Глава 2.04.2 «Гуинплен»
«Дружба – это не действия и не слова, это константа, состояние души, которое мы в большинстве своём не замечаем, но которое неизменно влияет на нас. Это не следствие, которое определяет круг доверенных людей, это причина, которая определяет, почему мы поступаем так, а не иначе»
(Г.Евстафьев, осмысленное)
Главные герои:
Саня Щербаков, он же Монитор.
Димас Ильющеня, в будущем Нова.
Вадим Казак, своеобразный сосед Брюса.
Юля Клеменцева, которая получила-таки кличку по достоинству!
Саня Борискин, объединяющий в себе вселенское зло, мизантропа, Патрискина, Брюса, Брусникина, Борико и прочую коллекцию прозвищ, по совместительству автор данной фантазии.
Ранее:
1.02
«Двери автобуса открылись, и поток людей хлынул наружу. Рука мизантропа неожиданно нащупала странный прямоугольный предмет, который с лёгкостью лёг в его ладонь с чьей-то помощью. На миг Брюсу показалось, что это был Пельмень, но не был до конца уверен в своей догадке. Клептомании за нашим героем не замечалось, за исключением редких случаев, когда вещь того стоила.
Наш герой в оцепенении простоял несколько секунд на остановке, провожая уходящий автобус, после чего осмотрел приобретение. Им оказался замшевый футляр, внутри которого Саня увидел странную красно-синюю капсулу…»
2.03
«Мы на пороге великого открытия. Это должна быть не просто очередная пилюля от золотухи, а лекарство от любых недугов, - рассуждал Лихачёв, выбрасывая искры из глаз. - Степень ответственности влияет на изготовление качественного продукта. А у нас один случай на другой не приходится»
Первый стук в дверь 510-го блока успехом не увенчался. Шорохи в глубинах комнат сменились заговорщицким шепотком, а потом снова наступила тишина. В рамках общежития царило внегласное правило - кому не лень, тот откроет. Данный феномен породил систему стуков: вроде бы и идентификация гостей, в то же время и проверка на предмет коварного воспитателя.
Щербаков повторил попытку, и с той стороны послышался звук приближающихся шагов. Каждый шаг как одолжение целому миру, судя по шаркающему полу. Спустя мгновение перед Монитором предстало бледное лицо Брюса с глазами, в белках которых плескался кровавый пунш, и клоками волос, торчащими покосившимся частоколом. Заспанная версия Патрискина обладала вежливостью ещё меньшей, чем оригинальная.
- Чё надо? – недовольно произнёс Брюс, сочным зевком демонстрируя Сане радость встречи.
- Не против, чтобы сходить за компанию в клуб на свидание? – не стал тянуть резину Щербаков.
Губы Брюса расползлись в ядовитой усмешке. Слух Сани, как у сплетника со стажем, был острым и моментально сообщал мозгу о перспективе удачной шутки.
- Прости, Щербаков, но ты не в моём вкусе. Дружеские посиделки провожу с четырёх до шести, каждый четверг.
- Значит, нет? – не особо расстроился Монитор.
- У Юли закончились «валики», и она снизошла до простых смертных? – ехидно спросил Саня, опершись на дверной проём и скрестив ноги. – Да после таких новостей я поверю, что девушки дожидаются своих парней из армии!
- Почему сразу Юля-то?
- А почему нет? Любой девушке, которая способна вытерпеть тебя несколько часов можно выдать медаль за отвагу, а тут ещё и пытки на постоянной основе. Либо она к тебе неравнодушна, либо у неё большие виды на твои органы, - хищно посмотрел на него мизантроп.
Сам того не ведая, Патрискин задел созревший нарыв. Гной недавнего потрясения прорвался сквозь плёнку хладнокровия, выдав истинное состояние Монитора. Дёготь попал в бочку мёда в избыточном количестве. Саня посерел и сжал кулаки.
- Я иду на свидание не с Юлей. Закрыли тему. Говори, пойдёшь ли ты со мной или нет, не тяни время.
- Скупой ты на эмоции человек. К тебе тут со всей душой, а ты вот так сразу, - хитро взглянул на него Брюс.
