Алена

преуспевающего в ней. Только глаза выдавали внутренний дискомфорт и некоторую робость. Но не всякому дано это понять. В моем случае это могла бы сделать только Алена, но она сейчас была в институте, а я придумывал, что можно купить ей в подарок.

     Надо сказать, что, несмотря на запреты матери, мы с ней продолжали видеться, и теперь уже подолгу беседовали.  Не о моей болезни – нет, эта тема в последнее время стала для нас даже запретной. Мы говорили обо всем.  Так много о себе я не рассказывал еще никому.

     Выйдя на улицу, я зажмурился от яркого солнца, зажмурился не потому, что  я его не любил, просто оно слепило меня. Это ощущение  доставило мне огромное удовольствие. Я прошел в соседний двор и, к своему удивлению, обнаружил, что машина моя на месте, просто ее очень сильно занесло снегом.

     Я обратился к мужчине, убиравшемуся в подъезде с просьбой очистить автомобиль, заплатил ему и пешком пошел в ближайший супермаркет, где сделал много покупок.  Приобрел даже то, что могло оказаться мне и ненужным. Ведь я  так давно нигде не был, что мне, в буквальном смысле слова, хотелось купить там все!

     С трудом я донес покупки до машины, которая к этому времени уже сверкала в лучах ослепительного январского солнца. Сел за руль и поехал в свой двор, решив припарковаться на своем обычном месте, благо оно оказалось свободным.

     В то время, когда я выгружал пакеты из машины, открылась подъездная дверь,  и на крыльце появилась Аленина мама. Она почему-то мне очень обрадовалась и стала спрашивать о причине столь длительного моего отсутствия.

     - Наверное, в командировке были?  – предположила она.

     И тут же укоризненно заметила, что я, будучи явно не бедным (при этом она многозначительно посмотрела на мою дорогую иномарку), мог бы и не сдавать квартиру,  кому попало. Человек, который проживал там в мое отсутствие, привел ее в жуткое состояние, да и сам по виду -  наркоман или алкоголик.

     Я поблагодарил ее за внимание, а Господа Бога за то, что она так интерпретировала ситуацию. Значит, теперь я смогу общаться с Аленой, сделав вид, что мы  с ее дочерью только познакомились.

     Дмитрий Алексеевич при очередном визите был весьма удовлетворен моим состоянием и сказал, что если все будет идти так же хорошо, то можно уже подумать об устройстве на работу.

     - Так будет лучше. Вы обязательно должны чем-то заниматься, поскольку трудотерапия загоняет депрессию в тот самый угол, из которого вы уже выскочили,  – напоследок пошутил он.

     Немного нервничая, я позвонил к себе в офис и  предложил свои услуги. Как я и предполагал, мне не отказали, и мы договорились, что приступлю к своим обязанностям уже в ближайший понедельник.

     Потом я созвонился с Аленой, вкратце рассказал ситуацию и предложил ей «сегодня же познакомиться». Вечером я собирался зайти к ним домой, под предлогом, что у меня что-то закончилось, ну, например, соль... Алена посмеялась над моим предложением, но согласилась.

     Вечером я спустился на четвертый этаж и позвонил в их квартиру. Дверь открыла ее мать, которая несказанно обрадовалась моему приходу и сама позвала Алену, чтобы представить нас друг другу.

     – Все-таки вы соседи,- объяснила она, - а соседей надо знать, мало ли что в жизни может случиться.

     - Вот это точно - отметил я про себя.

     Она отсыпала мне соли и предложила с ними поужинать. Я не смог отказаться, поскольку к этому времени аппетит у меня восстановился, и я вновь стал отчаянным гурманом. Из кухни же по всей квартире  распространялся  ароматный запах приготовленной пищи.

     После ужина я поблагодарил хозяйку, пожелал всем спокойной ночи, и поднялся к себе в квартиру. Было уже довольно поздно, я принял душ, лег в постель и, уже засыпая, каким-то пятым чувством понял, что сейчас придет Алена.

