случайная трагедия. И вдвойне больно от того, что чей-то страшный план удался.
Сознание своей беспомощности перед этим роком, уже не слепым, а умело направленным чье-то злой волей, рвет в клочья волю и разум, сжимает сердце в мучительных спазмах. И страдание от этого бессилия долгие годы сопровождает человека.
Ты боролся, ты стремился к победе, ты рвался вперед, вон из этой долины страха и опасности, а в результате черный фатум просто дожидался тебя за очередным поворотом твоей страшной трассы, и когда ты выдохся, на исходе последних сил он взял тебя тепленьким, скрутил твою волю, сокрушил твои кости, порвал твои мускулы, сломал тебя. И все твои усилия, весь твой пыл, вся твоя огромная работа во имя спасения оказалась тщетной, и разочарование от этого также прожигает тебя каленым железом. Все напрасно, все зря, мы все равно умрем, к чему стремиться, к чему рваться вверх, зачем что-то делать, совершать, куда-то бежать.
И она не бежала, она медленно вышла из дома, и пошла вдоль шоссе, голосуя изредка проносящимся мимо машинам. От того что она прибежит раньше – ничего теперь не изменится. Теперь уже все кончено. Больше не надо страдать, сражаться с невидимым врагом, да и с явным тоже. Все усилия оказались напрасны.
Но нет! Ее сердце бьется. И его – хвала небесам - тоже! А значит, они не проиграли. Что такое болезнь для любви, которая не взирает на лица, которая зародилась не от созерцания совершенных форм и прелестей внешней оболочки. Для которой имеет значение внутреннее содержание души, а внешняя привлекательность вторична. Света улыбнулась сквозь слезы. Я не проиграла, прошептали ее губы в то время, как пустое звенящее тело дрожало от ночной прохлады и пережитых эмоций. Нет, я не проиграла. Пока бьется его сердце, я буду жить для него. Я буду жить им.
Доехав до китайского посольства, она пошла пешком по мосту и вышла прямо на площадь Тань, от которой рукой подать до дома ее любимого.
В Чина-тауне не спали. Люди вышли на улицы, стояли у своих домов, передавая друг другу новости и делясь своими мыслями. Горе и печаль были на их лицах. Все уже знали, что с их главным Стражем случилась беда. В его джип врезался КАМАЗ, подмяв его под себя. Если бы Кьенг был за рулем, ему не удалось бы выжить, место водителя было раздавлено полностью. Виновник трагедии скрылся с места преступления, и ни Кьенг, ни его телохранители не успели заметить, кто был за рулем КАМАЗа.
Света шла по ночным улицам, мимо встревоженных людей, чувствуя, как в воздухе повисла пелена тоски и уныния. Словно сквозь липкую паутину сомнений, пробиралась она к своему золотому вихрю. Многие узнавали Белую Лилию, недавно раскрывшую замыслы злейшего врага их Стража Ю Зуна. Свете снова кланялись, словно и не было долгих месяцев ненависти, обвинений и проклятий. Она рассеянно кивала людям и продолжала двигаться к дому. Ее сердце ныло и стенало. Ей хотелось увидеть своего жениха.
Вот и большой дом Кьенга Чана. Во всех окнах горит свет. Но Свете подумалось, что это не тот уютный свет в ночи, который так манит своим уютом и мирным покоем. Это холодный и равнодушный свет, который выжигает глаза и разит своей пронзительностью.
Света ходила из комнаты в комнату, где толпилось множество людей, приглушенно переговаривающихся на своем языке. Как только они замечали девушку, их голоса смолкали, они лишь кланялись ей, всем своим видом выражая свое сочувствие. Света боялась, что еще немного, и она сорвется. Да что же это такое! Он же живой! Сэмо точно сказал ей, что он живой! Почему же они ведут себя так, будто он при смерти, или вообще умер!
