твердолобостью, полагая, что крыть правду-матку в глаза и сразу предпочтительнее, нежели молча сносить иные унизительные обиды. За длинноязыкость доставалось, как нынче говорят, по полной программе. Месть следовала чаще всего исподтишка, то есть подло. Мстили изощренно и на протяжении всей жизни не забывали пнуть. Даже сейчас, когда я никому не представляю никакой угрозы. До чего ж советские люди злопамятны! Видимо, пропитались постулатом строителя коммунизма, который гласил: человек человеку – друг, товарищ и брат. Вот и пинали по дружески при первом подвернувшемся обстоятельстве, из-за угла пинали.
Первый же факт, возникающий в голове: Григорий Каёта при встрече обычно мило улыбался и дружески пожимал мне руку, а за спиной… За все годы, что он редакторствовал в «Уральском рабочем», мне не удалось ни разу опубликоваться, хотя до него (первая заметка в областной партийной газете появилась еще в 1960-м) выступал, в том числе с острыми публицистическими статьями. Я, естественно, догадывался, в чем тут дело. Мстя за спиной, он при этом ханжески улыбался в лицо.
И вопрос: за что мстил? Уж не за то ли, что на закате перестройки на пленуме областной организации Союза журналистов СССР при моем активном участии его прокатили на вороных, не избрав в очередной раз председателем правления? Или, может, за то, что задолго еще до него рассматривалась моя кандидатура на должность редактора «Уральского рабочего» и поэтому во мне он видел опасного конкурента?
Судя по воспоминаниям, Виктору Федоровичу сильно повезло и в том, что, рано покинув родительский кров, очутился не в крошечном провинциальном городишке, как, например, я, а у мудрого дяди, жившего в то время в областном центре Среднего Урала.
И, конечно, в книге «Вехи судьбы» встретил много знакомых фамилий, тех, кому я также уделил внимание в своих воспоминаниях.
Вот один из них – Владимир Александрович Чичиланов. Я его отлично помню. Потому что, как преподаватель Уральского госуниверситета, и меня учил теории и практике оформления газеты.
Как сейчас помню его первое появление в аудитории моей альма-матер и его первую лекцию. Мои коллеги-студенты, считающие себя чуть ли не корифеями практической журналистики (я, например, к тому времени был уже заместителем редактора шалинской районной газеты «Путь к коммунизму»), слушали «заумные теории» вполуха, перешептываясь между собой и не слушая преподавателя. Чичиланов, заметив столь пренебрежительное отношение к своему предмету, вдруг прервал лекцию и тихо сказал:
- Кстати, даже студенты-очники в университете мой предмет преодолевают обычно с третьего захода. Учтите, пожалуйста.
Мы учли. Особенно серьезно стали относиться ко всему тому, чему Владимир Александрович пытался нас научить, после того, как узнали, что сдать экзамен по этому специфичному предмету действительно будет весьма и весьма не просто, что тут преподаватель ничуть не преувеличивает.
Конечно, все мои однокурсники Чичиланову экзамен сдали с первого захода, а староста, то есть ваш покорный слуга, умудрился получить даже «отлично», однако многим это далось крайне трудно. Так что Чичиланов сбил спесь с заносчивых практиков.
Или вот Виктор Петрович Мазырин, заведующий отделом пропаганды и агитации Свердловского обкома КПСС. Не столь близко, как В. Ф. Дворянов, работавший в его непосредственном подчинении, но сподобилось и мне познакомиться, о чем я рассказал в своих мемуарах. В отношении этого человека наши оценки разошлись, причем, полярно. И понятно: если в судьбе Дворянова Мазырин сыграл крайне положительную роль, то в моей - крайне отрицательную. Стало быть, у меня не было и нет повода для восхищения. Ничего не поделаешь: так распорядилась судьба. А ведь, в самом деле: сколько людей, столько и мнений. И с этим надо считаться.
Понравилось, что вспоминает Виктор Федорович людей с определенной долей иронии. Кстати, оказывается, Дворянов наделен тонким чувством юмора, чего прежде я не знал. Приведу два примера.
Заместитель редактора областной партийной газеты «Уральский рабочий» Семен Алексеевич Корепанов – один из героев моей книги воспоминаний. Не обошел его стороной и Дворянов. Он пишет: «Семен Алексеевич, перебрав через край, начинал отчаянно свистеть. Если Сеня засвистел, говорили мы, значит пора расходиться».
Другая цитата из книги В. Ф. Дворянова: «Геннадий Алексеев затеял борьбу с Виталием Елисеевым, в результате чего была разбита оконная рама. Бегая вокруг них в качестве болельщика, я приговаривал: ребята, врежьте хоть по телевизору, он уже старый у меня, вам все равно новый покупать придется».
Замечу для ясности: Алексеев, Елисеев и Дворянов – друзья молодости, а описываемый мальчишник проходил в квартире Виктора Федоровича.
Знакомы мне и другие герои книги «Вехи судьбы». Например, бывший редактор газеты «Свердловский строитель» Аскольд Григорьевич Шеметило (последние годы он редактировал газету платных объявлений «Курьер», издаваемую под эгидой «Вечерки»), инструктор сектора печати обкома КПСС Виктор Александрович Пирамидин.
Два слова о нашем общем знакомом Евгении Панфилове, редакторе областной молодежной газеты «На смену!», с которой я многие годы сотрудничал. Брат его, кстати, Глеб Панфилов – известный кинорежиссер.
О Жене (так тогда, по-комсомольски называл я его) как о журналисте сказать определенного ничего не могу. Потому что писал он редко и не очень ярко. Но зато я убедился, что он был слаб по женской части. Однажды члена бюро обкома ВЛКСМ Евгения Панфилова и его спутников мне пришлось выручать из одной передряги. История такова: приехал он в Асбест, где тогда сооружалась грандиозная асбестообогатительная фабрика, считавшаяся всесоюзной ударной комсомольской стройкой; вечерком, выпив изрядно, мужики решили посетить одно из молодежных общежитий, где проживали исключительно молодые девочки; кровь при виде очаровательных особ сильно забурлила и парни воспылали чувствами. Воспитательница общежития – женщина, вообще-то, не робкого десятка, а тут перед пьяненькими начальничками несколько оробела и не смогла утихомирить. Вот и позвонила мне: помоги, дескать, выпроводить из «женского монастыря» разгоряченных молодых мужчин и восстановить монастырские тишину и порядок. Что мне оставалось? Поехал. Вытащил Панфилова и его команду, уладил конфликт, скандал удалось замять и он не получил огласки, то есть не дошел до ушей высоких партийных чинов Свердловска. Рассчитался ли со мной Панфилов? Да, причем, своеобразно: тихо стал гадить. Спрашивается, за что? Наверное, за то, что я стал очевидцем его похождения и еще за то, что не придал огласке неприличную по тем временам историю его поведения.
Опять же приходит на ум народная мудрость: не делай людям добра, если не хочешь в ответ получить зла.
Впрочем, на этом делиться мыслями после прочтения книги «Вехи судьбы» заканчиваю. И так расплылся. Надо закругляться.
ЕКАТЕРИНБУРГ, ноябрь 2011.
