"По деревне шла и пела...", или Быки голландской породы (рассказ)

напитках домашнего изготовления Сашка. – Разбавил, что ли?
- Насчёт этого не балуюсь, - строго возразил тесть. -  Я же говорю - настойка! Запах, правда, такой… специфический… Ну ничего! Кто от нас не плакал… Принюхаетесь!
Он разлил граммов по сто пятьдесят в каждый стакан. Настойка в простом стекле оказалась тревожно-изумрудного, даже в какую-то синеву цвета.
-Это на чём же? – поинтересовался я.
-На ягоде-малине, - хитро прищурился Силантьич. – Не боись! Шибает будь здоров. Аж в ноздрях щекотит. Ну, будем!
Настойка оказалась совершенно непонятного вкуса. Даже с каким-то вроде бы навозным запахом. Экие же они, селяне, изобретатели! Кулибины самогонного труда! Менделеевы брагоприготовления! Хотя пилась удивительно легко. И. главное, не чувствовалось никакой сивухи! Да, есть ещё на святой Руси настоящие мастера дрожжей и сахара! Сохранились в русских селеньях, несмотря на горбачёвский антиалкогольный террор!
- Не пойму… - вдруг сказал Сашка.- Это чего есть-то?
-Понравилась? – спросил Силантьич душевно. – Я же говорю – божья слеза!
-Не, не похоже на настойку… - продолжал сомневаться Сашка. – Это какой-то клопомор…  
- Бычий возбудитель, - поправил его Силантьич совершенно спокойным тоном.-  Вы, ребята, закусывайте, закусывайте! Вот груздочки! Капустку  берите! Капустка – это самый закусон! Уважаю! Оттягивает!
-Насчёт возбудителя - шутка, - сказал мне Сашка. – Они здесь все такие…шутники колхозные. С юмором специфическим. Как говорится, от сохи.
-Да какой, Сань, юмор! – мягко возразил Силантьич. – Я же вам говорю – племенное стадо. На полтыщи тёлок - четыре быка. А раньше было десять. Но шесть пришлось забить, чтобы выполнить годовой план по мясосдаче. Но для мясокомбината по документам провели как коров, а то получили бы по шее. Значит, осталось четыре, да! Вот сейчас привезли пятого. Из Голландии. Капризничает, шкура! Морду от наших тёлок воротит! Привык там, у капиталистов-то, на всём готовом к деликатному обхождению. Ничего, отучим. У нас – не у Пронькиных, за столом просто так не пёрьнешь.
-Папа, вы несколько уклонились от темы, - вежливо перебил его Сашка. – Вернитесь, пожалуйста, к племенным проблемам.
-Да! Вот я и говорю! На случной период присылают из райцентра пятнадцать литров. Мы ещё должны половину отдать соседям. У них тоже племенное.
-А вы не отдаёте, - догадался Сашка. Он вообще догадливый. По жизни. - Что для них с возу упало, то у вас для них пропало.
- Именно! – радостно согласился Силантьич. – Баловать их! Обойдутся! Да и вообще, надо естественным путём. Чтобы без всякой стимуляции. Вон в Голландии, там без всякого возбуждения! А всё почему? Потому что корма! И люди ответственно подходят! Может, даже не воруют!
-Папа, вы опять уклоняетесь в международные масштабы, - сказал Сашка уже с лёгкой укоризной. – Так что насчёт пятнадцати литров?
-Да! Значит, три капли на ведро. Три раза в неделю. Можно четыре. Но по три капли. Или четыре – но три раза. Арифметика!