Она искала Сэмо, спрашивая о нем у всех, кого встречала, но люди отрицательно качали головами. Вдруг до нее донесся знакомый голос. Это экономка Кьенга кому-то давала распоряжения, четкие, властные, конкретные, ее китайский был сегодня ночью резким и командным. Ей некогда раскисать и предаваться печали и сожалениям. Ее помощь нужна хозяину, и она должна быть ему опорой, как было всегда, на протяжении многих лет. Света бросилась в соседнюю комнату на этот голос, но старая женщина уже скрылась за раздвижной дверью. Когда Света добежала и распахнула ее, в комнате уже никого не было. Это показалось Свете даже странным. Весь дом наполнен людьми и их приглушенными голосами, а здесь пусто и тихо. Света прикрыла за собой дверь, и осторожно пошла к следующей, за которой свет был приглушенным и тени двигались мягко и медленно. Сердце ее заколотилось очень громко, и дышать стало трудно.
Неожиданно за стеклянной дверью возникла большая тень, и в следующую секунду дверь отъехала в сторону, и на пороге появился Сэмо, бледный и осунувшийся, усталый и вымотанный. Он увидел девушку, но взгляд его оставался пустым и невыразительным.
- Ты все же приехала, - просто сказал он.
- Я не могла не приехать, - отозвалась она. – Где Кьенг? Что с ним? Я могу его видеть?
- Я знал, что ты приедешь, - кивнул мужчина, не обращая внимания на ее слова. – Твой приход ничуть не удивил меня.
Он обошел Свету и направился в соседнюю комнату, где ожидали новостей жители китайского квартала.
- Спасибо, вам, что пришли, - обратился к ним Сэмо. Из соседних комнат также подошли люди, заслышав голос помощника Золотого китайца. – Мы все переживаем случившееся, мы все вместе. Так было всегда. И именно Кьенг Чан сплотил нас всех. Сейчас он в беде, и мы, разумеется, рядом с ним, и готовы помочь ему, чем только сможем. К сожалению, сейчас Кьенгу нужен только покой и тишина. С ним лучшие врачи Чина-тауна. Мы даже вызвали профессора из Города, он нам поможет.
Люди одобрительно загудели. Сэмо поднял руку, призывая всех к тишине.
- Расходитесь по домам и утешьте своих жен и детей. Скажите им, что наш Страж вне опасности. Большое вам спасибо за поддержку и любовь.
Люди кивали ему, поднимаясь со своих мест, с лавочек и прямо с пола, и через несколько минут в помещении не осталось никого, кроме тех, кто должен был оставаться здесь и ожидать распоряжений врачей и приближенных Золотого китайца. Сэмо устало взглянул на Свету, она молчала. Ей было тяжело. Ее сердце рвалось к любимому человеку. Сэмо только что сказал, что Кьенг вне опасности. Спасибо небесам!
Усталый мужчина взял ее за руку и повел за одну из стеклянных ширм, откуда недавно вышел. В помещении, куда он ее привел, было довольно темно и душно. Он приоткрыл окно и отдернул шторы, впуская лунный свет. У дальней стены над кроватью включен маленький светильник.
- Как много сегодня звезд на небе, - произнес он тихо.
Света всмотрелась в дальний угол и разглядела на кровати человека с белым лицом. Вокруг его кровати стояло какое-то оборудование, мерцали лампочки, гудел монитор медицинского компьютера, отображающего показания состояния больного.
- Кьенг, - выдохнула она чуть слышно и бросилась было к нему, но Сэмо тут же больно схватил ее за руку.
- Не надо громких звуков и резких движений, - строго проговорил он на грани слышимости. – Ты причиняешь ему этим боль.
- Что с ним? – спросила Света, не сводя глаз с Кьенга.
- Сломан позвоночник, и каждый шорох болью отдается в его теле.
В это время в комнату вошел пожилой мужчина в очках, русский, и Света догадалась, что это профессор, приглашенный Сэмо из лучшей клиники города.
- Спит? – поинтересовался он. – Ну хорошо. Думаю, он проспит до утра. Часиков в пять я его навещу. Если что, Вы знаете, где я расположился, - сказал профессор и, кивнув Сэмо, тихо вышел и задвинул за собой дверь.
