Я решилась на эту операцию не сразу, хотя все говорили, что она пустяковая, практически, косметическая. Уговаривали сделать. Наконец, я согласилась. Уж очень хотелось избавиться от своего маленького недостатка!
Сдав кучу анализов, трясясь от страха, пришла я в клинику. Врачи улыбались, говорили, что всё будет хорошо, операция быстро закончится, наркоз будет легкий
Очнулась я в палате, ко мне были подсоединены какие-то трубочки, голова кружилась, я ничего не помнила. Попробовала встать и не смогла. А, ведь, обещали, что я сразу смогу ходить. Не трудно было догадаться, что пошло всё не так, как обещали.
Только через неделю от меня отсоединили всю аппаратуру, разрешили встать. Я начала сползать с кровати и чуть не упала - слабость была страшная.
Потом пришли мама, папа и сестра. Они смотрели на меня с какой-то подозрительной жалостью. Мне это не понравилось. Но я почему-то не интересовалась, что со мной произошло, никого ни о чем не спрашивала. Меня таскали на разные обследования, что-то просвечивали, проверяли, тихо переговаривались.
Наконец, лечащий врач позвал меня в кабинет. Она посмотрела на меня и попросила внимательно ее выслушать. Все оказалось немного не так, как они предполагали. Операция была не простая. Им пришлось удалить больше, чем задумывали, но это, к сожалению, не помогло. Опухоль растет очень быстро, ее не остановить. Такое бывает редко, но бывает. Возможно, хирургическое вмешательство и спровоцировало столь быстрый рост. И вообще, у молодых рост всегда намного быстрее, чем у пожилых.
Я была ошеломлена и подавлена. Но ведь есть какие-то методы лечения, помогают же как-то другим людям. Из дальнейшего мне стало понятно, что мне уже ничего не поможет. Врач что-то еще говорила, но я уже не слышала ее. В голове шумело, сердце трепыхалось в груди. Одна мысль сверлила мозг: «Почему это со мной?».
На меня напало страшное отчаяние. Несколько дней я ходила, как во сне, плакала все время. Приходила мама, пыталась меня утешить, но я почти ничего не воспринимала. Страшно хотелось жить. Я еще так молода, все впереди, даже институт еще не закончила.
Потом меня выписали. Такие больные им не нужны. Мама предлагала обратиться к каким-то докторам. Но мне вдруг стало все равно. Я хотела, чтобы все случилось быстрее. Я ходила в институт, делала какую-то работу, но все было как во сне, как будто это не со мной. Меня заставили пойти к врачу, прописали таблетки, предложили химию, но я от этого отказалась. Не хватало еще лишиться моего главного достояния –красивых волос. .
Становилось хуже. Однажды я не смогла встать с постели. Я чувствовала слабость, хотелось спать и не хотелось никого видеть. Я почти ничего не ела, спала все время. Мне делали какие-то уколы, наверно поддерживающие. Жизнь уходила постепенно, как во сне. Однажды я проснулась и поняла, что умираю. Я хотела закричать, позвать кого-нибудь, но голоса не было. Душа постепенно отлетала, я ощущала это физически. Вот она уже наверху. Я вижу себя на кровати, худую, бледную, страшную. Лишь мои прекрасные волосы короной лежали вокруг головы, но мне почему-то было это не интересно. В комнату вбежали мама, папа, сестра. Они громко плакали, у мамы началась истерика. Папа был бледен, по щекам катились слезы. А мне было странно, ведь я тут, почему они меня не видят? Я еще не научилась летать и постоянно спускалась вниз к родным, прикасалась к ним, хотела утешить, сказать, что я с ними.
Потом меня увезли из дома. Какие-то чужие люди одели меня в мой любимый светлый костюм и положили в гроб. Я все это видела. Приходили знакомые, приносили цветы. Было отпевание в церкви. Вообще-то мы не религиозная семья, я в церкви за все свои 20 лет была раза четыре. Я лежала в гробу, вернее там было мое тело, оболочка, а сама я то взлетала неумело вверх, чтобы взглянуть на происходящее, то опускалась вниз, к своим близким. Мама уже не плакала, стояла спокойная, отрешенная, на отце не было лица. Сестренка недоуменно таращилась на меня, видно не могла поверить, что я не с ней, а вот там лежу, отдельно. Они толкали меня и не чувствовали, не замечали, что я тут, рядом. Священник говорил слова молитвы, началось пение, такое красивое, можно было подумать, что поют ангелы. Мне стало так хорошо, так спокойно, как никогда, и я, наконец, взлетела по- настоящему. Мне не хотелось больше вниз.
