«сто миллиардов долларов».
Это оказалось сетевым маркетингом. Компания «Neways». Фигня, короче.
Больше ничего интересного.
Ах, нет. Шевчук на Пушкинской. Молниеносность происходящего. Непредвиденная беспомощность. Поскольку нельзя сделать много вещей в одно мгновение. Вот я и попала в столбняк. А Шевчук – уходил. А я – не девочка на побегушках у высшего промысла. Вот и весь сюжет. Хорошее предзнаменование.
Я много думала о себе. Как о бесполезности. Или я пока ищу – но не нахожу. Или не ищу.
Чего-то мне во мне не хватает. Какой-то оптимистичной веры. А которая есть, тихонько сидит в уголочке. И ждёт, когда объявят её имя в концерте. А его могут и не объявить, между прочим.
Играй, невесёлая песня моя, играй, играй…
Командиры армии лет – мы теряли в бою день за днём,
А когда мы разжигали огонь, наш огонь тушили дождём.
Мы сидим у разбитых корыт и гадаем на розе ветров,
А когда приходит время вставать, мы сидим, мы ждём.
(В. Цой)
Переплетение. С мыслями о Нём. Здесь тоже всё не спеша. И уже неясно, Кто Он. Зачем Он? И есть ли вообще в мире тот, который есть Он?
И могу ли я войти в его жизнь? И да, и нет. Ведь моё место в тихом уголочке его души.
Могу ли я вообще проснуться утром абсолютно счастливой? Но тогда я уйду в другое измерение. А вдруг его там не будет? Но вдруг там Он будет ждать только меня. В сплошном одиночестве. И душевном своём изгнании.
Проснуться или нет в новое?
Я знаю, что параллельных миров не существует. В природе. Они есть только в нашем сознании. А оттого верю в возможность. Боюсь, правда. Как всегда. Боюсь встать не с той ноги.
У меня есть дом, только нет ключей,
У меня есть солнце, но оно среди туч,
Есть голова, только нет плечей,
Но я вижу, как тучи режут солнечный луч.
У меня есть слово, но в нём нет букв,
У меня есть лес, но нет топора,
У меня есть время, но нет сил ждать,
И есть ещё ночь, но в ней нет снов.
У меня река, только нет моста,
У меня есть мыши, но нет кота,
У меня есть парус, но ветра нет,
И есть ещё краски, но нет холста.
У меня на кухне из крана вода,
У меня есть рана, но нет бинта,
У меня есть братья, но нет родных,
И есть рука – и она пуста.
И есть ещё белые-белые дни,
Белые горы и белый лёд.
Но всё, что мне нужно,
Это несколько слов
И место для шага вперёд.
3
Виртуальная Реальность дописана. Всего лишь. Взять и написать следующее.
Но тут началась Клипомания «Время и Любовь».
Объясню.
Пожалуй, с клипов всё и началось. Ха, я сама не верю. Начало – гораздо круче. Но я о фактическом.
Итак, ни одного оригинального клипа от «Наутилуса Помпилиуса». В данном случае.
И вот – «Золотое пятно» в моей судьбе. Не удержалась в зарисовке воображения. Но написала не до конца. Что-то потом ещё было. Предшествующее. От каждой полной песни, как правило, рождаются связные картинки. Всегда. Только списать. Я и списала. По наиболее яркому «Князю тишины».
А клипомания (сама по себе) развивалась у меня давно. При желании может получиться (по-другому и не хочу представлять) целый сериал.
Трудность заключается в специфичном стиле: практически отсутствуют длинные распространённые предложения. Двусмысленность и более. Насколько хватит умственных ассоциаций. Стало быть – бесконечность.
Но, кстати, сложности может создать и первоначальная бессмысленность. Но это прочная прямая связь одного с другим. Первого с последним. По кривой или круговой не умею.
Здесь встретиться много личных осознаний. Личное мировосприятие, слегка запутывающее. Наше Время. И Любовь.
Они включены в название.
Поскольку Любовь шагает через Время. Но не сквозь. Время её моделирует. Либо сохраняет, либо стирает. Либо преображает, когда обошлось без фатума и злого рока. Сохраняет и хранит всегда, вечно, когда не обошлось. Преображает – в привычку. Порой в дружбу, в ответственность, в осознание иного. Не более. Или да, бесследно стирает.
Я предпочитаю неизбежность сохранения.