- Почему он не в больнице? – шепотом спросила Света.
- Когда его обнаружили, то привезли прямо сюда. Врачи уже были здесь и осмотрели его. Он в тяжелом состоянии и они опасались за его жизнь. Было принято решение, что его не будут больше перевозить, а все необходимое оборудование доставят из больницы прямо сюда.
- Что теперь будет? – Света не сводила печальных глаз с лица человека, находящегося в глубоком наркотическом сне. Сейчас он не чувствует боли, но как только жар выжжет наркотик внутри него, боль станет постоянной его спутницей на долгое время.
- Ничего не будет. Для него уже все закончилось, - жестко прошептал китаец. – Он свое отжил.
- Как жестоко! Почему ты так говоришь?
Сэмо снова схватил ее за руку и вывел из помещения, осторожно прикрыв дверь.
- Света, он китаец, у него другой менталитет. Я полагал, ты даешь себе в этом отчет. Его взгляд на жизнь отличается от твоего и твоих соотечественников. У нас другие законы, другая мораль и иная философия. И ценности жизни другие. Я его понимаю, ты – нет.
Света почувствовала, как глаза наполняются слезами. Этот мужчина напротив сейчас старательно возводит стену между ней и ее любимым человеком, отметая ее на много ступеней и этапов назад, хотя с момента знакомства девушка не чувствовала и не ощущала различий в менталитете и психологии. Такой проблемы для нее не существовало, и она была готова всегда принимать своего возлюбленного таким, как он есть.
- Он родился бойцом, - продолжал мужчина, - и всю свою сознательную жизнь, почти сорок лет он только и делал, что совершенствовал свое мастерство. Ты же помнишь его слова – он рожден править и властвовать, сражаться и защищать. И именно сейчас, с сегодняшней ночи он лишился этой возможности, а значит, он потерял свою сущность, свое предназначение, свое призвание, и стал никем. Просто больным разбитым мужчиной.
- Парализованное тело не может лишить человека сущности, тем более такого сильного как Кьенг, - пыталась тихо возразить Света. – И сломанный позвоночник не означает, что сломана и воля.
- Если предмет или существо не может быть использовано по своему назначению, они за ненадобностью выбрасываются, - сказал Сэму, жестоко глядя ей в глаза.
- Значит, Кьенг также перестал быть и твоим другом? И он больше не хозяин, и у всех жителей Чина-тауна есть право отвернуться от него, забыв былые заслуги и дела?
- Любовь к нему моя и моего народа незыблема, но это не означает, что он по-прежнему будет занимать то место и положение, которое было у него до этого момента.
Света пыталась справиться с отчаянием. Она не понимала этого человека. Она не понимала того, что он ей сейчас говорит. Как можно взять и вычеркнуть из списка живых человека, чье сознание не уничтожено, чья воля продолжает быть, чья внутренняя сила может еще сокрушать горы, она в этом уверена.
- А как же… любовь? – робко спросила она.
- Какая любовь? Причем тут любовь? – мужчине сложно было скрывать свое раздражение.
- Ну, ты говоришь, что смысл его жизни был в борьбе. Но разве только в ней? Если этим он теперь заниматься больше не может, то может, он посвятит себя любви?
Мужчина повернулся к ней и хмуро на нее посмотрел.
- Должен признать, Света, что я был сильно удивлен, когда Кьенг сообщил мне, что влюблен в тебя, - сказал он. - Влюблен, он, да еще и в русскую девушку, да еще накануне собственной свадьбы!
Светины глаза расширились и потемнели от страха перед новой правдой.
- Как, ты не знала? Он тебе не сказал, что был помолвлен? Вот негодник! – глаза Сэмо уже откровенно издевались над девушкой, он наслаждался ее смятением и растерянностью.
Да, она многого не знала о его жизни, и ей в голову не приходило, что она могла войти в чью-то жизнь, нарушив ее плавное течение, расстроив все планы и спутав