     И она пришла, тихо постучала, а не позвонила в дверь. Я, испытывая непонятное мне в данной ситуации, чувство беспокойства, открыл ей. Немного отодвинув меня в сторону, Алена быстро прошла в спальню, так же быстро разделась и легла под одеяло. Я часто представлял в мыслях, как это будет, но сейчас почему-то растерялся, что-то внутри удерживало меня, как бы предостерегая от чего-то, но я не смог устоять, и все свершилось.

     Алена плакала от счастья, я гладил ее непослушные кудряшки и  с горечью, понимаете, с горечью, думал о том, что оказался ее первым мужчиной. Я говорил ей о своей любви, она упивалась моими словами, радовалась, смеялась, но странное, тревожное чувство не оставляло меня ни на минуту.

     Мне трудно было сопоставить эти две вещи. Мою любовь к Алене, нашу с ней близость и, в то же самое время,  предчувствие чего-то неотвратимого, что должно было последовать,  как расплата. Расплата за что? За любовь?  Но ведь это звучит как-то нелогично.

     - Что-то меня потянуло на философию, - подумал я, - и все как-то некстати.

      Я  заглушил эти мысли, свалив все на перенесенную мной  депрессию. Алена ушла под утро, я  узнал об этом позже, ибо в момент ее ухода крепко спал.

     Следующий день был субботний. Вечером я зашел к Алене и предложил ей покататься по вечерней Москве. Ее мать, Людмила Анатольевна, вся светилась от счастья. Ну, как же!  Такой представительный и обеспеченный мужчина (это про  меня), вдруг дочери повезет и все закончится свадьбой. Она этого не говорила, но все было написано на ее лице.

     Мы с Аленой долго катались по Москве, отужинали в небольшом ресторанчике и вернулись домой поздно вечером. Я проводил ее до квартиры.  Дверь нам открыла Людмила Анатольевна, которая сделала вид, что очень переживала, уж очень поздно мы вернулись. Я не стал ей говорить о том, что Алена звонила ей по мобильному, и она была в курсе, где мы есть. Мне  эта женщина не понравилась с первого взгляда, и мнения о ней я не поменял.

     Ночью Алена не пришла. Я почему-то со страхом ожидал ее прихода. Именно со страхом, а не с каким-либо другим чувством, более соответствующим данной ситуации. В воскресенье мы с ней опять катались по Москве, опять ужинали в ресторанчике, а ночью решили не встречаться. Это я подвел ее к этой мысли, сказав, что  в понедельник утром выхожу на работу. Она, как я заметил, расстроилась, но сразу со мной согласилась. Так что я быстро заснул, уже зная, что сегодня она ко мне точно не придет.

     Утром я приступил к работе. Состав сотрудников поменялся, из прежних осталось совсем немного.  Среди новых я отметил девушку, лет двадцати пяти, которая была чрезвычайно красива. Меня всем представили, и я узнал, что ее зовут Екатерина.

     – Можно просто Катя, - с улыбкой сказала она.

     На какое-то время я даже забыл об Алене,  так она мне понравилась. Но потом немного, совсем немного мучился угрызениями совести. И, правда, какая Катя? Ведь у меня есть Алена! Но почему-то теплей от этих мыслей не становилось.
 
     К Алене я испытывал  двоякое чувство. С одной стороны, я ее, скорей всего любил, а с другой, явно тяготился интимными отношениями, которые и случились-то всего один раз. Но второго раза я почему-то сознательно избегал. Мне и самому это казалось странным.

     – Но у меня ведь все не так, как у всех, - находил я себе оправдание,  вспоминая о перенесенной болезни.

     Домой мне почему-то не хотелось, я сел в машину и поехал просто так, в никуда… Вернулся поздно и сразу увидел  Алену. Она сидела на скамейке, недалеко от подъезда, и явно ждала меня. Не могу сказать, что обрадовался,  я, где-то на подсознательном уровне, пытался избегать ее.  Но, в то же самое время, меня к ней тянуло.