-На ведро? – уточнил Сашка. Это уточнение мне почему-то сразу не понравилось.
- Конечно! – непонятно отчего развеселился Силантьич. Сашка правильно говорил, что он – мужик весёлый. Это оттого, что дури навалом. Опять же на свежем воздухе.
- Быков стаканами не поют! Это ж быки! Не люди!
- А на человеческий организм этот напиток действует? – тихо и как-то нехорошо-зловеще спросил Сашка. Я с ужасом понял, как чему он затеял этот племенное расследование.
-А как же!- продолжал веселиться Силантьич. – Импотентов лечут. Капля на стакан! Два стакана в неделю! Лучше всяких таблетков!
- А если две? – непроизвольно вырвалось у меня.
-Нельзя! – решительно заявил Силантьич и так же решительно замотал головой.-  Ни в коем случае! Яйцы разорвёть!
- Чьи?
-Импотентовы!
С пол-минуты мы с Сашкой молчали, переваривая столь многообещающую лично для нас информацию. Я лихорадочно соображал: если бы мы сразу вызвали у себя рвоту, то всё ещё могло бы закончиться вполне благополучно. Лёгкий испуг не в счёт. Сколько прошло? Минут десять, не меньше. Значит, уже всосалось. Рвота не поможет. Поздно. И чего теперь делать? А ничего. Кричать караул на весь их племенной колхоз. Пока все их племенные коровы не разбежались. Тогда есть ещё шанс спастись.
-Так… - в сашкином голосе теперь прорезались уже откровенно зловещие нотки (он, похоже, тоже правильно просчитал нашу ближайшую безрадостную перспективу). – А мы сколько выпили?
-Ну, сколько…- пожал плечами сидевший напротив колхозный убийца. – Я честно разливал! Без баловства! Грамм по сто пятьдесят.
- Неразбавленного, - уточнил Сашка с металлом в голосе.
-Сань! – укоризненно хмыкнул Силантьич. – Обижаешь! Такой нектар -  и водой!
- Ну и чего ты наделал, старый м…дак? – так же тихо, неприкрыто зловеще продолжил Сашка. –Чего нам делать-то теперь?
- Чего? – не понял Силантьич.
-Да! Чего?
- Насчёт чего? – переклинило у весельчака.
- Дураком прикидываешься? – стиснул зубы Сашка. В гневе он горяч. Может озлобиться. Тогда жди беды.
- Допивать, чего! – понял Силантьич по-своему. – Ударила по мозгам-то? Вижу, ударила! Я ж говорю – божья слеза!
- По мозгам-то ладно! – рявкнул Сашка. – Это мы ещё переживём! Мозги, это дело наживное! А чего с яйцами делать? По вашей грёбаной деревне бегать? Девок ловить? Или сразу коров?
-А-а-а! Вот ты насчёт чего! – сообразил, наконец, тесть. – Дак это вы не бойтеся! Мы с мужиками каждый день по поллитры на каждого выпиваем -  и нормально! Лично у меня даже ничего и не шевелится!
-У тебя уже с само свадьбы не шевелится, - сказала Сашкина тёща. Она появилась как-то незаметно, и теперь снимала у печки сапоги.
- Так и знала, что угостит. Алкоголик!
-А вот и мать пришла! – радостно заметил её Силантьич. – Отдоилась, труженица ты наша? Всё доит, доит… Никак не надоится… Уж скоро тридцать лет… А я вот тут с ребятами беседую… Комбикорм-то привезли? Надо сходить, притащить мешочек. А то непорядок.

