похожее. И Юрий написал, а когда принёс, я посмотрела на него и сказала:
- Красочный батик... Вот только курочки по цвету слишком похожи, надо было их разными написать.
И переписал. Отлично получилось!
... Висят у нас уже пять пейзажей Юрия и самый-самый такой: окраина села, желтоватое закатное небо, силуэты старых, изломанных берёз над двумя хатками, на их крышах – оранжевые блики заходящего солнца, а рядом дорога со следами проехавших саней. И этот «пейзаж-сапфирчик», как его называю, я «увела» у женщины, которая хотела увезти его во Францию, но не хватило денег, обещала прийти за ним еще раз, но теперь...
... Приходил Михно, чтобы взять в долг денег. Снова переминался у порога и от него опять попахивало перегаром. Вышел Платон из своей комнаты:
- Юрий Борисыч, Вам бы не надо пить. Вы же талантливы. Жалко будет, если постигнет участь «многих славных»…
Мне стало неудобно от извечной прямоты мужа, а Юрий вроде бы и не обиделся, закивал головой: да-да, мол, Вы правы. И было в этом его согласии что-то от желания поговорить, покаяться в своей слабости, но не стал… взял деньги и запрыгал вниз по ступеням.
... Ходила к нему в мастерскую и заметила еще одну «Зимнюю дорогу»: поле, разрезанное дорогой, вдоль неё - клочья последнего снега, вдали лесок, над которым возвышаются три сосны, перед ним - несколько березок и надо всем - серое небо. Пейзаж отличный, но мрачный.
- Да это лишь набросок. Еще не знаю, что и как… но работать над ним буду, - сказал, усмехнувшись.
Но я купила и набросок.
Наверное, по своей природе, Юрий – одиночка, одиночка-меланхолик, только и находящий свою тихую радость в бесконечных играх солнца со светом и цветом.
... Купила пастельные мелки и несколько дней занималась «преступной деятельностью» - «Зимнюю дорогу» вырывала из мрака, чтобы получился пейзаж под названием «Скоро весна». А делала это так: мелками, поверх масляной краски - как прикидка, - сквозь мрачные тучи писала прорывы голубого неба. И было так интересно!.. Потом желтым и оранжевым попробовала написать предзакатную полосу неба над березками и меж сосен. Ничего, заиграл пейзаж, засветилась в нём улыбка! А еще… Ну да, надо, чтобы прорывы небесной голубизны отражались и в лужах уже подтаявшего вдоль дорог снега.
Еще веселей стала картина!
... Уже больше недели мелки заменяю масляными красками и сегодня над полем и лесом будущей картины «Скоро весна» высоко в небо выпустила стайку грачей. Как же им радостно кружиться над оживающими соснами и березками в бирюзовом небе, которое отражается в покрытых тонким ледком лужах! Кажется, этот пейзаж станет моим любимым, но пока прячу за креслом потому… Надо еще что-то… еще надо добавить… а, может остановиться, не увлекаться? Да и пока не знаю: какого цвета раму для него заказать, - светлую ли, темную? Вот когда со всем этим разберусь, тогда и выставлю «для всеобщего обозрения». Интересно, догадается ли «зритель», что над картиной поработала неумелая, нахальная рука не профессионала? И простите за это, Юрий Михно!
... Несколько раз ходила в «Дубраву», прежде чем купить его «Метель», и когда, подобрав к ней раму, повесила в зале, то сразу стала она хозяйкой комнаты. А ведь сомневалась: покупать ли? Но в последний раз, когда снова уходила от неё и оглянулась, то словно кто-то шепнул: «Да что же ты?.. твоя она, твоя!» Правда, когда повесила её, то опять начала томиться, - не нравились слишком густые заросли берёз слева и снова казалось, что художник просто заполнял ими оставшееся на холсте место. И через несколько дней решилась: записала лишние, оставив ближе к центру трогательную стайку юных березок, а еще в небе, повесила темноватую тучку, из-под неё пустила – чу-уть заметным светом! - пробивающиеся розоватые лучи заходящего солнца. Правда, пришлось удлинить тени от берез, да и в воздухе прибавить розоватого оттенка, но пейзаж «Метель», а вернее теперь - «После метели», пронизан заходящим солнцем, которое скользит по крышам отдалённых и так любимых Юрием окраинных хат.
... Долго не видела Юрия, но недавно столкнулись в «Дубраве» и оказалось: из-за постоянных запоев жена выгнала его из дома, и он на несколько месяцев уезжал в Череповец, в котором у него есть друзья, писал там картины, которые продавались неплохо, но затосковал по семье, приехал, и теперь снимает где-то уголок. Вид у него был запущенный и несчастный. Чем помочь? И сегодня позвонила, заказала ему повтор его же картины, которую высмотрела в буклете: уже подёрнутая ледком река, на первом плане - лодка, на другом берегу - хатки, за ними лесок и всё это укрыто только что выпавшим снегом. Пейзаж, конечно, радостный, но сможет ли Юрий повторить его?
... Нет, не смог. Получилось мрачно, плоско и, самое главное, нет ощущения чистоты выпавшего снега.
- Юрий… - посмотрела на картину, улыбнулась виновато, - мне же хотелось, чтобы в картине было ощущение света, радости…
Помолчал… но тут же кивнул головой:
- Хорошо, попробую.
И ушел, сунув пейзаж в черный пакет.
... Принёс его через пару дней, а я ахнула про себя: «Всё осталось почти так же. Что же делать?» Но ничего ему не сказала, отдала деньги, а потом думалось: нет, это не Михно писал «Лодки», а его брат… он тоже хочет стать художником, но Платон не согласился с моим предположением:
- Да нет. Думаю, что работа его, но он деградирует. Пьет же… а это – «многих славных
