Исповедь

внимание на девушку. Симпатичную, невысокую, с длинными светлыми волосами, в коротком сереньком плащике. Не знаю, чем она меня зацепила... Всю дорогу, до самой своей остановки, я не сводил с нее глаз. Я смотрел в упор, не мигая. И, странное дело - она тоже не отводила взгляда! Что было потом? Была моя остановка. И вместо того, чтобы подойти к ней, заговорить, познакомиться, возможно, проводить её или просто погулять по вечернему городу - ведь проскочила искра между нами, проскочила, я почти физически ощущал это! - я вышел под дождь, достал сигарету и закурил. Меня толкали люди, выходящие из автобуса, люди, спешащие сесть в него... А я всё стоял и курил, не отводя глаз от её фигурки в заплаканном заднем стекле. Я смотрел ей в глаза, пока автобус не скрылся за поворотом, и она провожала меня полным печали взглядом...

Осень была...

Зачем я тебе рассказываю про всех этих девчонок? Я хочу, чтобы ты поняла. Почувствовала эту безысходность. Пережила вместе со мной мои нечастые радости.  Прониклась более частыми огорчениями, бедами, разлуками, расставаниями. Да нет, не надо ничего этого – я хочу, чтобы ты просто поняла. И простила.

Так вот, я писал Юле длинные письма, и считал дни до поездки домой, до встречи с ней. Ты не поверишь – она приезжала на вокзал встречать меня!

Всё-таки, не смотря ни на что, это было прекрасное время. И, как всё прекрасное, оно закончилось...

К тому времени я уже был дома, на каникулах. Близилась осень, то есть новый семестр и новая разлука. Тогда я еще не знал, что вся жизнь состоит из разлук и расставаний...

Я принес ей шоколадку, она  очень любила именно этот сорт. Принес только для того, чтобы наткнуться на ледяной взгляд. Шоколадку она тут же отдала своему маленькому племяннику. Годика три ему тогда было, не больше...

Его тоже уже нет. Отморозки-подростки изрезали  его ножами и бросили умирать в парке, в воде. Ему только исполнилось семнадцать, ты помнишь.

Она ничего не сказала тогда. Просто была предельно холодна, молчалива и сдержанна. На все попытки завязать разговор, на все мои шутки она отвечала только «да» или «нет», а то и вовсе не реагировала...

Размолвки случались и раньше. Я ушел, чтобы не обострять ситуацию. Шел и думал, пытался понять причину. Я пребывал в полной уверенности, что это просто очередная незначительная ссора, и завтра все опять будет по-прежнему...

Не помню, кто это сказал: счастье в неведении. И я был счастлив, ровно до телефонного звонка. Всё тем же пустым, ровным, ледяным голосом она сказала в трубку, что мы расстаемся. Или нет, кажется, она сказала - я тебя бросаю. Да, именно так она сказала.

- Почему???..

И знаешь, что она мне ответила? Она сказала, что я слишком жесток! Что она не может со мной встречаться, потому что я слишком жестокий...

Я думал, смех разорвет мне горло. Я смеялся до слёз, буквально рыдал от смеха! Из валяющейся на полу трубки давно доносились гудки, а я всё смеялся, катаясь по полу... Наверное, это была истерика.

Этой истерикой закончился немаловажный этап моей жизни, и с неё же начался другой, этап отрицания, время несбывшейся мечты, время разбитых надежд.

Жизнь - колесо, и не зря так часто нам чудится, что всё это уже было. Дежа-вю. Странное и пугающее чувство. Только пугаемся мы зря, всё это действительно уже было с нами, на прошлом витке. Нет, я не говорю о реинкарнациях, загробной жизни и прочей мистике - ты знаешь, я не верю в это. Но мы определенно проживаем каждый жизненный этап по нескольку раз.

Эпоха разбитых надежд. Я проживал её дважды, и сейчас именно ей заканчивается мой путь. Третьей.

Мечты - опасная вещь. Никогда не знаешь, как далеко они тебя унесут. Но несомненно одно: чем дальше тебя занесло на этих крыльях, тем больнее падать обратно, возвращаться в реальность
.
Помнишь, как мы мечтали с тобой? Мы были молодыми, безденежными – и в то же время беззаботными и счастливыми… Мечтали о своем доме, даже рисовали его проекты. Мечтали о том, как вырастут и станут успешными наши дети, о путешествиях по всему миру, о ночной трассе, белой ленте асфальта в свете фары и километрах, бегущих под колеса мотоцикла...

