Полина, пятидесятилетняя женщина, несмотря на некоторую полноту, сохранила красоту и фигуру.Но она - жертва перестройки и сразу же на своей шкуре познала все ее прелести. До пенсии оставалось пять лет, когда ее уволили с работы по сокращению штатов. Сказано: беда не приходит одна. Не прошло и года, как у нее умер муж, а через два месяца - мать. А теперь еще вот это…
Хирург, уже дважды ее прооперировавший, привел к «Химику». Так называют в этой больнице химиотерапевтов. Хирург удалился, а она осталась с врачом с глазу на глаз.
Полина с надеждой пыталась заглянуть в её глаза. Вглядывалась в жесткое, неприветливое лицо с блуждающим, чтобы не встретиться с ее, взглядом темных бесстрастных глаз напрасно. Поняла: перед ней – еще одна из стерв, закалившая сердце в свои тридцать лет так, что ни пробить, ни растопить его. Из тех,которых сейчас немало в медицине.
Молодая еще женщина, девушка, можно сказать, но уже с успехом предавшая клятву Гиппократа, что давала только четыре года назад. Находясь изо дня в день среди мучившихся от невыносимой боли людей, ожидающих неотвратимое с покорностью обреченных, сумела очерстветь.
Полина, не удержалась от вопроса:
- Доктор, появится ли хоть капля надежды после химиотерапии?
- Вы что, не знаете, что у нас отделение для безнадежно больных?! - нанесла та ей сокрушительный удар.- Но я вас беру,- добавила небрежно. Но это уже не обрадовало, так как мгновенно, после первых же слов, Поля потеряла веру в силу лечения такого врача.
Ушла от неё, как побитая собака. Думы терзали ее. Анализы были плохие. Кроме «химии» выхода никакого не было, что очень доходчиво объяснил человечный хирург. Но душа восстала против «Химика»: много она повидала на своем веку плохих людей, но такой женщины, обладающей махровой жестокостью, встречать ей еще не доводилось.
Чтобы все-таки не попасть в лапы к этому так называемому доктору, Полина съездила в краевую клинику, где сделали диагностику, и получили полную картину болезни. Там же она надеялась и пролечиться. Но, как оказалось, эту болезнь здесь не лечат.
Единственным утешением стало то, что встретила здесь такого врача, который смог вселить в душу надежду, успокоил и сумел её убедить, что необходимо сделать химиотерапию и начинать: чем раньше - тем лучше. Полине пришлось смириться, но с каким ужасом представляла она новую встречу со злым демоном!
И ведь не зря она боялась! Все страхи полностью оправдались, когда, все же смирившись, приехала опять в диспансер...
«Химик» предстала перед ней в своем обычном амплуа: суетливая, якобы озабоченная непомерным грузом забот, не удосуживающаяся толком выслушать больного, связывающего с ней последние надежды, а делая вид, что у неё нет ни минуты свободного времени - на кого бы то ни было.
В коридоре, заметив порывистое движение к ней Полины,она проскочила мимо нее, не останавливаясь, в кабинет. И, не обращая внимания на последовавшую за ней женщину, робко переступившую порог, схватила с дивана пальто и, стоя спиной, стала лихорадочно что-то оттирать на рукаве. Все так же, не оборачиваясь, продолжая дергаться в напрасных движениях,задала вопрос:
-Чего вам надо?
Смутившись от такой невоспитанности и бесцеремонности, которые, все же, не к лицу доктору, Полина пролепетала:
-Да, н-н-нет, я, п-п-пожалуй, п-п-по-т-т-том...
-Да, нет же! Говорите, что хотите сказать! Я вас слушаю! - в нетерпении та чуть ли не топнула ногой. - Что вы хотели мне сказать? - опять брюзгливо выкрикнула врач,продолжая оставаться спиной к Полине.
Казалось, эта особа умрет, если взглянет в лицо больной!
