– но именно это неведенье душ нас побуждает к общению, к познанью в судьбе что мы есть друг для друга. А если все тайны откроются, если станут совместные девки, и водка – и грех – то как же я больше смогу доверять ему, скармливать лучшие ломти своей души, понимая что он меня знает антихристом, бесом – и как сможет он откровенничать в людях и боге, предъявив вместо чистого сердца свою грязную жопу.
===========================
Тёплый вечер буднего дня. Мелкие комары гудют под лампочкой, и если сел такой заморыш на лоб - то обязательно крови напьётся, даже жизни ценой. Академики говорят, что инстинкты у гнусов правят миром.
Дед Пимен смотрит в глаза Зиновию с заполошной болью, будто тот один может подказать или руками помочь. Старику хочется выговориться: как люди живут, из каких высотных мечтаний они погружают свои бренные тела в глубины грязи - и не выбраться им без подмоги, коли затянуло сладким грехом или песней бесовской.
- Вот, Зяма, дело было вчера… Я с Марией под ручку прогулялся к Сергухе, бывшему товарищу моему. Из чего полаялись - теперь не вспомню, а мирить души надо, потому как не вечны мы на земле; и уж если обида сдержится до смерти, то помирать я в тревоге буду, не о деле думая. А значит, могу заблудить на том свете, перепутав рай с пеклом. Алексеевна уговорила меня, и вместе пошла, чтоб дороги обратной мне не стало от трусости. Хорошо, когда она рядом, иначе б я всамделе вернулся - стыдно да страшно.
Пимен охватил пальцами переносицу; и склонив голову, белую седь, помолчал с минуту. Глаз он больше не казывал потом Зиновию, ладонью иногда отирая слёзы.- Товарищ мой со второй бабой живёт, пришлой из соседнего села - может, и городская. Но по всем повадкам пьянь да лахудра. Самогон глушит как хороший мужичара, а в доме прибраться некому. Сергуха старый во пролежнях на чёрных тряпках лежит: ей же хоть плюй, хоть бей по наглым зенкам. А ведь Серый моложе меня годов на десять.- Пимен развернул ладоши перед собой будто книгу, по пальцам вычитывая свой возраст.- Мария спрашивает тейту Нинку: когда борщ иль суп готовила в последний раз? Та в ответ: да вот сёдни - и показала банку тушёнки для заправы бульона. Тут товарищ мой и выдал в лоб ей; видно, долго страданье крепил:- Гадина! Да эта тушёнка уж две недели раскрыта стоит, я не ел её!- И кричит Сергуха горлом, захлёбывается крохами першалого голода - в сраче да сыклях валяясь - а баба гунявая руками подпёрла бока толстые, ещё смеётся над нами. Я, мол, ходить за ним не нанималась - уж так хотелось мне врезать посохом по опухшей харе её. Только, что Алексеевна рядом сдержала. Она Нинку враз с хаты погнала, даже не притронувши к этой поскотине: но взглянула так, будто сторожко где забьёт её насмерть, да тихо прикопает. Я сам испугался Марью впервой.
Пимен опять замолчал, наново оживая вчерашний день; и всё, что не доболел сердцем, оплакивал сегодня.- Мария убираться туда наладилась, супы готовить. Я тоже с нею пойду, Сергуху помыть надо… Может, ты поможешь воды натаскать? А?- Дед на товарища не смотрит, боясь узреть в Зиновии обузную маету, которую тот постыдился отказать. Неловко просить человека насилу. Но Зяма сразу сказал - да; и будто за что замаливая провинное, ещё предложил:- Я могу добыть угля через председателя. Другому он и откажет, не зима с холодами, а для калечного старика даст обязательно.
- Во-во, договорись… А то, может, даже место найдёт Олег в милосердном доме, с няньками да заботой. Сергуха бы отогрелся лаской, глядишь - на ноги встанет. Он же не хворал ничем, слёг от голода и обиды, со зла.
