хохочущей гурьбой разбегались по салону. Сзади напирал многочисленный класс рабочих и служащих, спешащих не опоздать к началу рабочего дня, боящихся лишится премии и получить строгий выговор. Эти личности с невероятной силой уплотняли людскую массу, расплющивали сумки-баулы, громко ругались и отчаянно жестикулировали, пытаясь быстрее ступить на отъезжающую подножку.
И среди всего этого сумасбродного человеческого месива непостижимым образом возникали хрупкие силуэты отчаянных пенсионеров и разозленных старых бабок. Невозможно было понять, как проникали они в автобус, свирепо визжа и злобно огрызаясь. Яростно и дико дрались клюками, испепеляли грозными взглядами, посылали тысячи проклятий тем, кто вставал у них на пути. Но самым удивительным было то, что они всегда оказывались на самых лучших местах. А после смиренно сидели, кротко устремив взгляды в окно и жалобно рассказывая о бесчисленных горестях и болезнях. Некоторые хворобы всю дорогу задирались с тяжело дышащими пролетариями и гневно шипели на веселящуюся молодежь. Куда спешили энергичные пенсионеры, никто толком не понимал. Поликлиника и больница находились совсем рядом и зачем путешественники в таком количестве торопились на другой конец города, для всех оставалось загадкой.
А строки ложились ровными столбцами:
Много на земле
Глаз ярких
Отдают тебе
Искр жарких
К остановке подошло пустое маршрутное такси. С криками и воем, к забитой телами разъятой двери потащила Лесю озверелая толпа. Безумный людской поток вбросил девушку внутрь, больно ударил о стойку. С недоумением почувствовала, как вцепившись в ворот новой блузки, с треском рвущейся материи кто-то бесцеремонно вытаскивает ее из салона. Будто пробка выскочила она, зацепив дамской сумочкой за очки неприветливого сутулого гражданина. Ремень у сумки лопнул, очки разлетелись вдребезги, а пронырливый наглый дядя поспешно спрятался за спинами пассажиров. Маршрутка тронулась, двери со скрипом закрылись.
Чудом устояв на ногах, в треснувшей по шву блузке, с порванным ремнем и ободравшейся сумочкой, Леся с тревогой смотрела как рядом с ней останавливается очередной автобус. Как многоликая человеческая масса обступает со всех сторон, с какой осатанелостью вращаются глаза обезумевших людей. Бешеным напором, приподняв вверх, понесло ее в салон и, развернув вокруг своей оси, благополучно опустило на пол.
Улыбнулась про себя, вспоминая жуткий переполненный автобус. Карандаш легко двигался по бумаге:
Много мыслей в них
Ноющих
Ведь не каждый стих
Стоящий
Зажатая со всех сторон, обескураженная, крепко прижимая к себе искалеченную сумку, она тихо стояла, едва касаясь пола туфлями. И хотя давка и теснота были для нее привычными, такого странного недоразумения никогда не случалось. Было жаль дорогую блузку, непригодную сумочку. А главное, поразило то, с какой лихостью ее, будто щенка, выбросили из маршрутки. «Что за люди такие? Ведь чуть не натурально по голове идут!» – в это время что-то липкое и влажное прикоснулось к ее ноге.
Чуть слышно вскрикнув, не имея возможности опустить голову, девушка с ужасом ощущала как это что-то медленно и неотвратимо ползет вверх. Панически дернув ногой, с трудом извернувшись, она увидела плетеную сетку со свежей рыбой. Бородатый рыбак беззаботно держал ее в левой руке, безразлично глядя на Лесю пустыми нетрезвыми глазами. Оттолкнувшись от бестолкового рыболова, едва потеснив пышнотелую работницу, наконец-то обрела равновесие. Но крепкий сивушный дух, исходящий от тщедушного мужичка, лишал всякого покоя. Человек устало дремал, держась рукой за поручень, и никого не трогал. Раздраженные пассажирки открыто выражали свое недовольство, но он так и не отозвался, мирно посапывая и пуская пузыри.
Бесконечно долго длилась эта обычная поездка. Постояв в долгой дорожной пробке, чуть не задохнувшись ядовитыми испарениями, пропитанная чужими удушливыми запахами, с невероятным трудом выбралась она на нужной остановке. Стряхнув с открытых ног осклизлую рыбью чешую, стремительно помчалась на занятия. И конечно опоздала.
Слова с легкостью слагались в рифму:
Много лишних строк
В повести
Не претит исток
Совести
На перемене приведя себя в порядок, неторопливо шла к нужной аудитории. Студенты группками стояли возле стены, непринужденно переговаривались и весело шутили. В самом конце коридора притаился Митенька, радостно держа за руку ненаглядную сокурсницу, и мило улыбался. Увидев подходящую Лесю, словно пылкий опытный повеса демонстративно и быстро обнял растерявшуюся спутницу. Страстно и чувственно прильнул к ее губам, не забыв запустить руку под юбку.