     Совсем запутавшись в своих сомнениях, я подошел к ней, погладил по щеке, почувствовал, что щека влажная и понял, что она плакала. Жуткая жалость взорвалась во мне. Но это, как я понял, была все-таки жалость, а не любовь, в которой так нуждалась Алена.

     Я взял ее за руку, и она покорно пошла за мной. Мы поднялись ко мне, и все повторилось. Алена говорила мне о своей любви, но никаких чувств, кроме жалости я не испытывал. Мало того,  поймал себя на мысли, что с нетерпением жду, когда Алена уйдет, а она все не уходила и не уходила… Во мне стало закипать раздражение. Ведь не мог я сказать ей о своих чувствах, она  ведь спасла меня Тогда, и  теперь я всегда буду ей Обязан!

     – Вот! - пронеслось в моей голове, - вот та причина, по которой я не могу подарить ей любовь, которую она так ждет от меня. Я ей Обязан!

     Даже не заметил, как  она оделась, подошла к двери и стояла там, у выхода, явно чего-то от меня ожидая. Я поцеловал ее, тихо приоткрыл дверь и услышал, как она спускается по лестнице.

     -  На сегодня все,  – сказал внутренний голос, - но ведь еще  будет завтра.

     -  Надо что-то делать,  - с этими мыслями я и заснул.

     На работе я немного забывался, часто подходила Катя с разными вопросами. Я понимал, что она мне очень нравится, и часто представлял ее на месте Алены. И это место ей явно подходило!  

     - Как можно, не зная человека…?  – брюзжал внутренний голос.

     Но я в это время думал уже совсем о другом, и голос, не усмотрев никакой реакции,  быстро замолк.

     - Опять вечер, опять Алена,- с раздражением думал я, подъезжая к дому.

     Но никто меня не встречал. Я удивился,  но не расстроился. Поднялся к себе, немного перекусил и устроился у телевизора, механически переключая программы, вовсе не вникая в смысл происходящего на экране.

     Алена больше не приходила, я тоже не делал никаких попыток встретиться с ней. Все постепенно встало на свои места, лишь ее мать, изредка попадавшаяся мне на пути, демонстративно отворачивалась, никак не реагируя на мои приветствия.

     Однажды, я как всегда, столкнулся с ней на лестничной площадке, и она, не поворачивая головы, вдруг сказала:

     - Зашел бы, Алене очень плохо.

     Никогда прежде она не обращалась ко мне на «ты», видимо с Аленой что-то стряслось. Я пообещал зайти вечером, а сейчас спешил на работу, хотя признаться, вполне мог бы и опоздать, предупредив руководство. Но я пытался хоть как-то оттянуть  эту неизбежную встречу, понимая, что боюсь заглянуть ей в глаза.  Мне ведь даже нечего было сказать в свое оправдание.

     На работе я был угрюм и с трудом вникал в смысл документов, с которыми работал.  Все время я думал о вечере, даже не представлял, как  себя вести с Аленой, и очень этим тяготился.

     – Но ведь ты можешь и не ходить, сославшись на что-то, - подленько подсказывал мне мой внутренний голос.

     – Это не выход из положения, - вслух ответил я, чем безмерно удивил сидевших со мной в кабинете сотрудников. Я засмущался произведенным эффектом, но слова оправдания будто застряли у меня в горле, и я промолчал.

     Вечером, с трудом пересилив мерзкую дрожь, я позвонил в их квартиру. Дверь мне открыла ее мать, и я с удивлением увидел там своего врача, Дмитрия Алексеевича.

     – Что он здесь делает? - пронеслось у меня в голове.

     А потом я увидел Алену. Нет, это была не она. На меня смотрели ввалившиеся глаза с черными кругами под ними, волосы были спутаны и довольно сальные, такой я ее еще никогда не видел.

     - Оказывается депрессия  - болезнь заразная, - сказал Дмитрий Алексеевич, и в голосе его прозвучали, так несвойственные ему, металлические нотки.

     - Что ж,  теперь ваша очередь помочь девушке,  - добавил он и