-Я хотела с-с-сказать… я хочу с-с-сказать… я… с-с-согласна на химиотерапию, - выдохнула Полина. Сжавшись, несчастная безнадежно смотрела на эту сухую безразличную спину.
-То-то же!- повернулась врач, наконец, к ней.
Полина поняла, что так доктор пыталась наказать «строптивую» больную.
Сухо обговорив дальнейшие процедуры и назначения, она её отправила в палату.
Полина поволоклась к своей палате; еле преодолела расстояние до своей койки. Упала совсем духом. С трудом устроив больную ногу, погрузилась в отчаяние, желая забыть все, что привело ее сюда.
Сколько дней и ночей она терзалась мыслями после того, как узнала свой диагноз! Сколько перелистала страниц, чтобы выяснить значение слова: «меланома», и найти между строк слова, дающие хоть малюсенькую надежду на выздоровление! Боже, как она сначала не желала, чтобы хоть одна душа догадалась о ее беде! Но, не выдержав ужаса случившегося с ней, поделилась с подругой. А та сорока понесла «на хвосте».
Но - вот она здесь, и ей уже давным-давно все равно. Осталось только одно желание – выжить любой ценой. А такие врачи, как «Химик», вместо того, чтоб поддержать человека хотя бы участливым словом, убивают надежду в зародыше.
Теперь у Полины встречи с доктором, и довольно частые, стали неизбежны: пять дней подряд проводилась химиотерапия, а между курсами дни отдыха устанавливались «Химиком» непонятно по какой схеме: после первого курса они составили две недели, после второго - уже три. И она постоянно увеличивала их без объяснения причин - под разными предлогами.
Когда же подходило время выписки из отделения, «Химик» не удосуживалась вовремя выдать ей на руки выписку из истории болезни. Больной и слабой Полине, за сорок километров, приходилось не раз ездить за ними - ведь бесплатное лечение по месту жительства проводилось только при наличии выписки! И «Химик» не могла не знать об этом!
Без выписки лекарства ей приходилось покупать, а они были очень дорогие. Денег-то уже давно не было: так и не нашла работу. А теперь, когда заболела - не до жиру - быть бы живу.
Пока лежала между циклами, Полина не раз слышала от больных, что в аду, наверное, лучше, чем здесь, в этой больнице. Новенькие сразу узнавали о двух хирургах, которых иначе, как «живодерами», здесь не называют.
Посвящая её во все тонкости выживания, в первый же день другие больные рассказали, что окна ординаторской выходят на улицу, и эти хирурги специально ведут наблюдение за подъезжающим транспортом и пассажирами – примериваются, кого на сколько можно "раскрутить".
Они,как прибившиеся к сытому двору собаки, разжирели на вымогательствах, и, кажется, научились этому искусству лучше, чем своему ремеслу. Те, которые прошли через их руки, рассказали, что они открыто называли «ставку» за операцию.
- И не имеет значения, сколько больному лет! Ведь надежда заставляет отдавать любые деньги за проведение операции! А эти стервятники умеют подавать надежду всем одинаково: и сравнительно молодому больному, и семидесяти-восьмидесятилетнему старику - пусть они даже на самой последней, четвертой, стадии, - горячилась изможденная женщина примерно сорока пяти лет, сверкая гневными глазами. Полина потом узнала, что её зовут Изольда. Та продолжала рассуждать.- Как-никак, изучали психологию и знают, что сами больные или их родственники готовы отдать любые деньги за родных и любимых, лишь бы продлить их жизнь - хоть на месяцы, если уж не получится на годы...
Другая, молодая, с круглой лысой головой, но очень красивым лицом, тихо промолвила:
- Все больные: и новенькие, и давно пребывающие здесь, в диспансере, для себя уяснили их главное правило - не назначать операцию больному, пока не получат соответствующую сумму!.. А когда все-таки больные умирают -сразу после операции или после неё, что чаще всего и происходит, их близким объясняют: «А чего же вы хотели! Он был стар, да и метастазы, знаете ли - поздно вы обратились...».
