на девушку. - Не бойся драгоценностей. Ни один бриллиант не стоит дороже, чем твоя жизнь. Они лишь украшение для тебя. Они не должны тебя обескураживать. Научись спокойно принимать такие вещи.
- Я не могу, - тихо произнесла девушка.
– Еще как можешь. Начинай учиться прямо сейчас.
Арсений отошел к камину, присел на корточки и поворошил дрова. Огонь заплясал веселее, выбрасывая вверх языки пламени.
- Арсений, - тихо позвала его девушка. Он обернулся к ней, не двигаясь с места. – Арсений, почему ты это сделал?
- Ну, я не сделал это, раз ты задаешь мне вопросы и слышишь мои ответы, - усмехнулся он.
Света всматривалась в его лицо, пытаясь заметить следы от только что пережитого стресса, но мужчина оставался спокойным, словно ничего не произошло. Его выдержка поражала ее. Он так часто сталкивается со смертью, что перестал ее бояться.
- Почему? – тихо повторила Света.
- Просто я подумал, что случится одно из двух: ты или спасешь меня, или нет, - он пожал плечами. - И если ты не захочешь это сделать, то так тому и быть. Значит, мне не на что рассчитывать и нечего ожидать. Тогда к чему продолжать эти мучения, эту призрачную гонку за счастьем … - он отвернулся к огню.
Света, замерев с кружкой чая в руках, не сводила с него глаз.
- Ты играл со мной! – вдруг стало до нее доходить. – Ты знал, что я поступлю именно так, ты был уверен во мне, и просто издевался надо мной! Задумал весь этот фарс, прекрасно зная, что останешься невредимым! – Свету снова начало трясти.
Арсений замер, наблюдая за ее состоянием. Света схватила коробочку с ценным подарком и запустила ею в мужчину, но тот ловко увернулся, Света и так промахнулась, и футляр попал прямо в огонь. Арсений с укором посмотрел на Свету, но она уже не владела собой. В него полетела чашка с горячим чаем. Девушка снова зарыдала.
- Ты все просчитал!
- Ты так думаешь?
- Да я в этом уверена! Ты никогда не делаешь ничего просто так, у тебя не бывает случайностей. Кроме одной, когда ты перепутал дом. Все остальное – трезвый расчет и железная логика. Ненавижу тебя! И Кьенга ты не убил, а сделал инвалидом, прекрасно сознавая, что лучшей пытки и муки для него и придумать нельзя.
- Ах вот как ты считаешь! – Арсений гневно свел брови. Эти обвинения его оскорбляли. Он вскочил и сжал кулаки. – Я не виноват в том, что с ним произошло!
- Конечно же не виноват! Святой Арсений, незаслуженно оклеветанный. Без вины виноватый!
- Да лучше бы я в тот раз попал под машину, может, тогда бы ты не так сильно меня ненавидела! – воскликнул мужчина и зарычал в ярости.
- Да, это было бы лучше для всех! – не хотела замолкать Света. – Именно об этом я в тот день и молилась, но Бог пренебрег моей молитвой, и выбрал другую жертву!
Арсений заиграл желваками. Света видела, как напряглись его мускулы под рубашкой. Он был готов снова взорваться.
- Не прикидывайся мальчиком, - продолжала она. – Ты получил то, что хотел. Теперь осталось только изнасиловать меня, и тогда все, ты перебесишься и оставишь меня в покое.
- Ты невыносима! – Арсений отшвырнул кочергу, та с резким грохотом ударилась о заграждение камина. Молодой человек с грустью взглянул на расплавленный футляр и закопченное украшение, потерявшее свой блеск и праздничный вид. – Мне так хочется тебя ударить!
- Например, мог бы запустить этой самой кочергой в меня, - предложила ему Света. – А ты знаешь, всем хочется меня ударить. Я ходячая коллекция шрамов, гематом и кровоподтеков. Ну же, поставь и ты свою отметку!
Арсений смотрел на нее, тяжело дыша, в глазах плескалась, вероятно, та самая собачья тоска, о которой говорила Катя, но Света сейчас наслаждалась тем, что он ее переживает.
- Я никогда не прикоснусь к тебе без твоего желания, - сказал Арсений.
Света снова закрыла лицо руками и заплакала.
Мужчина медленно оделся и, оглянувшись на склоненную девушку, вышел из гостиной, тихо прикрыв за собой дверь. На улице, вдыхая свежий воздух, он закурил, постоял немного на крыльце и решительно зашагал к машине.
Услышав, как отъезжает машина, Света бросилась на второй этаж собирать свои вещи. Она больше не останется в этом доме. Сейчас же вызовет такси и уедет. Анну она больше не хочет знать.