Деду очень хотелось отблагодарить Зиновия за свою мороку, хотя б поманежить его людской радостью после горестного рассказа. Хиленько улыбнулся Пимен, раздувая в отягощённой душе веселья искорки; кхекнул боязно. И сам над собой засмеялся, обирая брызги слюны под дырками худущих щёк.- У Сергухи до Нинки баба одна была; немолодая уже, но прыткая. Бегала она к дружку моему каждый день, отпуску не давая. Он тогда в силе ходил: яйца жрал чисто хряк - с корлупой вместе. Да и любовка баловала его творогом со сметаной, охоча оказалась к мужицкому делу.- Затравил Пимен начало байке своей; и вот тут, на этом самом месте трубку достал для дальнейшего удовольствия. А терпение ведь живое; да пока дед раскуривался, Зяма стучал пальцами о печку - не торопись, паря, слухай старого.- Дружили бы они так, не маясь, но в деревне слухи бегут впереди правды. Сын той бабы застыдился людей, а жена его, певунья, перестала ходить на гулянки. Позор не сокроешь, так хоть избегнуть его. Задумал сынок тогда мать свою от Сергухи отвадить, и только она за порог - он назад ворочает её. Та ему - за молочком, мол, сыночек. Да бидон показывает. А парень в обратку - сиди, мама, сам принесу…
Умолк старик. Зяма даже рот открыл, любопытствуя оказии дедовой - а тот уже с минуту сидит надутый, пыхча дымом разноцветным. Может, интереса ждёт.
- Ну, и чем кончилось?
- … убегла баба один раз из присмотра. И сын к Сергухе поспешил, стучать начал в хату. Хозяин навстречу выходит: нету, мол, здесь твоей матери - а на поножах у двери её галоши стоят, меченые. Спрятать забыли. Тогда парень искать кинулся. Всё обсмотрел да полез на чердак. Мать наверху тудасюда, глаза выпучила, разум потеряла - убьёт ведь - и дряснула об его голову целое лукошко яиц. Грохнулся сын её оземь с жутким криком: ещё б - полбашки начисто снёс, яичные мозги текут. Но всамделе только руку сломал; месяц не дружил после с матерью, да уж она яро навещала его в больничке, всю пенсию на угощенья потратила… А любовь к Сергухе прошла сразу.
Зиновий поскрёб волосья в ушах:- Слушал я тебя, и сам вспомнил чужую беду. Говорят люди, что Тимохина жена подъедает в столовке с тарелок облизки.
Вывихнул Пимен зрачки свои, шкрежетнув суставами по глазным впадинам. От жалости строгой хлипнули слёзы:- Наташка?! да быть не может! брешешь, асмодей.
Но если б Зиновий хоть чутку застеснялся: а он как сидел устало - так и машет руками, что не к лицу ему порожние сплетни.- Мне разносица Зина сказала, Красникова, а дело при ней было.
- Так может, свиньям?
Зяма возмутился не столько дедову отпору, сколько боли своей, которую давно пора отогнать за ворота - но она с перебитым хребтом во дворе ползает, и вопит, тоскливо ноет. На старика зашипела:- Швиньям каким? У них один поросёнок, и тот еле живой к холодцу.- Дядька горстями показывать стал, что Натаха чистит ложкой по блюдам:- Вот так вот, и крохи в рот, остатки детям. Голодают они.
- А Тимофей пьянствует,- как фарфоровый болванчик закивал старик.- Дурень я; видел же его запойку - у колодца валялся он, весь в репьях подле Васькиной хаты. Весёленький сам, с губы текут слюни; и только Наташка при детях не плачет.- Пимен тяжко отдулся, свернув набок голову, чтобы спрятать греховный взгляд свой, заблестевший как острое лезвие.- Ух, друже! скоро Серафимка придумает временную машину, и я топором прищемлю ту тварь из прошедших веков, коя водку сготовила в первый раз… А ты ж тоже пьёшь?- он подозрительно очень на Зяму уставился. Тому деться некуда: ёрзал на лавке, пока сдвинул свой зад к самому краю - и хлоп на пол:- Неее. От силы две рюмки. Или три в гостях.
Пимен хватко взял его за шкибон; Зиновию уж далече не убежать, а лишь в ногах поваляться. Он будто шуткой запросил пощады:- Прости меня, дедушкаааа,- да видно, что всерьёз ему стало боязно старческой злобы.
- Хрен тебе, мелкий пакостник.- Тих Пимен, как белый одуванчик, и не разлетелся ещё в густых семенах по свету. Но время пришло дедово: заплодились в молодых душах серые весенние почки, которые давно уже прививал старый упрямец. Где услужливым добром, где льстивой лаской, а Зиновия пинком вот пришлось.- Ползи за мной, червь!