«Если у тебя вообще есть душа», - подумал Щербаков.
- Ладно, мерзкий ты тип, я в деле. Мы ведь сейчас навестим какое-нибудь разгульное место, не так ли? - спросил Патрискин, пропуская Монитора внутрь.
- С чего ты взял? – удивился тот. Борискин не рисовался в воображении Сани, как эксперт в области свиданий.
- Интуиция, - хмыкнул Брюс, распахивая шкаф. – Не в обиду, парень, но девчонки с филфака, которые сидят на скамейках парков и, роняя крокодильи слёзы, обнимают любимый роман, не в твоём репертуаре. А вот своя в доску тусовщица, которая на скаку коня остановит, и сама к тебе на колени прыгнет.
Щербаков проглотил сомнительный комплимент и отошёл к раковине, чтобы умыть горящее лицо. Страх и сомнения, как стая голодных оводов, жалили его во всех местах. После Танатоса он чувствовал себя штангистом, который поднял над головой огромный груз, но не понимает, что с ним делать. Вроде бы и сил пока хватает, но и вечно так не простоишь. Грузом этим была новая форма ответственности: не та, которую мы можем спрятать под подушку лени, а другая, которая клеймом горит во лбу, напоминая о своём существовании.
- Саши-и-и-к! Закрой двери-и-и! – послышался голос из угла комнаты Брюса. – А то у меня ножки на сквозняке мёрзнут!
Чаще всего перемены, как ком снега, валятся нам за шиворот, вызывая определённую реакцию. Консерватор будет фыркать, кататься по земле, будто бы на него брызнули серной кислотой, пока странное ощущение не пройдёт само в процессе адаптации. Новатор же осмотрит кусок снега, попробует его на вкус и для пущей верности разотрёт по телу, наслаждаясь новыми эмоциями.
Соседи – люди, которые по воле судьбы поначалу находятся по разным окопам в условиях затяжной войны с бытом. Лишь преодолев личные барьеры и определив истинного врага, два человека прокапывают общий коридор и заключают альянс, первое звено доверия и родства.
- Ничего, немного закалки тебе не повредит.
- Э-э-э! – скорчил одну из своих неповторимых гримас Казак. – Тогда, если я заболею, будешь навещать меня в больничке.
- Обязательно. Буду носить тебе фруктовые йогурты и кормить бульоном с ложечки, - немедленно отозвался Саня. От теплоты сказанных им слов мистический бульон мог превратиться в холодец.
- И массаж ступней сделаешь? Надеюсь, с этим ты справляешься лучше, чем с чисткой картошки, - засомневался Вадик.
- Эти минуты блаженства ты запомнишь надолго, - пообещал Патрискин.
Ботаник до глубины костного мозга, Брюс не разбирался в тех элементарных вещей, в которых прекрасно ориентировался его сосед. Смена постельного белья становилась цирковым представлением, готовка граничила с потенциальным пожаром и перспективой голода, а уборка становилась борьбой не на жизнь, а на смерть. Впрочем, это не мешало Патрискину носить маску: за пренебрежительным отношением к Казаку Саня тщательно прятал привязанность к соседу и скрытое восхищение.
- Валите уже быстрей, а то никакого личного пространства, - пожаловался Вадик.
- Твои личные дела решаются уединением в туалете, - язвительно заметил Брюс и, торопливо натянув обувь, схватил Монитора за плечи и встряхнул. - Щербаков, завязывай с водными процедурами! Крану не хочется плакать вечно. Ноги в руки, обаяние под мышку – и вперёд на любовные подвиги!
- Ты серьёзно собрался так идти? – осведомился Щербаков, осматривая Брюса.
- Ладно, ты меня раскусил: все рубашки у меня попадают под критерий «смирительные», но с этой мы ещё можем подружиться.
- Я про воротник. У нормальных людей он не поднят вверх.
- Спасибо за признание моей уникальности, - поклонился Патрискин. – Поднятый воротник – мой вызов обществу, мой зевок в сторону прогнивших шаблонов поведения…
Монитор молча кивнул. Как дама в соболиной шубе будет клясться в своей любви к животным, так и псих будет отрицать расстройство своего сознания.
