Глава вторая. Денд-Арей

Заря была мертва. Она лежала на кровати и смотрела в потолок удивительно спокойным и даже каким-то расслабленным взглядом. Она умерла быстро - длинный нож по-прежнему торчал у неё из межключичной ямки. Лантильда по рассказам медиков знала, что этот удар смертелен, «дэцимэ» показывали его ей, вот только в действии она видела его впервые.

В госпитале больных, кроме Зари не было – так уж получилось, что среди остальных обитателей замка лежачих больных не случилось.
Кроме Зари в госпитале была ещё помощница Стриж – юная эльфийка, чей энтузиазм (по словам других больных) значительно опережал её знания. Элиза поставила её ухаживать за Зарёй, поскольку её помощница не испытывала к людям никакой неприязни. По крайней мере, такой неприязни, с какой Сэйррэ не могла бы справиться.

Сейчас над Сэйррэ хлопотали двое врачей – ночной гость сделала попытку избавиться и от дежурившей ночной порой эльфийки. Причём довольно необычным способом – «прелестница» впрыснула в кровь Сэйррэ нейротоксин – то самое вещество, которое привело Лантильду в такое возбуждённое состояние, хотя она всего лишь подышала им!

Сэйррэ получила этот нейротоксин в концентрированном виде, да ещё прямо в кровь! В результате  чуть-чуть не умерла, от остановки сердца. Чуть-чуть.

Стриж объяснила Лантильде, что «прелестники» – это плоды древнего эксперимента людей. Ещё тех, дремучих времён, когда у людей было развита работорговля, и они продавали друг-друга. Люди скрещивали демонов и представительниц своей и других рас, получая необычные гибриды. Необычные, удивительные и странные. Многие из таких вот гибридов существовали и по сию пору.

«Прелестницы» были как раз такими существами – сильными, умными, ловкими, умеющими очаровывать людей и других существ, и очень обольстительные. В древности каждый влиятельный  имперский чиновник считал своим долгом иметь в своём гареме  «прелестницу» - это было показателем его влияния и богатства.

Но вот на войне «прелестниц» не очень жаловали – очень уж они неуправляемыми были, способными идти на поводу у своих капризов и желаний. Для опытных солдат такое – неприемлемо. Солдат должен быть предсказуемым, а не идущим на поводу у своих капризов.

Лантильда и сама это понимала – «прелестница» пробралась в Мэнтат, она рисковала, что её обнаружат и сделают с ней что-то плохое, но всё же не удержалась, чтобы отколоть свою мерзкую шуточку с Лантильдой. Нейротоксин ещё не до конца расстался с телом девушки, и временами возвращался, заставляя видеть её то, чего она раньше не замечает – например то, как Стриж покачивает бёдрами при ходьбе, или какие красивые и изящные руки у Элизы.

На отца и Кейджа Лантильда старалась не смотреть – боялась, что и тут увидит что-то... новое.

Это ощущение было какое-то необычное – словно кто-то покопался в её голове, подчинив разум телу.

Стриж объяснила, что нейротоксин «прелестниц» используют в психиатрии – это средство заставляет даже самого упёртого шизофреника переключаться со своих бредовых теорий на более... приземленные интересы. Что куда лучше, если бы он бегал с топором или ножом по улицам.

Нейротоксин выводился из организма долго. Стриж могла накачать Лантильду специальными лекарствами, что вывели бы эту дрянь за пару суток, но всё это время Лантильде пришлось бы провести на сильных успокоительных, чего она не хотела. Пришлось ограничиться парой нейтрализаторов и жить с нейротоксином, по меньшей мере, ещё неделю, а то и полторы.

Оставалось полагаться на своё умение держать себе в руках и отличать навязанные мысли от своих собственных. К счастью Лантильда обнаружила любопытный побочный эффект этого нейротоксина – он позволял концентрировать свои мысли и внимание на отдельных проблемах. Вот это уже было куда полезнее – Лантильда поняла, что может подмечать всякие мелочи и делает логические выводы из того, что видит.