Те же происшествия со Временем. При фатальностях оно бесконечно. Привыкая, регулярно меняют батарейки (по-другому не скажу). Стираясь, Время прерывается, разрывается в определённом не нами месте. Неизвестно, восстановит ли свою целостность.
Мне пришлось совместить понятия. Но Время опережает Любовь. Увы, не наоборот. Ведь оно даже не перетекает в неё, как поступает она.
Что касается оформления. Берутся тексты целого альбома. Как правило. Есть вещи, которые я на дух не выношу. Например, всю «Разлуку». Непереносимость этого слова.
(Да, хорошо, если бы каким-либо способом возникла инструментальная версия. Вроде «Атлантиды». Я бы не смогла без музыки так широко размыслиться).
Все используемости (тексты песен) в реальности должны прозвучать. Они дополняют общую картину. Чаще даны в авторском исполнении (не в моём в основном), либо в бутусовском (постигаем новые горизонты). При этом они показаны наглядно. Изображения того, о чём идёт речь.
Эпиграфы по характеру могут быть выполнены таким же образом. Как и редкие эпилоги. Или просто текст выводится на экран.
Это слегка грандиозная задумка. Но вполне осуществимая.
Клипомания для меня – совокупность всех любимых мною наследий. То, из чего сложился для меня конец ХХ века. Мощный культурно-генетический пласт. Сверхмасштабный уровень.
Флаг в руки – кому?
В принципе ты, Слава, страшный и стрёмный. Для меня. Или, скорее, опасный человек. Но… Могу доверить первый шаг тебе. Знаешь, мне не всё равно. Но разве ты оценишь?
Прочти без предубеждения.
Кто я такая – представлюсь в следующий раз. А он неизбежен.
4
Вот и конец – это всё для тебя. Оно было нацелено на тот момент, когда я впервые и реально соприкоснулась с ним.
Здесь же. Мне бы мечталось сказать о творчестве. Не обобщая. Не о чужом. О своём. Какая я в нём есть.
Для чего – не знаю. Дано. А значит, никогда не постигнет мысль о ненужности. Оно лёгкое. Меня никогда не терзают его муки. Оно течёт свободно и способно. И окончательный вариант очень мало отличается от черновикового.
Как мне пишется? А вот практически так:
А потом, словно дьявол с серебряным ртом,
Он диктует строку за строкою,
И когда мне становится страшно писать,
Говорит, что строка моя.
Он похож на меня. как две капли воды,
Нас пугают, глядя в лицо,
Разве только на нём есть кольцо, а я без колец.
И обычно я и ни то и ни сё, но порой я кажусь святым,
А он выглядит чёртом,
Хотя он – Господь, но нас ждёт один конец.
(Б. Гребенщиков)
Во всём это – мужское начало.
Я слушаю – и записываю. Стараюсь успевать. Мне некуда деваться – я приучила себя писать. Естественно облекая в свой язык, систему письменных знаков, привлекая доступные материалы и закрепляя свой успех на бумаге.
11 августа кто-то ждал давно обещанного конца света. Я – очень. Но какой он? Может, он и был, а мы не успели заметить.
За часом час бежит и падает во тьму,
Но властно мой флюид прикован к твоему.
Сомкнулся круг навек, его не разорвать,
На нём нездешних рек священная печать.
Явленья волшебства – лишь игры вечных чисел,
Я знаю все слова и их сокрытый смысл.
Я все их вопросил, но нет ни одного
Сильнее тайны сил флюида твоего.
Да, знанье – сладкий мёд, но знанье не спасёт,
Когда закон зовёт и время настаёт.
За часом час бежит, я падаю во тьму
За то, что мой флюид покорен твоему.
(Н. Гумилёв)
ПРИЛОЖЕНИЯ
Школа
Здесь будет размещена записочно-школьная продукция.
Вероника: Что-нибудь напиши.
Ирка Шаповалова: Что? Великородный для кого – для нашего Дорончика, а незнакомец в коричневой Veston1 для Янчика Гусейновой. А для Ж.С.2 – Ринат. А для меня – Давыдов Костя из КР/С/У3.
Янка Гусейнова: А друг его для И. Шаповны.
Ира: Really? Are you here?
Яна: Yes. Как раз для тебя.
Вероника: Ты что это, Ира! Прошла любовь к Д.Ч.4?
Ира: Нет, почему. Просто пытаюсь сохранить тебе девственность. Поняла? Не куплуй5!