Спать мы с Сашкой устроились на сеновале. Воздух, понимаете ли… Удивительная тишина, лишь изредка прерываемая вызывающе громким и, как мне показалось, издевательски-ехидным ржанием откуда-то справа. Здоровый сельский быт. Нет, это точно не сашкин тесть. Это наверняка жеребец или лошадь. Отсюда, сверху, и не определишь. Сколько же ещё в нашей жизни таинственного и непонятного… Опять же, может, какая-нибудь покладистая девка будет мимо проходить… Может даже с подружкой. А, может, коров погонят. На дальние выпасы. Нам, быкам, без разницы. Ничего, договоримся. Поймут. Может быть… Это же, в конце концов, наши коровы, российские, родные! И девки тоже не из Голландии! Неужели не помогут? Да и опять же что мы, виноваты, что ли? Просто такое вот нелепое стечение обстоятельств! Стадо это ещё племенное… Кулибины! Нет чтобы огурцы выращивали!

В общем, лежим. Сопим. Прислушиваемся к тишине и жеребячье-лошадиному ржанью. Сна, конечно, никакого. Внимательно прислушиваемся к внешним ощущениям и глубинным физиологическим процессам, которые должны происходить в наших  молодых цветущих организмах. Пока тихо… Ни коров, ни девок… Лишь зловещая тишина да кони привередливые… Права ещё одна народная мудрость: надо меньше пить… А, может, пронесёт? Если бы и на самом деле пронесло (в смысле высокоскоростного опорожнения кишечника), то ладно, это ещё можно пережить… А если не пронесёт ни кишечник, ни железы внутренней секреции… Так что подожди, друг, сказал мне грустный внутренний голос.  Подожди, ещё не вечер. Точнее, не утро. Утро, как говорится  вечера… Если, конечно доживёшь… В том смысле, если не разорвёт…
Нет, всё-таки как-то странно. Совершенно никаких признаков физиологического возбуждения!  Мы же тоже млекопитающие! Такие же животные организмы! Безобразие! Или всё-таки мы не совсем быки? Или «Мейд ин Раша» оказалась грубой, опять позорящей  Родину-мать, мать твою, фальсификацией. А чего удивительного? Водку-то бодяжат, причём на таком высоком уровне, что «гаражную» от «кристалловской» не отличишь! Вопрос: а чем возбудители лучше? В конце концов, тот же спирт!
- Ты как? – спрашивает Сашка. Чувствую, несмотря на темноту – тоже чутко прислушивается к своим внутренним физиологическим процессам. И словно в насмешку, справа снова раздаётся могучий и здоровый лошадиный смех.
-Чего?
-Ничего! Не придуривайся! Не шевелится?
- Вроде нет. А у тебя?
-Тоже. Как думаешь, уже всосалось?
-Давно.
- Не, ну что за дела! – Сашка возмущён. – Это теперь бракованный подсунули! Сволочи!
- Чего бракованный?
-Возбудитель, чего! И что у нас за страна! Куда ни плюнь – одно сплошное объеб…лово! Нет, как жить, как жить?
-А чего ты развонялся-то? – ехидничаю я. – Ты радуйся, что не разорвало! Ещё пригодятся…помидоры-то.
- Я-то подстраховался,  сказал он. – Двоих настрогал…балбесов. Мне бури не страшны, мне за Державу обидно! Ведь везде один обман, везде! А ещё собрались строить цивилизованное общество! С такими быками разве построишь? Если только тюрьму народов.
-Это, скорее всего, от передозировки, - успокаиваю я его. – Такую дозу сожрать! Это же на всю Голландию хватит. И на Гондурас останется.
- Попрошу не выражаться! - осадил меня Сашка. – Кругом горючий материал! «Три капли на ведро воды»! «Четыре нельзя»!– передразнил он. – Водки ему ещё привезли! Спасибо, дорогой тестюшка, отблагодарил! Угощу я его теперь водочкой! Колодезной водичкой! Не тесть, а угроза миру!
Уснули мы уже под утро, так ничего феерического и не дождавшись. Может, и действительно передозировка. А, может, действительно бракованный. Ведь страна у нас действительно удивительная! «У ей особенная стать. В Россию можно только верить…»

На следующий день сходили на речку, накопали картошки, помогли убрать навоз. День пошёл в упорном, очищающем душу, нелёгком крестьянском труде. Ближе к вечеру собрались домой.
-Приезжайте ещё! – сказал Силантьич приветливо.
- Ага, - ответил Сашка так же ядовито. – Обязательно. Тем более, что впечатлений – масса. Больше чем под куполом цирка.
-Да ладно, Сань, - примирительно сказал Силантьич. – Всё ж нормально.
- Нормально…террорист колхозный, - пробурчал Сашка…
-Иван Силатьич, -  вдруг вспомнил я. – А у вашего соседа жеребец или кобыла?
- А нету, - ответил он. – Только козёл.
- Не может быть, - уверенно возразил я. – Мы совершенно отчётливо слышали ночью лошадиное ржание.
Силантьич как-то странно посмотрел на меня.
- Ну, правильно. Он и ржал.
- Кто?
- Да козёл же… Он, правда, редко ржёт-то…
- И с чего это он вдруг?
Силантьич пожал плечами.
-Со смеху. С чего ж ещё?

-Да вообще-то, тесть - нормальный мужик, - сказал Сашка, выруливая на дорогу. – И он ведь не со зла. Они его здесь на самом деле всю жизнь пьют. А при горбачёвском «сухом» законе только им и спасались. Да… Всю жизнь воруем -  и всю жизнь стыдно. А куда деваться? Иначе не проживёшь. Хотя тоже глупость – проживешь. Но без азарта. А без него скучно. Смысла нет. Сермяжной правды жизни.
-Конечно, - согласился я. Навстречу нам опять бежали родимые леса, поля, речки и болота. Одно слово – есенинская Русь. Жизнь, несмотря на все её фальсификации, воровство, издевательское козлиное ржанье и глубокий философский смысл, продолжала оставаться прекрасной и удивительной.