- Куда?!- взвыл дядька, растирая почти оторванное ухо.- Зачем?!
- К Наташке каяться.
Через полдеревни шли они два гуськом: дед хромал сильнее обычного, а Зяма чуть сзаду скакал на привязи, взбрыкнуть норовя.
- Тимоха, пьянь! открывай!- застучал старик посохом; дрябзнули оконные стёкла, грозясь осыпаться в прах.- Что ты с семьёю творишь, гемод ненасытный?!
Выскочила за ворота плачущая Наталья:- Не позорь, дедушка! третий день Тимоха винится передо мной, ходит трезвый.
- Пропил деньги? голодуете?- Пимен утих лужёным горлом, и со стыдом оглянулся на соседские окна.
- У добрых людей заняла я.- Наталья, сердясь за свои непрошеные слёзы, рыкнула деду в нос:- Потому что злые люди обобрали Тимоху. Охранники из вытрезвиловки выгребли по карманам всю крупную получку. И мелочь оставили, будто сам потерял.- Распалив себя, закричала:- А вы нас пришли стыдить! Залили зенки!- смаху хлопнула калиткой, одырявив тихий вечер.
Пристыженный старик, шоркая тяжёлой палкой, волочился домой; Зиновий хоть усмехался тайком, но его жалел.
Зайдя в хату, Пимен сразу начал суетливо брякать по тумбочкам, мельтеша бумаги и документы. Подумал Зяма, что ищет он деньги на милосердие Наталье, и сам полез в свой кощелёк - но старик достал белый лист да ручку; сел к столу, двинув посуду на край.
Зиновий секретно глянул через плечо:- гражданину милицейскому начальнику,- и возмутился:- Ты кому петицию пишешь? они же козлы!
Но Пимен отвратно зыркнул на товарища, возразил грубо:- Это менты козлорогие, а милиционеры порядочные. Они найдут пройдох в своих рядах и скоренько их изничтожат. Потому как на бой с нечистью поведёт людей наш участковый Май Круглов.
- Ааа,- раскрыл Зяма широко рот.- Я думал, ты в город жалуешься.
- Не жалоблюсь, а требую правого суда от местных властей. Иначе сам буду казнить да миловать.- Старик вздохнул, припоминая грехи, свои и чужие.- В деле справедливости, Зямушка, одному человеку легко ошибиться. Надобно издать нам артельные законы, свято обозначенные обществом и Христом. Вот, к примеру,- он поскрёб шею, взлохматив давно не стриженые куделя.- Мне блазится, что богатого обобрать не во грех - все они аферисты да воры. А у нищего позорно стащить даже луковицу из сумы. Как думаешь?
- Верно.
- Ну и дурень. Есть на свете такие богатеи, что почище иного работяги гнут спину, кукожатся над своей землёй.- Улыбнулся дед, подмигнул Зиновию весело:- Всё же хорошо, что общество раздало селянам земельные наделы. Нынче каждый человек в ярой хватке видён - кто силой кормится, тот родину не продаст. И вскорости репьём да колючкой зарастут обходные дорожки предателей.
Зяма сколонил голову в ладони; сжал пальцами мочки ушей, будто измеряя подступающую к вискам высокую температуру.- Дед, ты прости меня за ту давнюю интригу с Полянкой. Хотел я тогда ловко пошутить, и обкакался на виду.
- Забыл уже,- обеими руками отмахнулся Пимен, презирая старый больной зуд.- Понятно мне, что не со зла.
- А знаешь, почему я берегу честь? потому что от стыда краснею,- признался дядька, и эта правда в первый раз его не смутила.
Дед вылупил сварливые глаза:- Брешешь. До сих пор?
- Ага.- Зиновий хохотнул, вспоминая разные случаи, весёлые и грустные, за которые неловко сейчас - а без них память мелка, да и старик во тревоге ждёт откровения, распахнув на две пуговки двери своей темницы.- Вот была гадость у меня, ещё живя в городе. Завёлся бригадный вор, что по карманам шастал, не сымая ботинок. Прораб собрал мужиков после смены - да тихо
