слезы от Кьенга и его экономки, стараясь рыдать совершенно беззвучно, чтобы ее не услышали через тонкие перегородки из рисовой бумаги и тростника. Ему не известно, сколько раз она возносила молитвы в небо, молясь о том, чтобы он ее простил, пощадил и оставил в покое. Пусть лучше презрение, чем ненависть и жажда мщения. Но сделанного не вернешь, не переиграешь, и кажется, сегодня она предстанет перед судом, к сожалению, пристрастным и лицеприятным.
Но взглянуть на его шрам – это выше ее сил. И она стояла, с опущенной головой, чувствуя, как холодеют пальцы и сжимается сердце. Что же она натворила! Изувечила человека. Это не какое-то ранение в предплечье, которое легко скрыть под одеждой. Как ей только в голову пришла такая мысль – полоснуть человека ножом по лицу. Ну почему именно по лицу??? Ей казалось, что ее кара была бы меньше, если бы мишенью она избрала любую другую часть тела, которая покрывается материей и может быть всегда скрыта от любопытных взоров. О чем она только думала, когда совершала такое?
Да ни о чем она не думала! Просто полоснула, и все. От страха, от ненависти, от путаницы мыслей, от боли. Полоснула ненавистного ей человека, топчущего ее чувства, уничтожающего ее надежды, издевающегося над ее любовью. Она так его ненавидела, что ей всегда хотелось его ударить, и она не думала, как это сделать, она просто сделала это. Она ударила врага, угрожающего ее чести, причем не в первый раз. Он опять получил достойный отпор, и новый шрам, еще один. Только на этот раз его не спрятать и не скрыть. Его невозможно завуалировать. Хотя, наверняка, он уже придумал себе легенду по поводу его возникновения.
Так она и стояла напротив своего мучителя, молча, разглядывая его начищенную обувь, а людской поток обтекал застывшую пару по обеим сторонам, совершенно не обращая на них внимания. Если он сделает хоть какое-то движение – я закричу, на этот раз у меня хватит смелости сделать это. Я созову сюда всех Рыцарей с ближайших проспектов, мне терять больше нечего, твердо решила Света и подняла глаза.
Ее встретил взгляд глаз цвета свинцовых грозовых туч. Вокруг этих больших и страдающих глаз залегли синие тени, еще больше увеличивающие их и придающие какую-то особую глубину, у рта появилась скорбная складка. Нос заострился, а побритое и порезанное во многих местах лицо казалось худым. На открытом лбу выступила испарина. Вероятно, он неважно себя чувствует. Ветер занялся его волосами, то бросая их на бледное лицо, закрывая глаза и скулы, прилепляя их к губам, то откидывая их назад, развевая по ветру. Полы пиджака хлопали как крылья ворона. А мужчина стоял как мраморное изваяние, не замечая ни ветра, ни людей вокруг.
Собравшись с духом, Света взглянула на шрам. Тонкий багровый рубец, воспаленный и еще незаживший до конца, пересек щеку от уголка рта до скулы. Внутренности Светы сжались, низ живота пронзила острая боль, сведя судорогой брюшную полость, как будто это ее полоснули острой бритвой по живому, рассекая нежную тонкую кожу.
Арсений молчал. Как ни странно, Света не обнаружила на его лице никаких признаков гнева или гримасы ненависти. Скорее, выражение его лица можно назвать отстраненным и замкнутым, и совершенно невозможно догадаться, какие чувства на самом деле испытывает этот человек. Лишь мрачный взгляд на лице, лишенном какой-либо эмоциональной окраски.
- Больно? – прохрипела Света, забыв предварительно откашляться. Она надеялась, что ее участие хоть как-то сможет смягчить его взгляд. Она искренне ему сопереживала в данную минуту.
- Да, но скоро все заживет. Ты же знаешь, на мне все заживает как на собаке, - раньше, при этой фразе он ухмылялся. Куда же на этот раз делись его насмешливость и издевка? Почему он как… робот? Такой убьет, и рука не дрогнет, и сердце не екнет.
- Это хорошо, - тем нее менее отважно ответил Света.
