вопрос? Нас никто не слышит, - она оглянулась на двух мужчин, нетерпеливо переступающих с ноги на ногу в стороне от них, - ты можешь спокойно мне ответить, и все, и деньги ваши. Да они и так ваши. Я могу даже отдельно заплатить за этот твой ответ.
- Говори, - поторопил ее Патрик. Необъяснимая тревога холодила затылок.
- Скажи… чем можно отравить человека?
- Бл@ть!!! – Патрик рванулся и отскочил от девушки на безопасное расстояние. Как-то рефлекторно получилось. – Ну ты… твою дивизию! Я в эти игры не играю, понятно?
- Я думала, ты более выдержанный, а ты истеришь, прямо как Вэл, - холодно заметила Света. – Я, конечно, сама могу найти и в книгах какие-то сведения, или в интернете, но если ты можешь мне помочь, почему отказываешься?
- Что ты задумала? – Патрик выволок ее под ближайший фонарь и посмотрел ей в глаза.
- Тебе-то зачем знать? Не твое дело, и тебя никаким местом не коснется, слышишь? Просто скажи название, я куплю в аптеке.
Патрик молча думал, продолжая держать ее за плечи.
- Хорошо, - наконец, сказал он. – Я завтра принесу тебе кое-что. Денег не надо. Встретимся на том же месте в пять вечера, придешь?
- Я могла бы и заплатить! – глаза девушки засветились радостью.
- Стоп, сказал, не надо. Все, берем лопаты, фонарь, уходим. Борис, термос не забудь, вон там, в кустах.
Через некоторое время, закопав яму, установив памятник на прежнее место и кое-как разровняв песок перед ним, группа покинула пределы кладбища.
Ну, держись, сволочь, ты у меня поплачешь! Света ликовала.
***
- У меня к тебе одна просьба, - проговорил Арсений, когда они раздевались в прихожей, вернувшись из театра.
- Очень хорошо, что одна, - отозвалась Света, - и то на нее сил придется наскребать.
Она засыпала на ходу, пока муж расстегивал ее сапоги и снимал с нее пальто.
- О, не беспокойся, я и сам могу ее исполнить, от тебя только требуется разрешение, - глаза Арсения горели странным огнем, и девушка почувствовала, как у нее мурашки побежали по рукам и ногам.
- А о чем речь? – осторожно спросила она.
Он выпрямился перед ней.
- Все просто, - сказал он, положив руки ей на талию. – Я прошу тебя только об одном – вновь снимать с себя одежду. Всю. Ненавистную одежду. Эти тряпки, лишние и ненужные… Как я их ненавижу!
Его ноздри раздувались, руки подрагивали на ее теле, и она чувствовала, как он напряжен.
Боже, зачем ему это? Все уже давно кончено между ними, душевная связь разорвана, доверие разрушено. Ничего не осталось от того настоящего чувства, которое однажды бросило их в объятия друг друга, когда она поступилась всеми своими принципами, отказалась от всех своих убеждений и забыла все свои обещания и клятвы самой себе. Он сам все разрушил, жестоко и безжалостно. Как же можно возродить то, чего уже нет? И к чему это? Еще пара дней, и она решится, и она сделает то, что задумала.
- Арсений, понимаешь… - что сказать-то, что ему ответить сейчас?
- Ничего не говори, - прошептал мужчина, подходя к ней вплотную. – Ничего не надо говорить. Это просто надо сделать.
- Я боюсь, что это не получится так, как раньше…
- Давай просто попробуем, - Арсений стал расстегивать молнию на вечернем платье.
Могла ли она сопротивляться в такой момент? Его волнение и страсть стали передаваться и ей. Все-таки между ними есть какая-то связь, какое-то единение. Это никуда не исчезло, просто много боли и разочарований мешают им чувствовать друг друга. Может, действительно, если им избавиться от одежды, то они смогут ощутить близость… обнаженной кожей?
Входите страстями! Любовями влазьте!
Отныне я сердцем править не властен.
У прочих знаю сердца дом я.
Оно в груди — любому известно!