Это было необычно, но довольно интересно.

Лантильда и без усиленных непонятной отравой чувств понимала, что отец весьма опечален этой историей и Кейдж, чувствуя это, явно постарается сделать всё, чтобы загладить свою вину. Впрочем, и сама Лантильда понимала, что эта «прелестница» отколола очень плохую и неприятную шутку с Мэнтатом. Она пробралась в замок и убила человека, которого Лэйн взял под свою защиту. И ничто её не остановило.
По сути дела это был вызов, брошенный эльфам – презрение к ним, неспособным защищать тех, кто доверился им.

Такое трудно забыть. Такое трудно просить.

Но сама Лантильда не очень-то задумывалась о чувствах отца. У неё были свои причины для печали. Заря пришла в замок её отца в поисках защиты, и что она получила?

«Нельзя такое прощать, Заря. Нельзя позволить, чтобы твоя смерть была напрасной или, что ещё хуже – служила для жутких дел этого чудовища. Такое нельзя прощать! Никогда!».

- Как «прелестница» проникла в замок? – проговорил Лэйн, возвращаясь к более практичной теме.

- Она использовала грозу. Вы ведь знаете, какие помехи во время грозы, - тут же проворчал Кейдж. – мы осмотрели весь периметр защиты, и нашли пару мест, где она могла, при должной ловкости, пробраться.

- Знаю, - кивнул Лэйн. – А вот откуда «прелестница» знала, что будет гроза? Она ведь очень нагло действовала. Не могу поверить, что всё это у неё получилось по чистой случайности. Она шла за этой несчастной девушкой. И вдруг ей, как по заказу, подвернулась гроза?
- Управляемая погода? Но это невозможно!

- Пока мы знаем только то, что когда «прелестница» решила пробраться в мой замок, то тут же началась – и очень «кстати», гроза. Я не верю в такие совпадения. Кроме того, Кейдж, ты отлично знаешь, что люди умеют применять погоду в своих целях.

- Люди использовали против нас метеорологические башни, - напомнил Кейдж. – Затапливали дождями, наводили ветра и вообще – гадили, как могли. Помню, один раз даже снегопад, посреди лета ухитрились вызвать. Магический контроль над погодой – это конёк людей! У нас нет ни одного техника, что способен создать нечто подобное. Даже у людей такие мастера – это очень редкие и высоко секретные профессионалы.

Из своих уроков Лантильда помнила, что люди умели управлять погодой. Правда, почему-то использовали это знание в военных целях, а вот в мирных – практически никогда. Кейдж объяснял это тем, что люди страдают инерционностью мышления – им просто в голову не приходит, что можно использовать погоду для мирных целей.

Как правило, люди строили специальные башни, с запасами магической энергии, что позволяли им влиять на климат в строго ограниченной местности. И, как правило, «дэцимэ» охотились на эти башни и уничтожали их, пусть даже рискуя потерями в личном составе.

Так же очень большой мечтой герцогов Некрояра было узнать тайну строительства этих башен – управление погодой Некрояру ничуть бы не помешало, учитывая, что эльфы очень много времени отдавали на высаживание лесов и разведение растений, что могли бы нейтрализовать токсины в почве.

- Насколько я знаю – метеорологические башни действуют в радиусе ста пятидесяти километров. Что, думаешь, что у нас в округе возвели такую штуку, и никто не заметил? – удивился Лэйн, прижимая уши. – Быть этого не может!

- Ну да, это и впрямь перебор, - согласился Кейдж. – Но ведь это самый логичный вариант! Может быть, люди придумали какое-то иное средство управления погодой? От них можно многого ожидать!

- С этим мы разберёмся, – проговорил Лэйн. – А теперь собирай своих ребят. Мне нужно чтобы ты собрал два «дэцимэ» - отправишь их в Дэнд-Арей, пусть разберутся, что там творится. Лантильда, отправишься с ними.