С каменным помутневшим взором проходила Леся мимо них. Вслед раздался издевательский смех. Сердце дрогнуло от обиды, душа разрывалась на части, в глазах блестели горькие слезы. «Ну, и подлец же ты, Митя!.. Ох, и подлец!..» – ярость закипела в груди. Хотелось вернуться и со всей силы надавать пощечин. Сдержалась, звонко застучав каблучками, выбежала на улицу.
Долго сидела в парке, пытаясь успокоиться. Вокруг суетливыми тенями ходили люди, спешили куда-то. Дети играли, резвились у фонтанов, по асфальтовым дорожкам фланировали влюбленные пары, молоденькие мамы с колясками что-то горячо обсуждали, собравшись в уютный кружок. Все были счастливые и довольные, в открытых лицах читалось умиротворение. Всем было радостно. Только она безучастно сидела, раздумывая и часто вытирая мокрые глаза.
Новорожденный стих наливался смыслом:
Оттого судьба
Хлесткая
И вся жизнь - борьба
Жесткая
– Здравствуйте, девушка!.. Работаете?.. – перед нею стоял щуплый, неопределенного возраста человек, держась за руль велосипеда. Он застенчиво и робко смотрел на нее понимающим, не осуждающим взглядом. Было видно, что он мужчина порядочный и даже интеллигентный. Стеснительно опуская ресницы, с глубоким интересом оценивал ее фигуру, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Что вы сказали? – не поняла Леся.
– Работаешь, милая? – еще раз повторил он и сладко облизнулся. – Дорого берешь?
– Вы что, мужчина?.. С ума сошли? – до нее только сейчас стал доходить смысл вопроса. – Вы, наверное, городской парк с борделем перепутали?
– Так бы и сказала! – велосипедист в огорчении ссутулил узкие плечи. – Кто же вас разберет? – с неподдельной обидой пробурчал себе под нос. Запрыгнул в седло и, сердито вращая педалями, укатил прочь.
«Ничего себе! Вот это да! За кого меня принимают!» – от бесконечного удивления не было никаких эмоций.
Строки набирали силу, звучали песней:
Но нам есть кому
Каяться
Чтоб не одному
Маяться
Отложив в сторону карандаш, Леся вновь раскрыла окно. Над далеким окоемом гор посветлело небо. Звезды поблекли, лунный месяц сместился к самой линии горизонта и, мерцая серебристым свечением, опускался в спящую долину. Легкое движение воздуха приносило запахи луговых трав, остывшего гранита. Благоухание ароматов цветочной пыльцы пьянило и кружило голову. Она ощущала как предчувствие красоты и восторженности пробуждается в ней с новой силой, поднимает настроение, очищает. Где-то в глубине чуть слышно разливалась божественная музыка, невыразимо прекрасная, волшебная и вечная. Сердце отзывалось радостным биением, внутри все озарилось сверкающей палитрой. Казалось, воспарила душа, поднялась над мирской суетой, полетела навстречу Солнцу…
Перед ней в отрезвляющих образах проявились картины сегодняшнего дня. Переполненная маршрутка, Митя… Будто в сумасшедшем калейдоскопе возникали видения безобразных яростных лиц, искаженных отчаянных взглядов. Гнусные хмельные ухмылки, смрад истекающей потом толпы изнывающей в тесно сжатом пространстве, гадостное ощущение касания липкой чешуи, издевательский смех вослед…
Вдруг открылась холодность и зависть друзей, их неблаговидные поступки, взгляды, отношение к ней и друг к другу. В окружении жутких горгулий похотливо улыбался велосипедист… «Что со мной?.. – слезы полились ручьем. – Как так могло случиться, почему все изменилось, отчего я потеряла покой? – Леся пустым, невидящим взглядом смотрела в окно. – Ведь как хорошо на земле, как изумителен и прекрасен мир, какая мудрая природа! Сколько в ней гармоничности, великолепия, совершенства! И странные существа наследуют это богатство! Ничего не видят вокруг, погруженные в эгоизм и собственное безрассудство. Все возвышенное для них пустой звук!.. Только наслаждения и блага интересуют их. Отвергнуть все непонятное, чтобы жить, идти по чужим головам, думать лишь о себе, переворачивать горы ради удовольствия, покорять пространство для вожделений, сметать все на своем пути руководствуясь инстинктами. И после чувствовать себя счастливыми… Ну, а как же верность, любовь, дружба? Все у них в такой извращенной чудовищной форме, что чувствами и назвать-то нельзя! Но нет, они будут совершенно уверены, что все «как у людей»! И на смертном одре как заклинание будут повторять себе: «жизнь состоялась!..». И уйдут в мир иной успокоенными, не сомневающимися в своей праведности».
Леся закрыла окно, присела к зеркальному столику. Долго смотрела, как по щекам стекают слезы, как наполняются светом глаза, как легкими тенями отражаются губы.
Сидела, глубоко задумавшись, погрузившись в невеселые мысли.
С ясным Месяцем
Под руку
[b][i]