- Сашик, может, ты просто петух? – предположил Казак, разразившись смехом. – И ты идёшь в клуб, чтобы найти наседку? Или поклевать зерна?
- Не звони мне больше. Если вспомню, отравлю тебя вечером.
- А свой волшебный футляр ты брать не будешь?
- Какой футляр? – безразлично спросил Саня. Монитор заметил, как взгляд Брюса нервно скользнул на кровать, а потом и на стол.
- Ты вчера весь вечер его разглядывал. Ух ты-ы-ы, а там у нас лежит странная красно-синяя таблетка! А Сашик у нас наркот, походу! – загоготал Вадик.
- Дай сюда, живо, - потребовал Брюс, вырастая перед соседом, как штормовая туча.
- Ещё и руки дрожат! Капе-е-ец! И давно на дозе сидишь?
- С детства. Лапы прочь от чужих вещей! – прошипел парень, грубо выхватывая из рук Казака коробочку и засовывая её в карман.
- Моя пре-е-е-елесть, - прокомментировал Вадик и громко заржал.
Хлопнув дверью, Патрискин мельком глянул на Монитора и возвёл глаза к потолку.
- Боже, какие же вы все мнительные! Что ж ты бункер не вырыл до сих пор? Конец света ведь надвигается! Только не говори, что хоть на секунду поверил в бред Вадима.
- У меня нет причин полностью отвергать доводы Казака, - заметил Щербаков.
- Доводы? – скривился Брюс. Задетый за живое, Саня от переизбытка возмущения чуть прыгал перед Монитором. - У него же логика, как у инфузории: если солнце - тепло, если дождик – мокро, если гроза – страшно. Да здоров я! Хочешь, поклянусь?
- Не надо! Верю я, только не мельтеши!
Отличные, гениальные мысли редко приходят вовремя. Их ревнивые младшие сёстры – хорошие, здравые мысли – хоть и пунктуальны, как сварливые лекторши в вузах, но долго мнутся у порога, подчёркивая свою важность. На третьем этаже, ощутив подозрительную лёгкость, Патрискин неожиданно прозрел:
- Бы-ы-лин, я даже шнурки не завязал.
- Ладно, жду внизу, - крикнул Монитор, опередивший Саню на целый пролёт.
Между тем, на третьем этаже, где остановился наш герой, царила жизнь в узком её понимании. Из 305-ой комнаты вышел подозрительный тип в белой рубашке и с огромной звякающей коробкой в руках. На лице парня аккуратным забралом расположилась густая борода, добавляющая виду серьёзности и взрослой солидности. Руки же героя укрывал густой слой тёмных волос, напоминая, таким образом, руки очеловечившегося примата.
Рядом с дверями стояла вторая, не уступающая по размерам, коробка. Дима взгромоздил одну коробку на другую, собрался с духом и поднял в воздух картонную «пизанскую башню». Возвышалось сие шаткое сооружение таким образом, что весь фронтальный обзор парня был перекрыт, потому двигался Ильющеня скорее по наитию. Брюс не удержался и крикнул вслед удаляющейся спине:
- Эй, парень, тебе помочь?
- Нет, спасибо, сам справлюсь, - буркнул тот, не поворачивая головы.
Саня рассмеялся: в такой ситуации на месте Димы он бы поступил также. Впрочем, как бы ни уважал чужой выбор Брюс и как бы ни был страшен в гневе ожидающий Монитор, Патрискин, не колеблясь, двинулся за парнем следом.
Нагнал он Диму как раз вовремя: тот упёрся коробками в дверь, разделяющую коридор на две части, и безуспешно пытался потянуть её на себя. Раз за разом убеждаясь в том, что обхвата конечностей не хватает для того, чтобы достать до ручки, Ильющеня злился всё сильнее, но своего занятия не бросал. Каково бы было удивление Сизифа, если бы он узнал, что на свете есть ещё более бесполезное занятие, чем катить камень в гору!
- А поставить коробки на пол, а затем открыть дверь и по очереди протащить коробки ты, разумеется, не пробовал, - подытожил Саня.
Никто не
