Шур, это… Покрасивше оденься-то, - загадочно произнёс дел Егор.
- Зачем это? - изумилась баба Шура.
- А затем… В город поедешь, - хмыкнул дед.
- Не собиралась сегодня, вроде бы… - недоумевала баба Шура.
- А узнаешь, соберёшься… Ты, было, все о подружке сокрушалась, Саше своей… А вот я тебе её внучку предъявляю! Прошу любить и жаловать! - подтолкнул вперёд Наташу дед Егор.
Баба Шура недоверчиво и изумлённо смотрела на смутившуюся почему-то юную журналисточку…
6.
К дому, где жили Наташины дед с бабушкой, поехал и Силантьев. Журналистское любопытство, знаете ли… Баба Шура всю дорогу молча сидела, волновалась.
- Дед на работе, он работает ещё, - пояснила Наташа. – А бабуля дома. Только её предупредить нужно, у неё сердце…
Из машины она выскочила первой. Подняла машинально голову – бабуля на балконе возилась.
- Ба-аб! – крикнула Наташа.
Бабуля глянула на Наташу, махнула ей рукой. Ещё пару секунд она смотрела на людей, приехавших с Наташей, и торопливо вышла с балкона.
- Открывать пошла, пойдёмте, - предложила Наташа.
Но дверь подъезда внезапно распахнулась и на пороге появилась Наташина бабушка. И смотрела она вовсе не на Наташу...
- Шура… - вполголоса произнесла она. – Это ты, Шура?... Я тебя сразу узнала!
7.
Силантьев поспешно снимал двух старинных подруг, смеющихся, плачущих, обнимающихся прямо на улице. «Роскошная заметка будет… Надо подсказать этой… внучке. Если что - поправим! А фото – мои! Пусть пишет…» - с подъемом думал он.
Бабуля ещё раз обняла свою Шуру и так, обнявшись, они и пошли к входной двери в подъезд. Уже почти у подъезда бабуля на секунду оглянулась, словно говоря: хотите - заходите, но нам и без вас есть о чём поговорить…
Они скрылись в подъезде, а Наташа, Силантьев и Димка смотрели им вслед.
- Анатолий Сергеевич, - негромко с улыбкой сказала Наташа, – поехали в редакцию… Нам ведь вчерашний материал обработать надо…
Я-то, работала летом на море, и столько интересного пропустила