- Да, - Арсений откашлялся, словно у него тоже перехватило дыхание. При этом он невольно поморщился: любое мимическое движение причиняло ему боль. Порез вдруг стал кровоточить.
Света заметила это, и достала из сумки бумажные салфетки. Непослушной рукой протянула ему. Так вот почему он выглядит таким безжизненным – чтобы испытывать как можно меньше боли и не тревожить порез. Мужчина благодарно кивнул, и приложил салфетку к щеке.
- А как ты? Тебе ведь тоже досталось, - проговорил он.
- Вот, хожу со спицей в груди, еще плечо было вывихнуто, и видишь, рука в гипсе, - и Света подняла руку, чтобы Арсений смог лучше рассмотреть забинтованную кисть. – Вывихнула при ударе, - пояснила она мужчине, ошарашено смотрящему на нее.
Его глаза полыхнули каким-то странным светом, отблеском чужой звезды, холодной и далекой. Света ни за что бы не догадалась, что таким образом ей пытаются выразить сочувствие.
- Ты хромаешь, - сказал Арсений.
- Да, и это самое плохое. Ботинки у того ниндзя, наверное, были железобетонные. Он мне прямо через джинсу порвал ногу до мяса. А так все в порядке.
- Все в порядке, - эхом произнес Арсений. – Какая скромность.
- Да, есть немного…
- Только тебе, наверное, могло прийти в голову напасть на профессиональных убийц.
- Просто хотелось защитить себя.
- Я собирался сделать это, маленький отважный воробей.
Света помрачнела. Этот проклятый сговор! Арсений заплатил Ю Зуну за то, чтобы после похищения девушку отдали ему. Нет, ну как странно: она его ненавидит, и в тоже время жалеет. Что за человек!
- Я и от тебя защищалась, - проговорила девушка глухо. Сердце сильно заколотилось при этих словах.
- От меня - не надо, - медленно произнес мужчина, желая вбить в ее пустую голову эту истину.
А перед мысленным взором девушки почему-то предстала картина с тремя трупами в живописном уголке загородного парка, самого лучшего парка во всем мире. Тела, брошенные на землю безжалостным свинцом, навсегда застывшие в неестественных позах, запечатанные смертью под внимательным взглядом луны и равнодушных звезд.
- Ага, точно, - проговорила она.
Оба замолчали. Мужчина продолжал сверлить ее взглядом. Света почувствовала, что от волнения у нее начинает кружиться голова. В последнее время это случалось с ней довольно часто. Лучше сразу все выяснить, зачем тянуть время и продлевать эту агонию.
- Ты меня… убьешь?
- Когда я очнулся, под лицо мне была положена тряпка. Это сделала ты?
- Я.
- Спасибо.
- Что?
- Я все равно получил заражение, но думаю, все могло быть и хуже, пролежи я все это время без сознания на грязном холодном полу.
Света громко сглотнула. Он ей ответит, или опять будет с ней играть?
- Если бы я тебя догнал, там, на дороге, я бы, наверное, тебя убил, - произнес мужчина, сверля ее пронзительным взглядом. Девушка сжалась. Ее безумно напуганное сердце ударилось о грудную клетку со всей силы. Да, недаром она тогда так боролась за свою жизнь.
- Не знал, что ты умеешь водить машину.
- Я тоже.
- Вот как? Ты необыкновенная девушка.
- Я думаю, любая, за кем бы гнался убийца, жаждущий ее крови, сделала бы то, чего раньше никогда не умела, - сказала она, не отводя глаз.
Арсений запрокинул голову, и сверху вниз посмотрел на нее через прищур глаз, загоревшихся странным огнем.
- Сбежала бы, спрыгнув из окна второго этажа со сломанным ребром, рукой и поврежденной ногой? Не думаю, что это под силу любой.
- Ну, не знаю, у меня получилось. И тебя разозлить получилось, довести до бешенства, - произнесла Света.
- Все прошло. Меня уже отпустило.
- Вот как? А если приступ повторится?
- Нет, не повторится. Я владею собой, - он засунул обе руки в карманы брюк.