Где все эти мечты? Забыты и похоронены. Мир мы так и не увидели, дети не оправдали никаких ожиданий, и колеса катафалка скоро отмерят мои последние километры. Может быть, попросить, чтобы мой гроб везли на мотоцикле? Хотя, мне ведь даже некого попросить об этом...

Возможно, ты еще что-то успеешь, что-то еще сбудется, но мне... мне уже поздно даже мечтать.

Это был мой второй цикл.

Итак, мы с Юлей расстались. Моя Первая любовь тоже была забыта и похоронена. Уничтожена.

Нет, я не плакал тогда. Наверное, в этот раз я действительно, непритворно, чуть ли не единственный раз в жизни в полной мере соответствовал созданному мной образу (гордый, жестокий и одинокий). Я плохо помню эти дни. Помню одно - на какое-то время я буквально возненавидел вас всех.

От недостатка женского внимания я никогда не страдал, особенно в то время. Но теперь мне доставляло какое-то, наверное, садистское удовольствие заморочить девочке голову, наговорить ей красивой чепухи о любви, воспользоваться её доверчивой влюбленностью, а потом расчетливо и безжалостно, с хирургической жестокостью и точностью, выбрать наиболее уязвимый момент и ударить. Бросить, как бросила меня та, другая. Предать. Втоптать в дерьмо её чувства, её переживания и страдания. Я смеялся над их слезами. Я, наверное, был чудовищем. Мне не было их жаль, никого, кроме одной. Единственная, с кем я не смог так поступить - Светка... Та самая, помнишь: сентябрь, музыка, дождь... Но всё-таки я бросил и её. Не мог не бросить - я её не любил, она не была мне нужна.

Что потом? Потом появилась ты. Ты часто вспоминала ту новогоднюю ночь, ночь нашего знакомства. А я тогда был настолько пьян, что помнил только твоё шикарное платье и запах мандаринов. Я очень много пил в то время. Я был уже взрослым, самодостаточным человеком, у меня была работа, я заканчивал универ по перспективной специальности. К тому же, мой трагический, романтический флер  (proud, cruel and lonely) всегда был со мной, маска срослась с кожей, с душой. Ты просто не могла пройти мимо. Ты и не прошла...

Что меня потом сломало? И когда? Трудно однозначно ответить... Не алкоголь, нет. Хотя я много пил, временами очень много - всё-таки не это стало причиной. Скорее, это было следствием...

Безысходность. Беспросветность. Я устал. Устал от сознания собственной никчемности, ощущения бессмысленности и ненужности собственной жизни.

Ты поняла это раньше меня, поэтому и стала отдаляться. Не знаю, был ли у тебя кто-нибудь. Да и знать не хочу, сейчас это тоже не имеет ровно никакого значения. Важно, что ты перестала слышать, понимать меня, семья наша, в её полном понимании, распалась...

Нет, мы продолжали жить вместе, даже стали меньше ругаться по пустякам, как это бывало раньше, в невозвратном далеком прошлом. Но что-то важное, главное, что-то такое, без чего не бывает любви и семьи - оно ушло. Навсегда. Духовная близость, я не знаю, как это назвать.

Именно тем самым зимним утром, когда я понял, что дальше уже не будет ничего, кроме песка сквозь пальцы, я осознал и это.

Не скрою, мысли о самоубийстве посещали меня не раз. Да ты знаешь, и шрамы на запястьях это знают. Но я бы никогда не довел начатое до конца. Не из-за страха смерти, нет! И не из-за боли. Просто я в такие моменты думал о тебе, о детях. О вашем будущем. Без меня. Это всегда останавливало мою руку. Да, можешь назвать меня слабым, малодушным - и будешь, скорее всего, права. Но причины этой слабости - скорее великодушны.

Да и видишь, жизнь сама решила всё за меня...

Мне не страшно сейчас. Да и не было страшно, наверное, я был давно готов к этому. Это даже хорошо - я лежу на больничной койке в маленьком провинциальном городке, в том самом абсолютном, звенящем одиночестве, к которому я стремился большую часть своей жизни, и никто не знает, что я здесь. Вы не в курсе, от чего я умираю, и почему нет никакой надежды. Мне так лучше, я не хочу видеть никого в эти часы...

Плохо другое - мне надо так много еще тебе сказать! Но времени у меня уже нет. Я не успею сказать и десятой доли того, что хотел, у меня уже едва двигаются руки и всё расплывается в глазах...

Не хочу остаться у тебя в памяти плохим человеком. Поэтому прошу - наверное, единственный раз в нашей с тобой жизни прошу - прости...

Вспоминай меня...