На мне ж
с ума сошла анатомия.
Сплошное сердце —
гудит повсеместно.
О, сколько их,
одних только вёсен,
за 20 лет в распалённого ввалено!
Их груз нерастраченный — просто несносен.
Несносен не так,
для стиха,
а буквально.
Крупные редкие звезды мерцали на черном небе, проблескивая то там, то тут, но Бертуччо не смотрел на небо. Его не волновала красота вокруг. Он поселился в живописном месте, на природе, в мире волшебной тишины, и Сергей Фролов так восхищается этим маленьким мирком с большими просторами, так отчаянно убеждает себя, что ему здесь хорошо и самое место, но он… Бертуччо каждый день слышит шум машин, гул голосов и шарканье множества ног, суету большого города, и где-то в центре этого гама ему слышится ее голос, необыкновенный, особенный, душевный и глубокий.
Спасаясь от тоски и печали, он играл каждый вечер, на старой гитаре, тщательно им отремонтированной и настроенной, и слава о нем разлетелась по всей округе. Множество молодых людей и особенно девушек собирались у дальнего коровника поздним вечером послушать приезжего музыканта, приходя из соседней деревушки. Он такой красивый, такой милый, и такой несчастный, это же сразу видно. Некому его пожалеть и приласкать. И каждая девушка, глядя на него, мечтала, что уж завтра-то она найдет возможность подойти к нему и заговорить с ним при свете дня. Но на утро он снова становился замкнутым и неулыбчивым, делал свое дело, и не давал ни шанса сердобольным девицам приголубить его и подарить ему свою любовь.
***
Все совещание Арсений сидел с каменным лицом, а внутри бушевала самая настоящая буря. Он кипел и негодовал так, что жилы готовы были полопаться на шее, но совету директоров являл собой человека, полного спокойствия и достоинства, разве что несколько рассеянного и задумчивого.
Когда он в третий раз не услышал вопрос, обращенный к нему, очнувшись, он свернул заседание и предложил перенести его на завтра. Ему необходимо остаться одному и сосредоточиться.
Все встали со своих мест, и покинул его просторный кабинет, кланяясь и переговариваясь в полголоса.
Арсений был в бешенстве. Продолжая сидеть неподвижно, он сдерживал клокочущую ярость, или может быть, страх?
Единственное, чего ему хотелось в данную минуту – это распять Мишу и с живого снимать кожу, медленно, очень медленно и долго. Какого черта он делал в поезде, если упустил ту, за кем и был приставлен следить! Где она была? Куда она ездила? И почему вернулась такая… другая? С ней явно что-то произошло.
А тут еще и эта дрянь на кладбище… Кто-то разрыл захоронение. Кто и с какой целью это сделал?
Арсений вдруг похолодел и быстро схватил телефонную трубку.
- Миша, скажи мне, друг мой, на днях Света куда-то отлучалась, чтобы ты об этом не знал? – спросил он обманчиво спокойным голосом, и у Миши на том конце провода волосы зашевелились на всем теле.
- Арсений Николаевич, - только и смог сказать бедный Миша, пока страх за свою жизнь окончательно не сковал его.
- Итак, мальчик, я слушаю, - ободрял его Арсений, - когда, во сколько и где ты ее потерял? Вспомни по возможности точно, это очень важно.
Профессионального убийцу прошиб холодный пот.
В напряженных пальцах Арсения поломался пополам простой карандаш. Миша громко сглотнул, Арсений так и представил себе, как дернулся его кадык, и до такой степени ему захотелось сдавить его своей рукой…
Так значит, Света знает. Она все знает. Ну не может быть такого, чтобы она не влезала в какое-то его дело. Всю жизнь во что-то ввязывается. И тут без нее не обошлось. Значит, Света имеет отношение к этой истории с раскопкой. Но не сама же она туда полезла! А кто тогда? Она исчезла, и этой же ночью кто-то разгулялся на кладбище.
