Глава 3
Ребмбрандт во плоти
Теперь можно было отправляться на встречу с водителем автофургона, у которого я так удачно приобрел трехтомник Минца, в полном роскошном издании.
Но где его искать? Через автопредприятие? Торговую сеть?
У меня почему-то создалось впечатление, что этот водитель не завязан на какую-либо организацию и действует индивидуально. Но тогда у него должен быть патент, выдаваемый городской властью.
Полистав толстенький солидный справочник, содержащий всю основную информацию о городе, я выяснил, что хотя здесь установлен четырехчасовой рабочий день, в мэрию можно обращаться круглосуточно. По телефону.
Под этим объявлением теснился целый выводок телефонных номеров. Заложив страницу карандашом, чтобы не закрылась, я набрал первый.
- Администрация, - отозвался приятный женский голос.
- Подскажите, пожалуйста, - сказал я, светски содрогаясь, - как мне найти водителя автофургона? Его номер 93.
- Минуточку.
Я стал ждать, бездумно разглядывая страницы справочника.
Ответили не через минуту, но вполне оперативно:
- К сожалению, в настоящее время в пределах города его нет.
- Какая жалость! А я хотел выразить ему благодарность за отличное обслуживание.
- Могу записать, - предложил голос. - Назовите ваше имя.
- Мне хотелось бы лично… Может, подскажете его имя, адрес? Я бы наведался…
- Ничем не могу помочь. Обратитесь в полицию.
- Почему сразу в полицию? - удивился я.
- Потому что вопросами въезда-выезда, а также и прописки занимаются именно они. В администрации такой информации нет.
Хм, вполне логично. Кстати, теперь появился повод познакомиться с учреждением, с которым рано или поздно мне придется столкнуться. И лучше, если знакомство произойдет сейчас, пока я для властей белый и пушистый. Взглянув на схему с обозначенным адресом полицейского управления, я отправился пешком.
Здание я увидел издалека, благодаря системе указателей, приветливо указывающих дорогу. Строение было небольшим, в скромных два этажа, стены покрывали квадраты и полосы двух цветов: чисто-белого и жизнеутверждающе желтого. Глядя на эту красоту, сразу верилось, что внутри сидят внимательные, добрые люди, готовые каждому прийти на помощь.
Обычного скопления машин поблизости не наблюдалось, и на обширной пустой площадке перед входом стоял только один автомобиль с полицейскими эмблемами, и его экипаж занимался исполнением своих прямых обязанностей. Конкретно говоря, они тащили в здание некого мужичка, одетого, как бомж, и судя по крикам, пьяного.
- Нищеброды! - вопил бомжара. - Жизнь вас томит, как ровный путь без цели!
Умаянные полицейские примерялись тащить его и так, и этак, но пьяный с неожиданной для его убогого вида прытью, мотал их по двору, как упорный щенок тяжелую тряпку.
- Перед бедой позорно-равнодушны! - орал он. - Пред властью вы - ничтожные рабы!
Исторгаемый мужичком текст показался мне знакомым.
- Простите, - закричал я и поспешил к месту действия. Все-таки не часто в этом городе встретишь человека, который хоть и криво, но цитирует Лермонтова. Здесь вообще читают только порники да газеты со сканвордами. А товарищ образован.
Я опоздал буквально на мгновенье. Потеряв терпение, один из полицейских сделал короткое движение рукой. Бомжара выдохнул что-то вроде «Хех!» и обвис.
- Простите, - повторил я, приближаясь вплотную. - Я очень сожалею, но это мой дядя. Если я могу как-то компенсировать…
Полицейские прислонили обвисшего «дядю» к машине и развернулись в мою сторону.
- Лично вам, - добавил я интимно.
- Турист? - спросил тот служитель порядка, что был повыше.
- Да. Приехал навестить родственника, а мне сообщают…
- Документы.
Я поспешно зашарил по карманам, извлекая все подряд. В том числе кошелек, толщина которого смотрелась достойно.
Старший полицейский взял паспорт, не отводя взгляда от моего лица, привычно перелистнул две странички… Помедлил, продолжая разглядывать мою физиономию, потом опустил глаза и сверил увиденное с напечатанным.