- С ними? Зачем? – нахмурился Кейдж, прижав уши.

- Думаю, моя дочка произведёт на поселенцев больше впечатления, чем твои ребята. Кроме того, я надеюсь, что Лантильду твои приятели будут слушать куда как внимательнее, чем старосту людей. И ещё выполнять её приказы. Хотя бы иногда.

Кейдж поморщился и посмотрел на Стриж.

- Собирайся в дорогу.

Лантильда кивнула, а затем подошла к мёртвой девушке, что лежала в кровати, и, если бы не рукоять ножа, что орчала из её горла, полное впечатление, казалась бы спящей.

«Мир тебе, человек», подумала Лантильда. «Ты не будешь забыта. Ты будешь отомщена. Клянусь тебе. Ибо ты мне помогла понять кое-что – что не всё в этом мире измеряется ненавистью. Я уже не забуду этого никогда. Мир тебе, человек».

                                                                           ***

Мэнтат был одним из пограничных герцогств – тех, что имел в виде границы Карверский Хребет, с его воинами Хелион и их чудовищными союзниками - Тучей, Красной Мглой и Мёртвым Роем. Хелион частенько нападал на рудники, где добывали серебро и железо, а иногда выходил и на поверхность, чтобы порезвиться там сколько влезет.

Влезало обычно много – Лантильда знала, что в других государствах мира, имеющих Карверский Хребет в союзниках, испокон веков строили подземные укрытия – крипты. В криптах прятались люди, во время наступлений Хелион, особенно если жители Карверского Хребта пускали впереди себя Тучу или Красную Мглу.

Некрояр был в этом плане счастливым исключением – Хелион практически никогда не атаковал его в массовом порядке – так, небольшие набеги, проникновение, инфильтрация, заражение местности. Видимо не нравилась народам Карверского Хребта отравленная неведомым ядом земля Некрояра.

После того как от неизвестной заразы рухнуло герцогство Вэндиго, Мэнтат оказался в своеобразной полуизоляции от других герцогств. Кроме Карверского Хребта Лэйну пришлось присматривать ещё и за Альбионом, где  после массового исхода эльфов, появились Сады Чайтрэрадха. А вместе с ними – кумбханды – Садовники, как их метко прозвали местные.

Сады Чайтрэрадха росли в горах Альбиона и в его предгорьях. После падения Вэндиго – они заполонили всё герцогство, а те эльфы. Кто не успел покинуть эти территории – умер.  Так что на долю Мэнтата выпала непростая задача. И хотя жители этих ужасных лесов не очень-то стремились выбраться за пределы гор, а ними нужен был глаз да глаз – именно для этого герцог поселил людей у реки Роуан.

Сама река Роуан была пограничьем – она текла точно по границе меж Мэнтатом и Отрогами Скорби, а затем заворачивала к Болотам Птанга, что со времён Трёхсотлетней Войны были пусты и заброшены – очень уж там климат был плохой. Хотя там сохранились заброшенные крипты Империи и боевые базы Тэйли-Тиг, необычных эльфов, известных под прозвищем – Железные Львы.

Однако именно по Роуану можно было подняться из Державы в Некрояр, не привлекая к себе особого внимания – герцог это тоже учитывал. Во время Кару Хор военные Державы поднялись по течению Роуана и устроили резню среди эльфов предгорий Альбиона. К счастью для Мэнтата люди сунулись в Альбион и потревожили там кумбханд. После чего те, из захватчиков, кто выжил, в панике покинули герцогство.

Однако после этого предгорья Альбиона прекратились в мёртвое поле, где никто не жил – а в границах Мэнтата появилась дыра, через которую, при известной ловкости, мог бы пробраться кто угодно.

Именно так в Мэнтате и оказалась мама Лантильды – одна из Пустынных Танцовщиц Кали-Ра – далёкого южного государства. Она попала