- Вспоминай, Миша, вспоминай, - тихо шептал Арсений загробным голосом, - вы зашли в Центр-Плаза, и… что? Кто крутился вокруг нее, до того, как ты потерял ее из вида? С кем она пошла, или кто за ней увязался? Два дня тебе на выяснение. Хоть всех посетителей обегай с ее фотографией, понял? Только два дня тебе на поиски. Найди мне его, слышишь? Все.
Итак, она определенно все знает, но почему-то молчит. Это так на нее не похоже. Где истерики? Где слезы и скандалы? Где обвинения и оскорбления? Почему она, черт возьми, ножом не размахивает?
И связано ли это как-то с ее поездкой? Мужчина побледнел. Где она была, что ей стала известна правда о Берте? Может, она с ним виделась? Да нет, этого не может быть. Хотя… стоит проверить осторожно… Черт, с ней как на пороховой бочке. Всю жизнь оглядываться надо.
Он сокрушенно покачал головой. Вот чего от нее ждать? Ведь очевидно же, что она не спустит это дело на тормозах, и если не начинает военные действия, значит, тщательно готовится к ним. Что это будет? Бежать ли ему из страны, выкупать где-то подземный бункер, нанимать телохранителей, или все обойдется просто поножовщиной? Да, теперь и не поспишь спокойно.
***
Патрика нашли к обеду второго дня. Вычислили легко и без труда. Фигурой он был известной в определенных кругах, знали его многие, показали на него легко, и попался он просто – на работе, где разгружал ящики с продуктами.
Миша приволок его к Арсению уже изрядно потрепанного, с разбитыми губами и лиловеющим фингалом под глазом. Бросил как груду хлама к ногам босса, восседающего верхом на стуле, повернутом к себе спинкой, на которую он опирался изящными руками, на одной золотые часы, на другой сверкает перстень и широкое обручальное кольцо.
Ничего муженек у Светки, подумал Патрик, сплевывая кровь и мрачно разглядывая своего будущего мучителя в шикарном вечернем костюме.
- Патрик, Патрик, как же так получилось, что ты валяешься сейчас передо мной, - улыбнулся Арсений. – Мог ли я предположить, что наши пути пересекутся? Нет, не мог. Но это, тем не менее, произошло, хотя профили у нас разные, да и уровень не один и тот же.
Арсений поднял голову на своего помощника, раболепно ожидающего приглашения к избиению несговорчивого мужчины, но Арсений кивнул ему и отправил из комнаты.
- Миша, свободен. Полностью себя оправдал, но в следующий раз за такую осечку – не пощажу, понятно? Порву на множество мелких мишек.
Молодой человек потряс головой в согласном кивке и вышел за дверь, почти счастливый. Сауна и девочки, вот что поможет ему сейчас прийти в себя. И хотя босс никогда не жаловал такой способ релаксации, многие из его подчиненных считали его единственно приемлемым и эффективным. Поработай-ка под руководством такого...
- Ну а мы с тобой поговорим, - хищно улыбнулся Арсений мужчине на полу.
- Это что же за разговор такой будет, тигра с зайцем, - проговорил Патрик разбитыми губами.
- О, намекаешь на неравенство положений? Но, подумай сам, не я же вступил в тайный сговор с одной девушкой, не я разрыл могилу, и... что там еще у вас было, признавайся, какие еще совместные предприятия вы прокрутили на пару? - Арсений сверлил его тяжелым взглядом, и Патрик почувствовал холод в области сердца. Этот человек может и пристрелить его. Просто так, от плохого настроения.
- И это все за мои деньги, - произнес Арсений укоризненно. – Нет, ты не подумай, мне не жалко. Если ты их добросовестно заработал, то так тому и быть, оставь себе. Сыну твоему, опять же, пригодятся. Только вот… не люблю я, когда за моей спиной копаются в моих делах, понимаешь? Лезут в мои секреты, подсматривают в замочные скважины, - он поднялся и принялся прохаживаться по комнате с низким потолком.
Патрик с пола наблюдал за ним. Вот же влип. Почему бы этой девчонке было не свернуть себе шею где-нибудь на подступах к «Дяде Пете» еще в первый свой визит туда? Ладно, сам хорош, сам подписался.
-