- Где проживаете? - спросил он тоном, не сулящим ничего хорошего.
- Вторая Пригородная, семьдесят восемь, - отчеканил я, изо всех сил изображая благонадежность.
Полицейский еще некоторое время поизучал документы… потом характерным жестом передал их мне.
- Хорошо. Забирайте. - Служители порядка чуть расступились, как бы освобождая мне проход к притихшему «дяде». - Штраф вам пришлют на указанный адрес.
- Огромное вам спасибо, - пролепетал я и бросился к любимому родственнику. - Я знал, что встречу полное понимание.
- Присматривайте за ним, - посоветовал на прощание полицейский.
- Непременно. Обязательно Не оставлю ни на минуту.
- Ну-ну…
Такси, в которое я погрузил вновь обретенного дядю, было беспилотным. Потому что ни один живой водитель не вынес бы могучего запаха перегара, исходившего от родственника. К счастью, после короткого полицейского движения, пришедшегося в район печени, мужичок утратил боевой азарт и почти не сопротивлялся моему дружескому участию. В противном случае в одиночку мне вряд ли удалось бы усадить его в транспорт - бомж оказался коренастым.
Когда мы достаточно удалились от служб правопорядка, я решил, что настало время познакомиться.
- Как вас зовут?
- Рембрандт ван Рейн, - пафосно ответил родственник, болезненно потирая правый бок.
- Что, тот самый?
- Именно.
- Я думал, он умер.
- Искусство бессмертно!
Я внимательно оглядел собеседника. Действительно занятно, я в нем не ошибся.
- По портретам я представлял вас несколько иначе.
Ответом был взгляд свысока:
- Кто ты такой, чтобы судить о моих портретах?
- Значит, вы художник?
- Только в этом городе могут спросить художник ли Рембрандт ван Рейн!
В таком духе мы общались всю дорогу.
Бомжара оказался занятным собеседником. И хотя его речь то и дело прерывалась демоническим хохотом и требованиями немедленно принести ему пива, он поведал много интересного.
В частности, выяснилось, что в городе совсем нет заключенных. Ни политических, ни уголовных, ни задержанных за мелкое хулиганство либо административные нарушения.
Зато существует некий анклав (наподобие Ватикана в Риме, только значительно меньше по площади), в котором расположены все пенитенциарные заведения: тюрьма, СИЗО, камеры временной изоляции и прочее.
Когда человек нарушает тот или иной закон, полиция оформляет его выезд в этот анклав. Там он пребывает весь срок заключения, а затем получает право вернуться домой.
То есть высылка из города может быть, как внешней (применяется в основном для приезжих), так и внутренней (для местных жителей).
Таким образом решается целый комплекс проблем. С одной стороны, власти города честно заявляют, что преступность давно уничтожена, преступников нет, а о нарушениях прав человека они слыхом не слыхивали с незапамятных времен. С другой - человека можно запрятать в тюрьму на любой срок, как графа Монте-Кристо, и никто никогда не найдет никаких следов или записей. Потому что попасть во внутреннюю высылку может только преступник. А у них, как известно, ни прав, ни возможностей практически нет.
Любопытным родственникам или знакомым, если такие объявятся, сообщают, что гражданин выехал из города. Куда, зачем, неизвестно. У нас же не полицейское государство, чтобы следить за каждым!
- Неплохо придумано, - оценил я, задумчиво почесав в затылке. Полученная информация наводила на мысль, что шофера с номером 93 найти будет не так просто, ведь он как раз «выехал из города». Причем сразу после того, как дама с высокой прической обещала пожаловаться на него в администрацию. Вот иезутство!
- А за административные нарушения сколько дают? - спросил я.
Увы, ответа не последовало. Мой бомж, отмякнув на мягких сиденьях машины благополучно уснул. Так что к месту ночлега мне пришлось доставлять его частично волоком, частично на себе. И когда я, весь вспотев от тяжелой работы, наконец устроил его на кровати, электронные часы в спальне показали четыре нуля - полночь.
День кончился. Теперь до установленного срока 28 августа у меня оставалось еще меньше времени.