Полина, которая не могла сначала поверить в такое, вскоре сама убедилась: глядя на таких врачей, не упускает своего и младший медперсонал. Они ни за что не подойдут, пока не положишь в их карман сотню-другую: благо, болезнь всех сделала безропотными и безотказными. Дают все, кто хочет хоть какого-то ухода и лечения.
"Вот почему шныряют по этой страшной больнице страшные люди с пакетами: денег, конфет, фруктов и цитрусовых, вырванных у людей, стоящих на краю пропасти. Они это называют «благодарность». Вот только за что эта благодарность? За облегчение их собственных, и так худых, карманов или карманов родственников, которых они обманули наглым образом?". - Так думала Полина, потирая осторожными круговыми движениями кожу вокруг раны.
Сегодня она принимала последний сеанс; поедет домой - подальше от этой обстановки, наводящей безысходность и уныние. А также избежит не утихающего гнева на врачей, которых, по-хорошему, надо бы и отблагодарить за лечение,но их пренебрежительное, хамское, жадное отношение к ним, больным, убивает все порывы...
В очередной раз, поехав за выпиской, Полина подошла к ненавистной двери, а она, как и всегда, оказалась заперта. С досадой уселась ждать под дверью. "Химик» появилась через десять минут, цепким взглядом охватила её с ног до головы, и, увидев, что она без пакета, решила забыть о ней. Отмахнулась от нее, как от мухи.
Слепо втыкая ключ в замок, она долго открывала дверь. Не пытаясь вникнуть в то, что говорит Полина,без приглашения вступившей за ней в кабинет, отрывисто переспросила:
- Что?
Уразумев, что к ней обращаются за выпиской,которую она должна была выдать ей, скомандовала:
-Проходите! - Не предложив сесть Полине - ведь знала же, что ей трудно стоять! - сама с размаху упала на стул и принялась писать.
Не успела Полина подивиться ее "блестящей» памяти, как, скосив глаза на листок, увидела, что та пишет не ее собственную фамилию, а какую-то другую. «Бе-ли-ченко», - разобрала она. Решила подождать, пока не сделают выписку на эту Беличенко. Но с изумлением увидела, что "Химик", закончив писать, протягивает эту бумагу ей.
-Но я не Беличенко! - вырвалось у Полины. «Химик», резким движением вздернув острый подбородок и поджав тонкие губы, отбросила листок в сторону, рывком схватила новый, и стала водить по нему ручкой.
Всучив долгожданную выписку, подхватилась и выскочила из кабинета, оставив далеко позади Полину, медленно последовавшую за ней. Ей необходимо было выяснить о новых сроках химиотерапии. Но не тут то было: «Химика» след простыл.
Дойдя до выхода из здания, Полина вспомнила ещё, что врач не объяснила, по какой схеме принимать новое лекарство, вписанное только что, в выписку из истории болезни. Волоча больную ногу, Полина,с проклятиями в адрес «Химика», двинулась обратно вверх - на второй этаж.
"А ведь ее еще надо разыскать! Подлая!". - Но поиски не дали результатов, и уставшая, раздраженная до предела Полина, проклиная неудачную свою судьбину и безответственную врачиху, вернулась к её кабинету.
Та появилась только через полчаса, таща неподъемный пакет. «Наверное, очередная мзда - от какого-то бедного больного или его родных... После настойчивых намеков, - пронеслось у нее в голове.- И когда они уже наедятся, шакалы!. - Гневный румянец разлился по её лицу. - Как жалею, что не могу бросить эти слова прямо в лицо «Химику»! Но, к сожалению, еще не раз придется видеть это неприятное безжалостное лицо с острыми, как бритва, глазами".
Увидев опять "настырную" больную, «Химик» состроила гримасу неудовольствия:
-Что еще?
-Д-д-доктор з-з-забыла объяс-с-с-нить