- Ну да, - Света опустила глаза под пристальным взглядом. Ей показалось, что он хотел проникнуть в самую сокровенную часть ее души. Что он хотел там прочесть?
- Живи, - разрешил ей ее король. Владелец ее жизни. Поработитель ее души.
Света молчала, кусая губы, и тяжело дышала под пристальным взглядом сероглазого мужчины.
- Не пожалеешь, что разрешил? – хрипло спросила она. Сарказм, почему-то, не удался.
- Как я буду жить, если тебя… не станет? – произнес мужчина. – Зачем? Для чего?
- Что, думаешь, другую жертву не найдешь?
- Такую – не найду, - Арсений хотел усмехнуться, но ему вновь пришлось прижать руку с платком к лицу. Он видел, что она ему не верит, сомневается.
- Не бойся меня, - произнес он, наклонившись к ней.
Света вдохнула пьянящий аромат его парфюма, такой знакомый, такой привычный, такой… любимый. Что это с ней? Да ничего особенного, просто у нее хороший вкус.
- Ты мне веришь? – Арсению нравилось рассматривать ее лицо так близко.
- Как же ты собираешься меня наказывать, если отменил смертную казнь? – а может, погладить его по здоровой щеке? Или по лбу, стирая капли пота. Она сходит с ума. Это от страха. И от его запаха. И еще от его красоты. И от сочувствия к нему, наверное… А может, погладить, и спросить еще раз, точно ли он ее помиловал? Он не сможет ей соврать.
Вдруг в глазах Арсения произошла перемена, словно ветер прогнал черные тучи, и выглянуло солнце. Его глаза посветлели. И все лицо как-то преобразилось.
- Скажи мне честно: что ты обо мне думаешь? Хоть один раз в жизни скажи, как ты ко мне относишься на самом деле. Можешь? – он наклонил голову, ожидая от нее ответа.
- Ой, я не знаю… что я могу сказать… - девушка растерялась. - Я смотрю на тебя, и испытываю разные чувства… - слова не приходили на ум, а свои эмоции она озвучить не решалась. Но вот она подняла голову и посмотрела молодому человеку прямо в глаза. И решилась:
– Я испытываю страх.
Он прикрыл глаза, как от удара, но тут же их распахнул, словно спохватившись, что выдал свои эмоции.
- Еще – ненависть, и часто – недоумение, растерянность и непонимание.
Арсений пытался улыбнуться, опустив ресницы, прикрывая растерянность в глазах, по лицу его пробегала едва уловимая дрожь. И снова ему пришлось приложить платок к ране.
Света громко сглотнула.
- Ясно, - проговорил мужчина.
- Подожди, я не закончила. Еще я испытываю удивление, и порой восхищение. Ты поражаешь воображение, тобой можно любоваться, ты можешь гипнотизировать и завораживать. Ты человек-парадокс. Самый непонятный и непостижимый, каких я только встречала. Добрый и безжалостный, прекрасный и чудовищный. Ты плохой и хороший. Тебя невозможно назвать каким-то одним словом. От тебя хочется убежать, и за тобой хочется наблюдать. И еще – ты прекрасно ведешь в танце. И делаешь умопомрачительные прически. Вот как-то так, - Света попыталась улыбнуться, чтобы скрыть смущение.
Какое-то время Арсений молчал, стоя напротив девушки и смотря куда-то мимо нее. Ветер трепал его волосы, и атаковал Свету ароматом его одеколона. Она услышала, как он громко сглотнул. Он… волнуется?
- А хочешь, я скажу тебе, что я испытываю к тебе? – вдруг тихо спросил он.
Света ахнула.
- Нет, пожалуйста, не надо, - торопливо попросила она. – Не надо.
Если она узнает это, что ей тогда делать? Что ответить ему? Как жить дальше?
Света вдруг испугалась того, что может сейчас услышать, что может сорваться с губ этого мужчины. Вдруг, это та древняя сила, которая пробуждает вулканы и образует торнадо, и эта сила перевернет ее мировосприятие. Вдруг это откровение ворвется в ее жизнь космическим излучением, изменяющим ДНК, или смертельной радиацией, пробивающейся сквозь многотонную толщу бетонного саркофага. И уже ничего