Вероника: Не твои проблемы! Слово выучила «купловать», да?
Ира: У-у-у-у-у-у! Ты у нас профессионалка в «этом» деле. А слово я выучила, это да.
Вероника: Да, профессионалка.
Жылдыз: Шаповалова Ира, я к тебе по имени обращаюсь, так что изволь меня тоже по имени звать.
Ира: Фиг с маслом! (с постным!)
Жылдыз: Ах, ты такая… Я тогда тебя буду называть – Шаповадзе. Не хочешь по-хорошему, так по-плохому…
Ира: Называй меня Шаповалова!
Девятый класс, может – десятый.
Далее сочинение Жылдыз с рисунками:
Пусть эта звезда приведёт тебя к любимому.
Никто тебя не любит так, как мы, ни лучшие подруги, ни друзья, с ответом мы тебя не торопим, потому что тебя любим.
Пора-пора-порадуемся на своём веку мужчине и ку-ку. Пока-пока-покачивая перьями на платьях, судьбе не раз шепнём «мерси боку»!!! На память от нас – один за всех, все за одного. Да здравствует дружба. Мы – три великие подруги, пример для подражания.
1994 или 1995 год.
Жылдыз: Ты видела, как Азим1 на Яну смотрел?
Вероника: Нет, не видела. У тебя только ими голова забита.
Жылдыз: Дура, что ли, когда это у меня голова Азимом была забита. А вот на тебя Медер2 смотрел и охал. Кстати, а вон тот пучеглазый на меня не смотрел. У тебя глаза скосились!
Вероника: Я не дура. Я дурочинка, а ты… Что за Медер, я его не знаю. Меня не интересуют эти придурки из школы.
Жылдыз: Ха-ха-ха. Вот это да! Ну ты материшься. Тебе не идёт. А раз ты Медера не признаёшь, значит, Шашенов на тебя смотрел. Ты, Ира, Марина3 и он – вообще исключительно прекрасная пара. Ну вообще класс!!!
Вероника: Слушай, хватит, тебе больше не о чем базарить? Я Шаикова терпеть не могу. Лицемер.
Жылдыз: Откуда ты знаешь? И тем более лицемер – это тот, кто с одним хорошо разговаривает, а думает по-другому. Ты думаешь, он такой? По каким признакам ты это узнала?
Вероника: Да пошла ты… Давай про другое. А то не буду отвечать.
Жылдыз: Ты мне это ответь. Покончим эту тему.
Вероника: Да я вижу по глазам и вообще просто так сказала. Закончили, да, о’кей, что дальше?
Жылдыз: Теперь перейдём на твою внешность. Она у тебя вообще обворожительная.
Вероника: А кого она уже обворожила? А никого! Значит, она не обворожительная. Необыкновенная – да! Согласна.
Жылдыз: Ой, да ты вообще один упад. Уверена, намазать тебя – вообще ништяк будешь.
Вероника: Мне краситься не идёт.
Жылдыз: А как ты думаешь, Янке и мне идёт-не идёт? И вообще, если идёт, то что именно?
Вероника: Не знаю, что вам идёт. Мне достаточно знать, что подходит мне. Так-то! По просьбе Янки пишу, что ей идёт: зелёные тени, коричневая тушь, персиковая пудра, тёмная помада, близкая к коричневому, для ногтей цвет лака, как всегда, под цвет губной помады.
Жылдыз: Посмотри на меня: примерно, что мне идёт?
Вероника: Если тебе сделать белое лицо и накрасить, будет так страшно, тебе ничего не идёт.
Жылдыз: Даже глаза или губы чуть розовым цветом?
Вероника: Ну, чуть розовым можно.
Жылдыз: А глаза?
Вероника: А глаза не надо красить. Брови выдергать малость можно. Да надоела. Сделай пластическую операцию, да тебе и так пойдёт. Ты же не собираешься в бомонд, в отличие от меня, даже в кыргызский.
1995/1996 год.
Как-то в 1996 году, кажется, я пошла на лекции с Наташкой Родичевой в Национальный университет. Она училась на филологическом. На занятии по стилистике, которое вела Пешехонова Инна Александровна, мы делали обозрение. Вот оно:
«В данный момент мы находимся в Кремле, где проходит совещание. Только что был объявлен перерыв, и участники совещания вышли в фойе. Но, что мы
